Петр Кузнецов - Сегодня настает всегда

- Море Карасу-Базар ближе к поверхности, чем другие, так, нукер?

- Именно. И, по нашим расчетам, именно в эту область сейчас падает фотонный грузовик «Тахмахсиб», совершавший рейс с орбиты Венеры и по неизвестным причинам терпящий бедствие. Видеосвязи с грузовиком нет, обычная связь отключена, но предыдущие сеансы вроде бы не вызвали опасений, хотя датчики самочувствия команды оказались отключенными.

- Может ли «Тахмасиб» своей массой протаранить свод над морем Карасу-Базар?

- Наши расчеты сначала показывали, что на своей скорости грузовик скорее разорвется при столкновении и свод устоит. Но корабль начал торможение. В носовой части датчики засекли хитиновые тела.

- Корабли землян?

- Да, капитан. Несколько вакуумо-устойчивых крабов, впившихся в обшивку «Тахмахсиба». И если корабль замедлится, а на крабах…

- … кроме десантников погружена жидкая взрывчатка, то в траектории «Тахмахсиба» все расчитано как раз на успешный таран свода Карасу-Базара.

- Точно.

- Означает ли это начало вторжения землян?

- По мнению аналитиков, вероятность таких событий очень высока. По тревоге подняты все дежурные экипажи нашего полушария. Готовится тяжелая бронетехника, отрезаются пути, соединяющие Карасу-Базар с другими населенными областями. Но снизу под морем обнаружилась мощнейшая группировка раскольников, которая с большой скоростью пробивает ходы наверх. Если земляне попадут в области раскольников, ближе к ядру планеты, под угрозой окажутся почти все поселения, контролируемые Ордой.

Проблема в том, что это может быть не вторжение, а какая-то аномалия в тактическом поведении отдельной группы землян. Тогда, если мы устроим бойню, появление жертв резко негативно отразится на марсианской цивилизации. Мотивы землян нам не до конца понятны и если у тех нет захватнических планов, их гораздо лучше выдворить восвояси, чем превращать в пыль.

Ваша задача — диагностировать актуальное поведение раскольников и их цели. Свяжитесь по дороге с Хуан Беем, установите, что именно мутят раскольники на поверхности, затем пробейтесь к падающему грузовику и вступите в контакт с землянами. Миссия самоубийственная, тем выше честь для любого ордынца, вы понимаете.

- Разумеется.

- Если вы договоритесь, вам придется из-за заражения проследовать с ними на землю и вынужденно стать частью их постоянно мутирующей цивилизации. Это жизнь, как вы понимаете, но уже совсем другая жизнь. Если не договоритесь, что мы поймем по продолжению маршрута грузовика на таран свода моря — то нам придется распылить корабль, и все, что на нем, чтобы избежать заражения наиболее незащищенных от этого внутренних областей планеты.

Счет идет на десятки минут, операция начинается немедленно.

- Товарищи, по машинам.

- Удачи вам, капитан.

Зацепив зубами дыхательную трубку и погружаясь в капсулу с биогелем, служившую кабиной истребителя «Гюрза», Кара-Мурза чувствовал, как его тело обволакивает знакомая с самых ранних тренировок, с детства, субстанция. По мере погружения он начинал чувствовать корабль — его металлические бока, сопла двигателя, бак, ракетные и орудийные установки, работу бортового компьютера, датчики скорости, радар. Ощущение необычной, рисковой операции наполнило организм долгожданной порцией адреналина. Если и родился для чего, то для таких вот и следующих за ними моментов смертельной битвы. Кара-Мурза понимал, почему именно его звено выбрали для операции с контактом с землянами. Он, пожалуй, редкий из марсиан, обладал недюжинными псионическими способностями. Еще в летной школе он мог, при желании, сдать в качестве работы пустой файл, а преподаватель был убежден, что получил наполненную результатами расчетов или полетными характеристиками базу данных. Это же позволяло бить раскольников, несчастных неудачников, жителей наиболее глубинных морей, думающих, что они похожи на землян, но на самом деле нужных тем разве что в качестве удобного ресурса. Воображая за собой способности землян, раскольники держали «душу нараспашку» и их намерения становились прозрачными для звена Кара-Мурзы. Ставка явно надеялась, что эта редкая способность позволит если не полноценно противостоять землянам при контакте следом за прорывом к грузовику, то хотя бы продержаться чуть больше, что повышало вероятность правильного результата.

Слегка пошевелив пальцами, Кара-Мурза продиагностировал основные модули «Аэрокобры» - так он назвал свою гюрзу, по имени древнего истребителя, на котором в какой-то далекой войне прошлого летал его предок, тоже пилот-истребитель. Биогель и бортовой компьютер истребителя подстраивался под все особенности нервной системы пилота с юности, с самого начала его обучения. Убедившись, что другие пилоты звена готовы, Кара-Мурза дал старт. Гюрза шахтного базирования рывком, с огромным ускорением, ринулась вертикально вверх, к открывшимся створкам взлетно-посадочной шахты.

Как только корпус «Аэрокобры» обдало холодком пятидесятиградусного мороза, гуляющего по бескрайним полям планеты, капитана привычно охватил подъем. В его душе будто зазвучали ритмы звенящей музыки струнных инструментов далеких предков, бередивших душу еще пастухов Алтая, гонявших стада по бескрайним просторам центральной Азии. Это ритмы самой планеты, нет в жизни более приятных ощущений, чем двигаться с огромной скоростью, не ощущая никаких преград, в то время как твое сердце слышит эту музыку. Звено Кара-Мурзы преодолело звуковой барьер и рывком идеально точно посланной ордынской стрелы рвануло на север.

Прибытие на Марс Яша себе представлял несколько по-другому. Дежурный по кораблю открывает летар-капсулу, из нее откачивается вода, раскрывает спальный мешок. Ты открываешь глаза, видишь ярко освещенный салон со стенами, покрытыми подобием пробки, на которых вместо картин укреплены тонкие среды горных пород. Вдыхаешь ароматы морского побережья (говорят, используется запах курортных морей, расположенных под поверхностью планеты, созданных таянием глубинных ледников энергией ториевых реакторов, с одновременным укреплением сводов гигантскими колоннами).

Но пробуждение было темным и негодным. Настроение хуже некуда — не нравится и текучая вода вокруг, и тихо-раздражающие звуки электроники, и запечатанный мешок. Вспомнив обязательный инструктаж по действиям при пробуждении во время внештатной ситуации, Яша расстегнул мешок, нажал большую мерно светящуюся и на ощупь более прохладную кнопку открытия капсулы. За откинутой крышкой Яша увидел салон, погруженный в полутьму маршрутного освещения. Все раздражало и рождало ощущение тягучей апатии — словно воздух стал невидимым пластилином, и каждое действие не только дается тяжело, но и совершать его нет никакого желания. Корабль слегка трясло. Срезы камней на стенах в полумраке выглядели устрашающе — как огромные растянутые глаза, смотрящие куда-то сквозь тебя. Осязание сообщало, что в легкие попадает не «атмосфера побережья», а какая-то смесь из свежего послегрозового воздуха с оттенком мускуса. Казалось, стены салона слегка колышутся, хотя никакого ветра или разницы температур заметно не было. Апатия была такой, что хотелось лишь упасть в кресло, ничего не делать и ни о чем не думать. Яша огляделся вокруг и увидел, что другие летар-капсулы покинуты членами команды. Любопытно, только его прохватило такое состояние, или они все пробудились от того же? Не понятно, как оно бы отразилось на бодрых жителях Марса. Он-то всегда был скептиком по отношении того, что видел вокруг и вдруг нахлынувшее раздражение ко всему воспринимал как неприятное, но простое состояние, в котором, собрав волю, можно делать какие-то действия. Но если человек привык к другому взгляду на мир, как он выдержит такое переключение? Хотя он проспал почти два с половиной года, о чем говорили цифры часов на стене, казалось, что отправление прошло даже не вчера, а несколько часов назад.