Реджи Оливер - Детская задачка

Сэр Август с минуту смотрел немигающим взглядом на замершего в ожидании Джорджа, а потом сказал:

— Ступай отсюда, мальчик! Иди и оставь меня наедине с моим портвейном.

Джордж уже привык к царящей в аббатстве тишине и едва слышному щебету птиц, который из-за тяжелых жаккардовых штор в спальне возвещал о наступлении утра. Но этой ночью ему не спалось, и он решил изучить свою комнату. Помимо входной там имелось еще две двери, но обе оказались заперты. Убедившись в этом, Джордж почему-то обрадовался. Это означало, что ему остается лишь покориться неизбежному.

Забравшись в кровать, он прислушался к тишине. Наверное, он все-таки ненадолго заснул; разбудил его не шум, а свет, проникавший в спальню через неплотно задернутые шторы: в небе висела полная луна.

Джордж подошел к окну, надеясь впервые в жизни увидеть ночное светило не над высокими крышами лондонских домов, а над деревьями, травой и водой. Раздвинув шторы, он выглянул на улицу. Ставший уже привычным парк в лунном сиянии переливался всеми оттенками серого. Трава, серебряное зеркало воды, храм Сфинкса, знакомые деревья и дуб теперь выглядели так, словно кто-то написал их гризайлем [6] Гризайль — вид живописи, выполняемой в разных тонах одного цвета. . Предметы отбрасывали густые, насыщенные тени, и те казались куда более живыми, чем освещенный луной пейзаж, из которого словно высосали все краски.

Вдруг Джорджу почудилось, что странные выпуклые тени, обступившие дуб, словно грибы, движутся. И снова у ствола мелькнул собачий хвост, будто животное спряталось за деревом. Сердце Джорджа екнуло от страха, он глубоко задышал. Собака, будь она живая или мертвая, ничего ему не сделает, ведь он смотрит на нее из окна. Он повторил это про себя несколько раз и почувствовал прилив сил, которые очень пригодились ему потом.

Пока он глядел в сторону дерева, среди теней мелькнуло что-то еще более темное, чернее самой черноты. Словно клок тумана, оно медленно выползло из-под ветвей. Оказавшись перед деревом, бесформенный черный туман вдруг сгустился — и превратился в мужчину (или мальчика — расстояние было слишком велико, чтобы сказать точнее). Лица его Джордж тоже не мог различить, но точно знал: тень смотрит на него. Ему показалось, что на мужчине (или мальчике) нет никакой одежды, а еще он поднял руку, словно хотел что-то показать. И Джордж увидел, что с нее свисала веревка или цепь с петлей. Контуры фигуры стали четче, и Джордж увидел, что ее голова покрыта густыми вьющимися волосами.

Человек поднял веревку с петлей над головой. В этот момент Джордж услышал, как в доме кто-то приглушенно вскрикнул; возможно, это был дядя Август. Снова воцарилась тишина. Фигура повернулась и отступила назад, в густую тень дуба.

Еще полчаса Джордж напрасно ждал у окна появления человека или собаки. Ему казалось, что все случившееся было представлением, которое подошло к концу. Он лег в постель и быстро уснул. Когда на следующий день его разбудило птичье пение, он был почти уверен, что человек с петлей привиделся ему в ночном кошмаре. Но в глубине души он знал, что это не так.

Утром пришел мистер Верекер и отпер одну из дверей, которые накануне привлекли внимание Джорджа. За дверью обнаружилась классная комната. Репетитор в замешательстве оглядел пыльные книжные полки, паутину, опутавшую глобус и модель солнечной системы. Джордж с удовольствием наблюдал за его беспомощностью, решив, что когда-нибудь обязательно ею воспользуется. Желая показать, что он тут главный, Джордж подошел к одному из столов, смахнул пыль и, победно глядя на репетитора, сел за него. Мистер Верекер с облегчением вздохнул и начал собираться с мыслями.

Остаток утра прошел спокойно. Начали с латыни; мистера Верекера искренне радовало, что мальчик все схватывает на лету. Через несколько дней помощник священника, окончательно убедившись, что ему достался способный ученик, начал посвящать его в тонкости греческого. Джордж, предпочитая учебу скуке, инстинктивно понимал, что знание, любое, даже самое бесполезное, приносит власть. А еще ему хотелось проверить, получится ли у него незаметно подчинить себе мистера Верекера, который боялся даже собственной тени.

Каждый день, кроме воскресенья, они занимались до часу, а потом Джордж спускался к миссис Мейс и перекусывал неизменной говядиной с пикулями. Однажды мистер Верекер закончил урок раньше обычного, и Джордж остался в классе, чтобы посмотреть, не найдется ли здесь чего-нибудь интересного. Книги оказались старыми изданиями сочинений Евтропия [7] Флавий Евтропий — римский историк IV века. , Вергилия и пр., не представлявшими никакого интереса, зато в углу на полке он обнаружил шахматы в инкрустированной деревянной коробке и сильно потрепанную книгу с наполовину оторванной обложкой. На переплете названия не было; Джордж заглянул внутрь и прочитал на титульной странице: «Анализ шахматных партий, или Как за короткое время достичь совершенства в этой благородной игре», перевод с французского, классическое произведение Филидора [8] Франсуа-Андре Даникан Филидор (1726–1795) — французский шахматист и шахматный теоретик. , изданное в 1762 году в Лондоне. Джордж решил, что займется его изучением в свободное от занятий время.

Чуть позже мальчик спустился на кухню, но в холле его остановил Харгрейв. Джорджу очень не нравился дворецкий, хотя за неделю, что мальчик провел в этом доме, они едва перекинулись парой слов. Джордж терпеть не мог надменных людей, а Харгрейв смотрел на него, как на досадное недоразумение, которое, хоть и временно, но нарушает размеренную жизнь аббатства. Свое отношение к мальчику дворецкий выражал тем, что просто его не замечал. Этот человек был похож на ходячий айсберг.

— Сэр Август желает видеть вас в библиотеке, мастер Джордж. Немедленно, — последнее слово прозвучало как приказ.

Джордж постарался вернуть слуге такой же холодный взгляд:

— Хорошо, Харгрейв, можешь идти.

Джордж прекрасно понимал, что его распоряжение ничего не значит, но ему хотелось напомнить, кто тут хозяин. Харгрейв не подал виду, что оскорблен. Он притворился, что ничего не слышал, посмотрел на витражное окно, потом на пол, избегая смотреть на Джорджа, и медленно удалился прочь.

Дядя, как обычно, сидел за столом. Шахматная доска стояла на месте, некоторые фигуры были передвинуты, но ни одна из сторон еще не понесла потерь.

— А, вот и ты, племянник. Мне мало о тебе докладывают. Знаю только, что ты донимаешь миссис Мейс своим обжорством, набивая пухлые щеки моей говядиной и хлебом, будто погреб у нас бездонный.

— Кто вам это сказал, сэр? Наверняка Харгрейв?

— Черт бы побрал вашу наглость, сэр! Неважно, кто сказал, но это факт. И вам, упитанному маленькому бездельнику, не стыдно отнимать хлеб у моих слуг?