Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

— Пойдем Варгх! — еле выдавливая яростные слова сквозь желтые клыки, произнес он. — Пойдем! А вы! — он медленно поднял жирную руку с мачете и с силой ударил по решетке, брызнувшей искрами. — Вы еще не знаете, что с вами будет! Не знаете! — второй, полный лютой злобы удар потряс клетку. — Молитесь «Спящие», ибо вам никогда не выбраться из Ада! Никогда! Ваша судьба потрясет вас! — заполняющая кроваво-красные глаза злоба не давала понять, правду он говорит или нет, но Диму пробрала дрожь, и он был готов поклясться, что тоже самое почувствовали и его друзья.

— Все может быть! — отрешенно пробормотал юноша, шумно выдохнув и запихивая в себя очередную порцию безвкусного, но насыщающего корма в то время, как разозленный свин уцокивал вместе с гулко топающим Варгхом, а массивный козлоногие закрыли наружный обзор широкими торсами. — Мы еще не увидели и одной тысячной Ада, так что… Мерзкая свинья может быть права, тем более никто из нас реально не знает и даже не предполагает, что будет дальше… — следующая безвкусная горсть отправилась в рот. — Их судьба… — он, чавкая и без эмоций, махнул рукой в сторону стенки, что указывало на других, почти неслышных рабов. — Понятна… А вот наша? Мы не знаем! Мы даже не знаем, кем являемся, просто веря в то, что обязаны спасти человеческий мир, причем по когда-то данному собственному согласию! — неустанно чавкающие Такеши с Лкетингом внимательно слушали его, а любящий размышлять юноша говорил, забыв о еде. — Среди их всех мне жаль только Лизу с ее пацаном, а остальных…. - он внезапно задумался, облизнув губы и горестно пощупав смещенную челюсть с кривым носом. — Ну ладно… Чуть-чуть жаль, но я уверен, что как только они покинут мое поле зрения, я через полчаса уже забуду о них, — мальчишка как-то грустно усмехнулся, словно пытаясь смириться с собственной черствостью, столь отличной от мира людей. — Возможно, со стороны я смотрюсь бесчувственной скотиной, однако реально не умею жалеть тех, кого не знаю, а также тех, кто причинил мне столько проблем и вдобавок ненавидит, хотя, конечно, и есть сожаление за ведущую их глупость, — следующая горсть белесой массы отправилась в голодный рот, готовый жевать и жевать попадающую внутрь пищу. — Но с другой стороны, кто я такой, чтобы учить их? Кто вообще сказал, что мои мысли верны? Я же просто человек со шрамом! Х-ха! — радостно всхохотнул он, отчего миска с едой подпрыгнула, но «космическая» каша и не шелохнулась. — Прям, как название фильма! — Лкетинг замер и глупо захлопал глазами, не понимая о чем речь, а Такеши с умным видом кивнул. — Хотя, конечно, это я чушь несу, ибо раньше так считал, ведь здесь… — он указывающее ткнул пальцем в толстый, не пропускающий наружный жар потолок. — Учитывая то, что ни меня, ни вас еще ни один демон не назвал животным, а их… — он снова махнул тощей рукой на стенку, за которой «хранили» других узников. — Только так и кличут, то больше верю в себя, особенно после случая с Лизой и ее ребенком, хоть ничего и не помню… — он любяще провел языком по ровненьким зубам на кривой харе, а потом внезапно ткнул безмолвно-жующего Лкетинга в бок. — Ты можешь выпрямить мне лицо? — масаи в ответ закашлялся, подавившись вставшей в горле жидкой пищей, а Такеши замер, однако проглотив остатки.

— Зачем белый брат? Мужчину красит не лицо! — искренне удивился покрытый шрамами и татуировками масаи. — Шрамы красят мужчину! Мужчина без шрамов не мужчина! Мужчина без шрамов…. - он задумался, запустив широкую ладонь в миску, добирая остатки белесой массы. — Свинья! Ха-ха-ха! — засмеялся он, но моментально перестал, увидев с обидой захлопавшего глазами Такеши и промолчавшего Диму, прекрасно понимающего, что у Лкетинга свое чувство юмора и цивилизованным людям его не понять.

— Просто надо! Ну не могу я ходить с кривой рожей, хоть по Аду, хоть по Земле! Противно! Бесит! Не привык! Раздражает! — яростно замотал всклокоченной головой Дима, не находя всей гаммы слов, дабы описать испытываемое им чувство собственной неполноценности. — Ненавижу ассиметрию! — последнее слово заставило туземца недоуменно приподнять брови, а заметивший это парень моментально поправился, вспомнив, что масаи чересчур далек от столь умных слов. — Ну это… Как тебе объяснить… Разные стороны… Одна рука короче другой, глаз есть, глаза нет! Как-то так! — он озадаченно смотрел на Лкетинга, а тот понимающе моргнул, засунул в миску палец и принялся водить им по мятым стенкам, собирая остатки былой роскоши. — Выпрямишь? — шмыгнув кривым носом, переспросил костлявый парень, а масаи засунул в рот грязный палец и благосклонно кивнул.

— Будет очень больно Ди-ма! — туземец никак не мог научиться выговаривать ни его имя, ни японца. — Но ты сильный! Ты справишься белый брат! — он до блеска вычистил грубо исполненную тарелку и со звяканьем отложил. — Буду ломать ей! — Лкетинг кивнул на железную посудину. — Крепкая! Тяжелая! Хорошо для лица! — он постучал глубокой тарелкой по серому камню пола, а Дмитрий непроизвольно сглотнул комок страха, да и Такеши икнул и нервно моргнул.

— Честно говоря, Дима-сан я бы лучше ходил с кривым лицом, чем терпел такую боль! Пусть даже она быстро проходит! Вон пятки ног… — он постучал пальцем по ступне, походящей на копыто. — Да у меня таких ботинок крепких не было, но сколько пришлось вытерпеть! Я бы не захотел почувствовать ее снова! Мне тебя не понять Дима-сан, особенно после недавнего случая! — он любяще взял следующую миску, сыто жмурясь от удовольствия. — И твое отношение к людям… Ты странный, Дима-сан! Говоришь, что не жалеешь их, а ведь каждое твое действие для их блага! Все полученные ими страдания — наука, и ты сам прекрасно понимаешь… — пробормотал он с набитым ртом. — Они никогда не поймут тебя и не захотят понимать, ибо тогда вся их жизнь окажется огромной ложью, а ведь каждый человек считает себя умным и оригинальным, на самом деле являясь пустышкой, катящейся по ветру, всегда дующему в противоположную сторону от нужного направления! — Дима внимательно слушал Такеши, заговорившего его же языком и автоматически щупал нос. — Жизнь людей на Земле заполнена нечтом бесцветным и безвкусным, облицованным в красивую обертку, чтобы казаться весомым, но на деле ничего не стоит… — японец грустно хмыкнул, положив в рот белесую массу. — А подавляющее их большинство в конце жизни оборачивается и понимает, что не может вспомнить ничего… Абсолютно НИЧЕГО! — он чуть не подавился, выговаривая последнее слово. — Учеба, работа, дети, кредиты, пенсия, иногда отпуск… Вот и вся человеческая жизнь, отрицающая любую возможность логического мышления, ведь тогда все окажется намного сложней! Я сам таким был, но здесь, в этом кошмарном мире развернул красивую обертку и моментально понял, а все благодаря твоим поступкам и словам, так поначалу непривычно звучащим в моей, настроенной на неверную волну голове… — он постучал по лохматой черепной коробке небольшим кулаком. — Сейчас я понимаю, что прав только ты, а вся жизнь людей — красиво поданная пустота! — Такеши грустно улыбнулся, проглотил еще немного противно смотрящейся массы и пережевал. — Я должен был… Просто ОБЯЗАН был рисовать, ведь мои картины очень похожи на места, по которым мы идем! — он замолчал, произнеся то, что давно желал, а никто его не прокомментировал, ибо и так понятно, что все ошибаются лишь потому, что никто не наставил их на путь истинный.