Виктор Гламаздин - Одна против зомби

— Везде мне облом выйдет, — повторила я слова моего злейшего врага номер один. — А если я и в самом деле после сегодняшнего облома никогда не смогу подняться с колен? Каждая победа несет привычку побеждать. А каждое поражение… Да еще такое позорное… Неужели сейчас решится моя судьба? А как решится? Ну, типа, либо она воспарит в небо, либо шмякнется мордой в грязь и никогда больше оттуда не вылезет. Не-е, мордой в грязь не хочу!

И тут меня посетило видение, в коем предо мной открылись самые ужасные последствия панического бегства из приемной, по сравнению с которыми даже самые страшные видения Святого Антония и Иеронима Босха — мультик для аудитории «6+».

Узрела я себя: официантку с нелепым кокошником на голове, снующую меж ресторанными столиками. На мне — расшитый орнаментом, коротенький, едва прикрывающий попку сарафан.

Я прохожу мимо маленькой сцены, где играют ложечник, гармонист, трещоточник и пара балалаечников в белых косоворотках с вышивкой.

Но заполонившие ресторанный зал противные пьяные мужики не слушают музыкантов, а совершенно непристойно пялятся на мою задницу и отпускают на ее счет похабные шуточки.

Смущаясь и краснея, я несу поднос с заказом (тарелки с салатами, котлетами, разными там филе, соусом и пр.) — к столику клиентов.

Вдруг чья-то шаловливая ручонка пребольно щиплет меня за ягодицу. От неожиданности я вздрагиваю и роняю содержимое подноса на сидящих рядом толстяков с депутатскими значками на пиджаках.

Жирдяи престают ковыряться в омарах и, потрясая пудовыми кулаками, вопят от злости, словно сирена воздушной тревоги.

Мне кажется, что произошла катастрофа вселенского масштаба. Заикаясь и стремительно бледнея от ужаса, словно задевший партизанскую растяжку бандеровский каратель, пытаюсь извиниться перед крикунами и упросить отдать мне ихние пиджаки на чистку.

Тут же к нам подскакивает уборщик-киргиз. Он споро избавляет с помощью совка и японской швабры пол от содержимого моего подноса. И быстро уматывает.

И правильно делает, поскольку, поощрив уборщика на бегу легкой затрещиной, к месту происшествия уже на всех парах летит мордатый метрдотель.

Увидев его, толстяки истерят, потрясая животами. Но наш метрдотель — ушлый хорек. Он легко гасит скандал вежливыми увещеваниями.

И толстяки быстро успокаиваются. Правда, перед этим паршивцы успевают наградить меня сочными оплеухами, сопровождая сию экзекуцию потоком несправедливых слов в отношении меня, нашего ресторана и нашей страны (никогда не голосуйте за пятую колонну, сестрицы!).

Метрдотель забирает у толстяков испачканные пиджаки и отдает их на чистку гардеробщику. Но толстяки требуют еще и примерно наказать меня.

Тогда метрдотель, зло оскалившись, вырывает из моих рук пустой поднос и шарашит им мне по башке. Ее спасает кокошник. Тогда, изрыгая злобные нецензурные выражения, метрдотель срывает его с моей головы и лупит оным по ней, ну и заодно по физиономии тоже.

Кончается для меня этот внезапно переставший быть скучным вечер спокойным выпинанием меня (по причине глубокого шока я совершенно не брыкаюсь в ответ) из зала ресторана.

Метрдотель кричит мне вслед:

— Чтоб духу твоего тут не было, бестолочь безрукая!..

Да, как говорится, скажи мне, какие кошмары ты видишь, и я скажу, кто ты. Ах, как же был проницателен Пушкин с его кровавыми мальчиками в глазах.

Я ускорила свое хождение по приемной, стремясь вернуть себе ту смелость, которая притащила меня сюда из уборной.

Но лишь я чуток взбодрилась духом, как тут же мне вспомнилось еще одно гнусное пророчество Пал-Никодимыча: «Тебя будут отовсюду гнать, Ты будешь опускаться все ниже и ниже. Начнешь бухать».

— Ничего я не начну! — буркнула я.

И действительно, фигли шеф ужасы нагнетает — не такая уж я дурочка, чтобы превратится в забулдыгу из-за пары-другой увольнений.

Нынче кадровый дефицит почти везде. А скоро у меня диплом вузовский будет — уж той же секретуткой легко устроюсь. К тому же у меня есть целых три года трудового стажа, а это вам не Бобик на «кадиллак» пописал.

Могу даже сама не рассылать резюме и не бегать по отделам кадров. Обращусь в кадровое агентство. Там мне быстро непыльную работенку подыщут. Буду сидеть в офисе и кофий с пирожными кушать.

Ко всему прочему: на большую зарплату не претендую, а в ОВО «ЛАДИК» много чему выучилась.

Есть у меня, конечно, и некоторые недостатки. Не владею персидским языком, не имею нобелевской премии и высоких ученых званий и степеней. Нет и опыта работы топ-менеджером в Microsoft или «Газпроме». Не умею даже взламывать банковские коды. И всюду всегда опаздываю. А еще я не люблю сидячей работы и напрягов со стороны начальства.

Зато я, несмотря на свой преклонный (уже почти двадцатидвухлетний) возраст, готова начать карьеру с нуля — с позиции ассистента, референта или даже стажера. А что? Да за два-три года бесхалтурной пахоты с такого места можно продвинутся в маленькие начальники в большой компании.

Вот, скажем, кто-то из них на пенсию или в декрет вышел, кто-то оказался пиндоским шпионом, а кто-то под машину попал. Большой босс рыдает и от отчаянья рвет на лысине бороду.

И тут ему на воспаленные отчаяньем глаза попадаюсь я. Сижу себе — такая молодая и энергичная — за тремя мониторами сразу, да еще веду строгим и уверенным голосом инструктаж сорока семи сотрудников, глядящих на меня с немым обожанием.

И все: большой босс подбегает ко мне — весь в радостных слезах — и умоляет: «Ника, спасай! На тебя вся надежда!»

Увы, как оказалось, у меня аллергия на офисный планктон. То есть не могу работать серым клерком-крысюком в теплом кабинете, где человек 10–15 травят байки или треплются по телефону с приятелями или клиентами.

И вообще с работой у меня хреново получается. И дело даже не в том, что я еще трачу время и свободное внутримозговое пространство на учебу. В конце концов вечернее отделение как раз и придумали для таких непосед, как я.

Дело в другом.

За последние три года судьба предоставила мне возможность вкусить широкий спектр прелестей разного рода профессий. Я побывала в роли официантки, канцеляристки, гида, курьера, кулцентристки, актрисы второго плана, помощницей радиопродюссера и даже поработала референткой одного олигарха (правда, он об этом так и не узнал).

И вот что выяснилось. Оказывается, я хронически не терплю множество вещей, которые большинству наемных работников приходятся по душе.

Не люблю, когда идет рутинная работа — без капли приключений и романтики (приходится тогда добавлять все это в свою профессиональную деятельность самой, от чего у коллег и работодателя на голове от ужаса и изумления встают волосы дыбом).