Наталия Земская - Анти-Авелин

– Почему тебе не понятен ее поступок?

– А тебе понятен?! – Базазаел вскинулся на Милу и со злобой продолжил: – Во что вы превратили самое главное человеческое стремление – достичь слияния с другим человеком? Что вы сделали с самой фундаментальной страстью людей, на которой держится весь человеческий род, клан, семья, страна, миропорядок? Вы создали общество одиноких людей, разрушающих себя и уничтожающих других. Вы придумали тысячи лживых причин для оправдания конфликтов: деньги, собственность, территории. Вы абстрагировались от людских несчастий, с пеной у рта перекладывая вину друг на друга, лишь доказывая свою причастность к созданию всеобщего отчуждения. Вы всё делаете для своей отделенности, вы испытываете наслаждение от присвоения, вместо того чтобы становиться дающими. Вы дар называете жертвой, так как чувствуете себя обделенными и вынужденно обедневшими. Тогда как созидающий даритель должен чувствовать только радость и счастье от своего поступка…

– Я поняла! – оборвала его Мила. – Основой любви является доброта. Только тот, кто достиг этого качества, обретает способность к настоящей любви. Ты – ангел, лишенный доброты, навсегда потерял способность к этому чувству. Страсть, ревность, вожделение – это эмоции, лишенные доброго начала, поэтому они так разрушительны и мимолетны. Тебя поразила не верность предателю, а выжившая наперекор всему любовь, которую Авелин сохранила к людям, и с которыми она пожелала остаться, чтобы сделать этот мир чуточку лучше. Вот где запрятана эта чертова точка натяжения!

Базазаел устало вздохнул и сел на край крыши, спустив вниз ноги. Мила последовала его примеру, и чуть было не свалилась, с непривычки запутавшись в собственных крыльях.

– Ну, что ты здесь развыступалась, – обратился он к ней. – Ты хоть понимаешь, какая это тяжелая ноша – истинная любовь? Ты же все время стремилась к удовольствию, наслаждению и обогащению. Ты в состоянии хоть на минуточку представить себе, какие лишения надо пройти человеку, чтобы посвятить свою жизнь другим людям? Я ведь предложил тебе то, что было целью всего твоего существования. У тебя нет той причины, которая отвернула Авелин от моего предложения.

– Зато у меня есть шанс, – решительно ответила Мила.

– Значит, остаешься…

– Остаюсь. Я и раньше подозревала, что не красота, а доброта спасет мир.

– Если успеете, – язвительно заметил ангел.

– Будем стараться, – с улыбочкой ответила Мила.

Базазаел встал и направился к распахнутой дверце.

– Стой! Не уходи!

Он обернулся и посмотрел на нее глазами, полными надежды.

– Как я буду ходить с этим на работу? – Мила ткнула пальцем в левое крыло.

С гримасой разочарования Базазаел продолжил свой путь.

– Нет, я серьезно! Я в машину с ними не помещусь, и в метро меня с таким багажом не пустят, – и побежала следом за ним.

Перешагнув через порог, Мила очутилась в пустынном зале. Голые стены и голубой купол, над которым разметались по небу перистые облака, отзывались глухим эхом на ее шаги. От убранства осталось только большое зеркало в деревянной оправе, а перед ним кучкой лежали вещи: ночная сорочка, пальто и тапочки.

Взглянув на себя в зеркало, Мила с облегчением обнаружила отсутствие крыльев. Переодевшись в свою одежду, она отправилась в холл к лифту, около дверей которого ее поджидала Нюся.

Когда кнопка вызова лифта провалилась под пальцем, Мила почувствовал, что кто-то стоит за спиной.

Обернувшись, она увидела Герхаму. Копна ее рыжих волос была распущена по всему телу, а за спиной покачивались огненно-рыжие крылья.

– Отказалась?

– Отказалась, – кивнула Мила.

– И правильно сделала. Ты себе представить не можешь, какая это мука, когда у тебя все есть, и нет возможности всем этим поделиться потому, что это никому не нужно.

– А вернуться к прежней жизни?

– Нет смысла. Осознание пришло слишком поздно, когда в живых не осталось тех, кто тебя любил и ждал. Прощай, подруга.

– Прощай.

Они обнялись и поцеловались.

– Какое сегодня число? – спохватилась Мила.

– Тринадцатое марта две тысячи тринадцатого года. Начало удивительного дня, – услышала Мила снизу.

Только сейчас она заметила, что рядом с ними стоит карлик.

– Сегодня же мой День рождения! Как я могла забыть?

– Он удивителен не только этим, – продолжил карлик. – Этот день ознаменуется выборами человека, который посеет много спасительных семян добра в этом мире.

Двери лифта закрылись, и от разлуки стало грустно.

Спешащие на работу служащие с удивлением разглядывали странную парочку, шагающую по территории Газпрома: дамочку в пальто и в тапочках на голую ногу, и кошку с задранным кверху хвостом, семенящую возле нее.

Около выхода возле турникетов стоял все тот же нарядно одетый вахтер. Он остановил толпу желающих попасть на работу, и вежливо пригласил Милу пройти на выход.

Утро было солнечное и весеннее. Тучи рассеялись, оставив после себя блестящие от влаги мостовые.

В кармане пальто зазвонил мобильный телефон.

– Алло! Мам, с Днем рождения тебя! Желаю тебе всего самого радостного, светлого и доброго!

– Спасибо, сын. Заглянешь сегодня вечерком?

– А пирог мой любимый будет?

– Будет.

– Тогда – уговорила. До вечера!

– Подожди! Скажи, ты меня любишь?

– Ма! Ну что за дурацкие вопросы? Конечно, люблю. Все! Целую. До встречи.

Мила в срочном порядке набрала телефон подруги.

– Катюнь, выручай! Сегодня торжественный ужин, а у меня дома шаром покати, и на работе непонятная ситуация.

– Все как обычно. Я, признаться, ждала от тебя этого звонка. Ключи оставь, все приготовлю в лучшем виде. Ты представляешь? Вчера, уже в ночи, устроила скандал своему соседу. Его кот стащил у меня целую курицу, и оставил всю семью без ужина.

– И соседа своего ко мне позови. Хватит тебе с этим мужиком лаяться. А если откажется, то его кота хотя бы принеси.

– Зачем?

– Курицей его кормить будем. Представляешь, как он ее любит, если даже костей от нее не оставил.

В телефоне повисла пауза.

– Кать! Знаешь, кто мы?

– Кто?

– Анти-Авелин.

– Анти что?

– Анти-Авелин! Ты меня слышишь?

– Это какое-то новое понятие?

– Да, совершенно новое. Я тебе про него при встрече расскажу.

Дверь в квартиру была не закрыта на замок. Мила стянула с себя пальто и прошла в ванную. В зеркале ванной комнаты она с грустью оглядела складочки на талии, и обратилась к своему отражению:

– Крылья, конечно, были лишними, но хорошую фигуру они могли бы мне и оставить… за проделанную работу!

Шагнув в свою спальню, она остановилась на пороге. На ее кровати, поджав к животу ноги и положив ладошки под щеку, лежал одетый Ландрин.