Светлана Смирнова - Тринадцатый

Покинув плоть, она вернулась на землю, что бы проводить своё тело в «последний путь». Как же её удивили родственники. Особенно старушка-мать. Она плакала и причитала не переставая. Только при встрече с Неприятным Стерва поняла суть слёз на похоронах.

— Родственники проливают слёзы, что бы душе было легче покинуть плоть. Душа так сживается с телом, что может остаться в плоти.

— И, такое бывает? — Очень удивилась Стерва.

— А, ты думала. Кто-то, как ты бросает плоть, а кто-то в ней остаётся.

— Но, остаться в плоти, значит обрести себя на вечную тьму.

— Кому что нравится.

Никогда бы Стерва не смогла остаться в плоти. Она даже не смогла заставить себя воспроизвести детей. Если бы не надо было при этом процессе ощущать другую плоть, она бы может ещё, и согласилась на детородный шаг. Но, терпеть рядом тело: ощущать и вдыхать его запах, — ни за что. Да, она знала, что материнство самое большое Счастье на свете.

Да, стать матерью всё равно, что приблизиться к райским кущам. Но, не такими жертвами.

Выполнив всё указания Меченого, она преодолела своё Отвращение, и влетела в плоть младенца. «Это всего лишь на недельку — не больше. Я сумею, перетерпеть. Ради Неприятного, я смогу это сделать». С мыслями о Неприятном, она погрузилась в негу плоти.

В канун перед выпускным балом Тринадцатый не спал всю ночь. Даже отличный Аттестат ни грел его мантию. Он знал, что хуже учиться не имеет права. Ему нравился процесс обучения. За время, проведённое в школе, Тринадцатый всё реже и реже вспоминал свой путь тростником. Здесь, в школьных аудиториях все души имели равные права. Никто ни на кого не показывал нимбом. Даже те, кто проходили, курс не первый раз не смеялись, и не издевались над новичками. Курс обучения был построен так, что на школьные шалости у новичков не хватало сил. Тринадцатый догадывался, что души, умудрённые жизненным опытом, устраивали по ночам развлекательные мероприятия. Но, новичкам вход был туда закрыт. Да, Тринадцатый не очень то и стремился попасть в круг душ со стажем. Ему не хватало одного — бесед с Меченым. Он бы с удовольствием лучше пообщался с другом, чем отправился на развлечение со старыми душами.

В ночь перед выпускным балом Тринадцатый ощутил себя взрослой, мудрой душой, готовой носить человеческую плоть, и отработать Судьбу. С такими светлыми мыслями он провалился в сон. Его не раздражало даже то, что на верхнем ярусе во всю мощь шло веселье. Души умудрённые жизненным опытом прощались со школьными качелями.

Отдых Тринадцатого настолько был глубоким, что когда его начал будить клерк-распорядитель выпускного бала, Тринадцатый не сразу понял где явь, а где продолжение сна.

— Тринадцатый, пора лететь в Небесную Костюмерную.

— Что? — Гроздь Удивления зависла между Тринадцатым и клерком. Клерк прогнал её одним вялым взмахом мантии.

— Вставай, говорю. Тебя, что не предупредили?

— О чём?

— О чём? О чём? — Передразнил клерк Тринадцатого. Ему надоело спорить с душой, и он приказал.

— Лети за мной.

Приказы Тринадцатый выполнял безоговорочно. Он быстро привёл себя в порядок, что бы ни досаждать клерку Ожиданием и полетел за ним.

В небе гасли последние звёзды. Тринадцатый поёжился от утренней прохлады, а клерк казалось, и не замечал холода в своей лёгкой мантии.

Когда они вылетели из спального корпуса, то натолкнулись на группу душ — отличников, которые поджидали их появление. Все души-отличники громко позвякивали нимбами от долгого зависания на одном месте, на холодном ветру.

— До восхода прохладно, к вечеру жарко. — Клерк оглядел группу. — Все, вроде бы в сборе. — Ухмыльнулся. — Не стучать нимбами. Вы бы хуже учились, я бы с вами подольше спал. А, теперь все за мной, и не отставать.

Они сделали небольшой перелёт до Костюмерного склада. Склад был закрыт. Клерк проследил, как на небе погасла последняя звезда, и пнул мантией по вратам Костюмерной.

Из-за врат сразу же, полилась неприличная ругань. Таких выражений Тринадцатый не знал.

Смотритель Костюмерной, исчерпав весь запас «добрых выражений» открыл врата.

— Ну, и что надо. — Вокруг его нимба светился синюшный ореол. — Отличники что ли? Почему так рано?

— Потому что перенесли выпуск. Сегодня на землю их отправляют. Надо одеть.

— А, почему меня никто не предупредил? Всем на меня наплевать. Хорошо, я такой ответственный работник, и у меня всё готово. А, следующий раз поблажек от меня не ждите. Прилетите без предупреждения — ничего не получите. Я вам устрою. Покажу, где кометы гаснут.

— Ну, хорошо, хорошо. Я виноват. — Ласково согласился с Костюмером клерк — распорядитель. — Но, и мне тоже об этом только вчера вечером сказали. Делают, что в нимб взбредёт. А, мы майся.

Костюмеру понравилось, что клерк совершенно не обратил внимания на его синюшный ореол. А, наоборот, ещё и поставил себя и его в один ряд обиженных Небесной Канцелярией.

— Да, я то, ни на вас рычу, я на порядки. Заранее надо предупреждать.

— Ну, если бы мы не знали про твою ответственность, разве мы бы… — Душам — отличникам оставалось только догадываться, что бы делал клерк, потому что они перешли на шёпот.

Пошептавшись, посмеявшись, и оставшись довольными друг другом, они занялись делом. Из огромных отделов Костюмер стал доставать приготовленные мантии бирюзового цвета, с золотистой окантовкой.

Клерк вызывал по списку каждого из ряда отличников, и, после того как душа получала мантию, заставлял поставить на списке оттиск своего номера.

Получив мантии, души вслед за Костюмером и Клерком перелетел в следующий павильон. По такому же принципу души получили нимбы украшенные золотистыми брызгами.

— После торжества сдадите всё обратно в костюмерную, и получите своё облачение. — Заявил Костюмер. — Понятно?

— Понятно. — Закивали души.

Неизвестно откуда, около мантии Тринадцатого стали собираться капельки Тревоги.

— Ты чего? — Спросил его сосед слева.

— Не знаю. Я первый раз.

— Понятно. А, я седьмой. И, представляешь, всё время одно и тоже. Даже мантию и нимб получаю один и тот же. Смотри, — он показал на еле заметную чёрточку на золотистой окантовке. — Специально пометил.

Тринадцатый не успел ответить соседу, Клерк всем приказал лететь на выход. Казалось, что они пробыли в костюмерной всего лишь несколько минут, а на самом деле, пролетело два часа. До начала торжественной линейки оставалось ровно пять минут.

— Следует поторопиться. — Приказал Клерк.

— А, что у нас завтрака не будет? — Раздался сзади робкий вопрос.

— Похуже бы учились, и я бы с вами позавтракал. А, теперь и я с вами без завтрака остался. — Заявил Клерк, и прибавил скорость.