Антон Иванов - Большая книга ужасов – 8

Она юркнула в кабинет. Дверь перед моим носом захлопнулась. Я совершенно не врубался в ситуацию. Предположим, мать была так увлечена болтовней, что не заметила в коридоре старуху. Это еще более или менее объяснимо. Хотя тоже странно. Колонну-то она заметила. Кстати, о колоннах. Никогда раньше не слышал, чтобы они шипели. Кроме того, я совершенно четко разглядел всю в черном старуху. А колонны тут грязно-розового цвета. Ну, хорошо. Допустим, я ошибся. Но почему врачу собирались показать меня, а пошла в результате к нему моя мама?

Впрочем, на последний вопрос я вскоре получил ответ. Дверь кабинета приоткрылась. Мать поманила меня внутрь.

– Заходи, Феденька, заходи! – голос ее звучал неестественно ласково.

Я насторожился и не спеша вошел. За столом сидела толстая тетенька в белом халате и белой шапочке. Больше всего она смахивала не на врача, а на повара. Увидев меня, она так радостно улыбнулась, будто хотела предложить что-нибудь вкусное.

– Ну, здравствуй, Федя. Меня зовут Капитолина Аркадьевна. Давай, раздевайся. Мы сейчас тебя послушаем.

Раздеваться мне не хотелось.

– Да я, знаете ли, вообще здоров.

– Охотно верю, – опять улыбнулась Капитолина Аркадьевна. – Но я ведь твой новый врач. Познакомиться надо.

– Ну, если познакомиться, – и я начал расстегивать рубашку.

Капитолина Аркадьевна принялась тщательно меня слушать.

– В легких чисто. Сердце хорошее, – наконец, вынесла мне приговор она. – Теперь открой пошире ротик и покажи горлышко.

Я исполнил просьбу и постарался как можно сильней высунуть язык. Докторша осталась довольна.

– А теперь поглядим, что у нас там с глазиком.

Тщательно изучив мой фингал, она повернулась к матери:

– С виду ничего серьезного. Ну-ка, Федя, садись. Сейчас давление будем мерить.

Давление у меня оказалось нормальное. Как, впрочем, и «животик», который мне щупали, уложив на тахту.

После «животика» мне велели встать и подвергли тщательному осмотру и ручки и ножки. Капитолина Аркадьевна почему-то все человеческие органы называла уменьшительно-ласкательно.

– Все в норме, – наконец выразительно покосилась она на мою мать. – Но я на всякий пожарный советую проконсультироваться у невропатолога. Тем более у него сейчас прием. Правда, к нему нужно записываться заранее, но я вас сама отведу.

– Зачем к невропатологу, если я в норме? – мне не улыбалось идти к еще одному врачу.

– Федя, так нужно, – ответила Капитолина Аркадьевна. – Я хочу наверняка исключить сотрясение мозга. Ведь тебя все-таки ударили по голове.

– По глазу, – уточнил я. – И потом, чего ты так волнуешься? Если все нормально, невропатолог посмотрит тебя и отпустит. Всего пять минут, – сказала врачиха.

Я тяжело вздохнул. Мое сотрясение мозга в первую очередь нужно было исключить из головы моей мамы. А это даже для хорошего невропатолога задача совсем не простая. Словом, я сдался.

– Ладно. Ведите.

Капитолина Аркадьевна, заперев кабинет, поднялась с нами на третий этаж и провела без очереди к невропатологу. Это был высокий, очень худой человек, с черной взъерошенной шевелюрой, черною же бородкой клинышком и в круглых очках, которые придавали ему сходство с совой-дистрофиком. И в имени его тоже было что-то совиное. Его звали Саввой Моисеевичем. Это я выяснил из карточки, приколотой к его халату, и невольно усмехнулся.

– Я разве рассказал тебе анекдот? – с ходу обиделся невропатолог.

– Вы – нет, – пытался выйти из неудобного положения я.

– Значит, сам вспомнил? – не сводил с меня совиного взора Савва Моисеевич. – Тогда излагай.

Вот привязался, с возмущением подумал я. Мы что сюда пришли анекдоты рассказывать?

– Ну, не хочешь, не надо, – махнул рукой сова-дистрофик. – Так. На что жалуемся?

– Ни на что! – выпалил я.

– Не слушайте его, – вмешалась мать. – Он вчера получил серьезную травму глаза.

– Знаю, знаю, – важно кивнул несколько раз невропатолог. – Капитолина Аркадьевна вкратце ввела меня в курс дела. Так что, приступим. Садитесь, мой юный друг.

И он указал мне на стул рядом с собой. Едва я уселся, он принялся задавать мне вопросы один глупее другого.

– Ты после удара сознания не терял?

– Даже не думал, – категорически опроверг я инсинуации Саввы Моисеевича.

– Думать для этого совершенно необязательно, – нервно зашмыгал маленьким крючковатым носом врач. – Ты просто падаешь в обморок.

– Я не падал.

– Ве-ли–ко-лепно, – потер костистые руки Савва Моисеевич. – А тошноты у тебя вчера или сегодня не было?

– Нет, – решительно отбил новый выпад я.

– А по-моему, его подташнивало, – объявила мать. – Потому что он очень плохо пообедал, а ужинать вообще отказался.

– Пообедал я как раз нормально, – внес ясность я. – А от ужина отказался, потому что спать хотел.

Глаза за очками совиного доктора хищно блеснули. И весь подавшись ко мне, он вкрадчивым шепотом осведомился:

– Так. Так. Значит, у тебя была сонливость?

Против этого я ничего не мог возразить и кивнул.

– Так, так, – повторил врач и начал дробно стучать карандашом по столу. – А голова у тебя случайно не кружится?

– Случайно нет. И не случайно тоже, – я уже едва сдерживался.

– А сынок у вас с юмором, – хохотнул доктор. – Теперь скажи мне: ты помнишь, что произошло до того, как тебе врезали, во время того, как врезали, и после.

– Все я помню, – буркнул я.

– Может, поделиться? – заговорщицки подмигнул мне Савва Моисеевич.

– Не поделюсь, – он раздражал меня все сильнее.

Невропатолог сперва посмотрел на маму, потом на меня и вновь подмигнул:

– Понятно. Личная жизнь.

Я почувствовал, что невольно краснею. Доктор заставил меня закрыть глаза и дотронуться пальцем до носа. Потом, наоборот, велел открыть их и внимательно проследить за движением его пальца. Прошелся молоточком по моим коленям.

Я надеялся, что все мои страдания уже позади, когда мать вдруг брякнула:

– А вот вы знаете… Может, это, конечно, неважно. Но Федору со вчерашнего дня все время что-то кажется.

– Ма-ама? – угрожающе взревел я.

– Подожди, – перебил меня доктор. – Ну-ка, ну-ка, – с интересом уставился он на мать. – Что, значит, кажется?

– Видите ли, вчера мы с мужем смотрели по телевизору фильм, а Федору показалось, будто мы смотрим какое-то экологическое ток-шоу.

– Экологическое? – с видом энтомолога, открывшего новый вид насекомых, посмотрел на меня Савва Моисеевич.

– Ну, может, я перепутал, – мне хотелось скорее замять неприятную тему.

– Нет, он не перепутал. Он настаивал на своем, – опять вмешалась мама.

– Оч-чень любопытно, – все сильней увлекался Савва Моисеевич.

– Но это еще не все, – подлила масла в огонь его исследовательского энтузиазма моя родительница. – Сейчас, в поликлинике, Федору привиделась в коридоре старуха. Хотя на самом деле никакой старухи там не было.