Абрахам Меррит - Корабль Иштар

— Хорошо, — согласился он. — У меня тоже есть одна-две аналогичные мысли. Когда попадете туда, вам никто не помешает писать. Прекрасно. Пишите. Найдите возможность выбраться в «Беверли Хаус», я вам о нем рассказывал. Войдите. Кто бы с вами ни был, найдите возможность бросить письмо на пол или куда-нибудь. Никому не передавайте. После вашего ухода перевернут весь дом, но найдут. И я его получу.

— Дальше. У северного конца стены все время будут рыбачить парни. Если идти от дома, это слева. Там скала. Можете взобраться на нее и осмотреть окрестности.

Вы ведь за стеной, и вам не помешают. Напишете другую записку, положите в маленькую бутылочку, побросайте в море камни и с ними бутылочку. А парни именно этого и будут ждать.

— Хорошо, — сказал я и налил ему. — Теперь только ждите телеграмму для Беннета и приводите своих мирмидонцев.

— Кого, кого? — переспросил Мак-Кенн.

— Ваших одаренных парней с пушками и лимонками.

— Хорошее название. Им оно понравится. Ну-ка скажите еще раз.

Я повторил и добавил: «И не забудьте сказать об этом доктору Беннету».

— Значит вы с ним до отъезда разговаривать не будете?

— Нет. И с мисс Элен тоже.

Он немного подумал, потом спросил: «Вы вооружены, док?»

Я показал ему свой 32 калибр. Он покачал головой, «Вот этот лучше, док». Полез под мышку и отстегнул кобуру. В ней был маленький пистолет с коротким стволом.

— 38 калибр, — сказал он. — Только броня выдержит. Держите свой прежний, а этот носите под мышкой. Носите всегда, днем и ночью. И прячьте. В кармане кобуры запасные заряды.

Я сказал: «Спасибо, Мак», — и бросил его на кровать.

— Нет, надевайте и носите. К нему нужно привыкнуть.

— Хорошо, — сказал я. И послушался.

Он неторопливо выпил еще, затем сказал мягко: «Конечно, есть прямой и легкий выход. Вам всего лишь нужно, когда сядете за стол с де Кераделем и его девчонкой, достать пушку и прикончить их. Я со своими парнями вас прикрою».

— Не знаю, Мак, — вздохнул я. — Честно, не знаю.

Он тоже вздохнул и встал. «Вы слишком любопытны, док. Ну, что ж, действуйте по-своему…»

У дверей он повернулся. «Вы бы понравилась боссу. Босс любит крепких парней».

И вышел. Я чувствовал себя посвященным в рыцари.

Написал короткую записку Биллу. Просто пояснил, что когда принимаешь решение, отступать нельзя, нужно действовать, и поэтому с утра я буду в хозяйстве мадемуазель. Я ничего не написал о телеграмме: пусть думает, что это исключительно мое решение. Написал, что у Мак-Кенна есть для него важное сообщение, и если он получит телеграмму от меня, это будет означать начало решительных действий.

И еще написал короткое письмо Элен…

На следующее утро я вышел из клуба рано — прежде чем доставили мои письма. Доехал на такси до Ларчмонта; незадолго до полудня был на пристани; там мне сказали, что меня ждет лодка с «Бриттис». Я нашел лодку. В ней оказались три человека, бретонцы или баски, трудно сказать. Странные люди, неподвижные лица, зрачки глаз необычно расширены, кожа желтовато-болезненная. Один из них взглянул на меня и лишенным выражения тоном спросил по-французски:

— Сир де Карнак?

Я нетерпеливо поправил: «Доктор Каранак». И сел на корме.

Он обернулся к остальным двоим. «Сир де Карнак. Пошли».

Мы проплыли сквозь стаи мальков и направились к стройной серой яхте. Я спросил: «Это „Бриттис“? Рулевой кивнул. Прекрасный корабль, около ста пятидесяти футов в длину, шхуна, созданная и оснащенная для быстрого движения. Мак-Кенн усомнился в ее океанских способностях. Напрасно.

Мадемуазель стояла у трапа. Вспоминая, как я с ней расстался в последний раз, я испытывал некоторое замешательство. Я заранее подумал об этом и решил держаться как ни в чем не бывало — если она позволит. Способ, которым я спасся, сбежал из ее спальни, был вовсе не романтичным. Но я надеялся, что ее способности, адские или любые другие, не помогли ей воссоздать картину моего бегства. Поэтому, поднявшись по трапу, я с в идиотским весельем заявил:

— Здравствуйте, Дахут. Вы прекрасно выглядите.

И это правда. Ничего от Дахут из древнего Иса, ничего от королевы теней, ничего от ведьмы. На ней щегольской белый спортивный костюм, и бледные золотые волосы не создают никакого ореола вокруг головы. Напротив, на голове у нее мудреная маленькая зеленая вязаная шляпка. Большие фиолетовые глаза смотрят ясно, и в них нет ни следа светло-лиловых адских искорок. Внешне просто исключительно красивая женщина, и не более опасна, чем любая красавица.

Но я знал, что это не так, и что-то подсказывало мне, что нужно удвоить бдительность.

Она рассмеялась и протянула мне руку: „Добро пожаловать, Ален“.

С легкой загадочной улыбкой взглянула на два мои саквояжа и провела вниз, в роскошную небольшую каюту.

Сказала самым обычным тоном: „Я подожду вас на палубе. Не задерживайтесь. Ленч готов“.

Яхта уже двинулась. Я взглянул в иллюминатор и удивился тому, как мы далеко от берега. „Бриттис“ даже быстроходнее, чем я полагал. Через несколько минут я поднялся на палубу и присоединился к мадемуазель. Она разговаривала с капитаном, которого представила мне под добрым старым бретонским именем Браз, а меня ему как „сира де Карнака“. Капитан был плотнее остальных членов экипажа, но с тем же неподвижным лицом и странно расширенными зрачками. Я видел, как эти зрачки вдруг сузились, в глазах блеснуло такое выражение, будто он припоминает…

Я знал, что это не просто неподвижность, отсутствие выражения. Это уход. Сознание этого человека жило в собственном мире, он действовал и отвечал на внешние раздражения почти исключительно инстинктивно. По какой-то причине его истинное сознание выглянуло наружу на мгновение под воздействием древнего имени.

Остальные члены экипажа тоже в таком странном состоянии?

Я сказал: „Капитан Браз, я предпочел бы, чтобы меня называли доктор Каранак, а не сир де Карнак“.

Я внимательно смотрел на него. Он не ответил, лицо его осталось невыразительным, глаза широко раскрытыми и пустым». Он меня как будто и не слышал. Мадемуазель сказала: «Владыка Карнака совершит с нами много путешествий».

Он поклонился и поцеловал мне руку; ответил таким же лишенным выражения голосом, как и человек в лодке, «Владыка Карнака оказывает мне великую честь».

Он поклонился мадемуазель и ушел. Я смотрел ему вслед, и по спине пробежал холодок. Как будто говорил автомат, автомат из плоти и крови, который видит меня не таким, каким я есть, а таким, как ему приказало видеть.

Мадемуазель с откровенной насмешкой смотрела на меня. Я равнодушно заметил: «У вас на корабле превосходная дисциплина, Дахут».

Она опять рассмеялась. «Превосходная, Ален. Начнем ленч».