Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

— Не много ли ты на себя берешь «Спящий»?! — один из поросят прищурил налитые кровью глаза и пугающе ударил клинком по железу под копытами. — Не зазнавайся, здесь видали намного круче тебя! Теперь глотают звездную пыль в неизвестно какой Вселенной! — он замолчал, облизав свиные губы, а после, окинув взглядом остальных рабов, громко и само собой гнусаво проорал. — А теперь выходим! Выходим, скотина! Не торопясь! Также, как и все остальные! Помните, что, во-первых, вы животные! Тупые животные! Ха-ха-ха! Не путайтесь в цепях! Резких движений не делать, а то ходить будет не на чем! Давай-давай-давай! Быстрей тупая скотина! — клинки грохотали, закладывая уши, а оставшиеся в трюме звероподобные черти подошли ближе к встающим на ноги рабам, где некоторые, как всегда подниматься не собирались, то ли от страха, то ли от нахлынувшей храбрости.

Это вполне естественно, ведь сей сброд запихивали в цепи силой, выдергивая из воющей толпы с помощью кровожадного Варгха, сейчас так некстати находящегося снаружи и видимо это притупило их инстинкты выживания и самосохранения, однако сатиры умели ладить с безмозглым земным мужичьем.

— Да что вы за ничтожества! — яростно заорал свиноподобный карлик и, подойдя к самому первому, застывшему на жопе узнику, с силой наступил небольшим копытом на мужское естество, размозжив драгоценный орган меж щелей горячего пола.

Покалеченный узник заорал от кошмарной боли и, обливаясь кровью, вскочил, дернув поржавевшее кольцо на шее соседа, отчего тот принялся хватать воздух сжатой гортанью, хотя ранее желал подняться добровольно, но не мог из-за потерявшего член «бунтаря».

— Вот так-то! — удовлетворенно улыбающийся сатир поцокал к следующему трясущемуся «храбрецу», успевшему дважды приподнять слезящиеся глаза, пока к нему шла свинья с рогами, однако не поднявшемуся. — А теперь фокус! — внезапно гаркнул карликовый демон и молниеносно вонзил зазубренный клинок в грудь перепуганного насмерть человека, отчего тот захрипел и выпучил глаза, но это был не конец.

Красноглазый сатир напрягся, начав поднимать несчастного мученика с колен на ноги, а пронзенный раб, хрипя, свистя и булькая, выполнял желаемое кровожадным чертом, заставляя вставать скулящих соседей. Те же в ужасе, с выпученными глазами делали это, видя умирающего в муках человека, чья жизнь, как учили на Земле — бесценна, но в Аду, оказывается грязь. Они боялись, но не издавали звуков, боясь быть надетыми на идентичный вертел, а непредсказуемый сатир резко выдернул зазубренный клинок из груди тут же рухнувшего на колени «бунтаря», разодрав ее до торчащего мяса и виднеющихся легких, но здесь вступила в действие «волшебная» капельница.

Хрипы и бульканье с летящими изо рта брызгами крови затихали с каждой секундой, а грудь умирающего человека заживала на глазах земляков, крестящихся и взывающих к безмолвному небу. Разлохмаченные клочки мяса с разорванной, окровавленной кожей втягивались внутрь и стягивались, оставив сначала красный, а потом вовсе белый шрам, исчезнувший спустя пару секунд, сам же «ассистент» свиноподобного фокусника со свистом втягивал воздух, неверяще щупая целую грудь.

— Вот и все! — сатир-садист отцокал назад и саркастически поклонился «восхищенной» публике, желающей усесться из-за дрожащих ног, но боящейся, как никогда. — Так будет с каждым! Вы будете жить вечно, мои сладенькие! Всем понятно, скотина?! — вдруг люто гаркнул клыкастый свин и обернулся посмотреть на потерявшего половой орган «бунтаря», но тот уже выздоровел и истерически трясся, стоя, где стоял, вглядываясь в будто скопированный с предыдущего член.

Бесстрастные черти, контролирующие истеричных рабов, внимательно крутили оранжевыми глазами на рогатых головах, ища малейшие зачатки новой революции, но показательные кровавые выступления мигом решили образовавшуюся проблему и человеческий скот страдальчески мыча поднялся, стараясь смотреть куда угодно, только не на демонов.

Дима тем временем переживал из-за тишины снаружи, а точнее пропавшего крика младенца, полного нестерпимой боли. Он напряженно размышлял, что стало с рожденным в Аду ребенком, жив он или нет, совершенно забыв про свою необъяснимую храбрость в недавнем диалоге с сатиром, зато это прекрасно помнил любознательный Такеши.

— Что значит, Ад освободил тебя, Дима-сан? — он высунул голову из-за Лкетинга, поднявшись на ноги за всеми узниками. — Почему ты так сказал? Разве не страшно было говорить с ними так… Смело, — азиат моргнул, полным любопытства взором, а мальчишка отвлекся от тяжелых мыслей о малыше.

— Я на Земле был всегда пьян и не мог понять, кем являюсь, зато в Аду… — парень задумался, отпустил руку от ноздрей и потер пальцы друг о дружку. — В чистом и трезвом теле понял, что все вбитое в мою голову на Земле — ложь. И это не безумие, ты и Лкетинг… — покрытый шрамами масаи кивнул, услышав свое имя. — Уже знаете это, а насчет смелости… — он вновь зажал ноздри, не желая вдыхать трюмную вонь, и наблюдая за «змейкой» грешников, направляющихся к залитому светом выходу. — Бывает… — серо-голубые глаза на мгновение стали бессмысленными, словно внутри промелькнули нежеланные воспоминания. — Иногда я себя не контролирую, ты видел в Хароне… — он хмыкнул. — Так говорю, будто полжизни провел в Аду… Так было в Хароне… Хм… — он смешливо посмотрел на Такеши, но тот еще больше озадачился, не поняв, что смешного в том пройденном кошмарном месте. — Да и Лкетинг рассказал про моего зверя, которого необходимо контролировать… Ты сам знаешь Такеши! Зачем спрашиваешь? — юноша мельком, но внимательно взглянул на японца и перевел взор на стонущих рабов, движущихся по залитому солнцем трюму.

— Просто… — замялся тот. — Просто ты очень грозно и уверенно выглядел, когда говорил это… — он моргнул, вытерев слезящиеся глаза и жадно втянул мерзкую вонь обеими ноздрями, отчего Дмитрия передернуло. — Будто никого не боишься. Словно здесь на отдыхе… — мальчишка в ответ сглотнул сухим горлом, не зная, как прокомментировать слова субтильного азиата. — У меня до сих пор ощущение, что ты сейчас не настоящий, а настоящий тот, кем ты был в тот момент… — закончил скомканный монолог Такеши, но опустивший глаза Дима прекрасно его понял.

— Без комментариев Такеши… Но мне кажется, это и объясняет значения слова «Спящий»… — едва слышно пробормотал мальчишка и уже более громко продолжил. — Настоящие мы — внутри себя… Спим под толстым, теплым одеялом невежества, накинутым с самого детства, а его плотней подтыкают под бока, чтобы не дуло правдой, но иногда… Она прорывается и тогда: «Здравствуй психушка!», — прячущая нас от трусливого общества, боящегося увидеть реальный мир, ибо он чересчур сложен.