Эдуард Веркин - Большая книга ужасов – 9 (сборник)

– Эй, – уже когда я готов был положить трубку, спохватился Бубунов. – Вы чего, завтра туда поедете?

– Наверное, – осторожно произнес я.

– Тогда я с вами, – мигом вызвался Леха. – Все-таки вместе веселей. И дорогу вам покажу. Там корпусов полно. Без меня запутаетесь. А мне самому интересно, чего там завтра с Волобуем будет.

Я понял: Леху живо интересует, прилетит ли обратно к Толяну крыша. Видно, ему в эти каникулы совершенно нечего было делать. А тут все-таки развлечение. Хотя я лично предпочел бы провести каникулы поскучнее. Мы договорились созвониться завтра часиков в десять утра. Тогда и уточним, во сколько поедем. На этом я наконец завершил разговор.

Не успел я это сделать, как телефон ожил вновь.

– Федя? – узнал я по голосу мать Волобуя. – Ты сегодня Толика больше не видел?

– Нет, – ответил я.

– А то я все звоню к нам в квартиру, но там то занято, то никто не подходит, – в темпе, близком к скорости света, затараторила она. – Ты не сбегаешь? Боюсь, как бы телефон не сломался, а мне Толик позарез нужен. Пусть хоть сейчас к бабушке подъедет и…

– А вы разве ничего не знаете? – мне наконец удалось ее перебить.

– Что я должна, интересно, знать? – спросила мама Волобуя.

– Да Толя же в больнице, – быстро сказал я.

– Как в больнице? – оглушительно завопила она. – Говори быстро, что с ним?

– Да вы не волнуйтесь, ничего страшного, он живой, – лихорадочно соображая, что можно ей сказать, а что нет, я принялся ее успокаивать. – Мне ребята случайно сказали. Он там вместе с Витькой в одной палате.

– Что ты все про Витька! – вновь завопила мать Волобуева. – Ты мне про Толика моего толком объясни. Почему он в больнице?

– Да понимаете, на него вроде как вороны напали и укусили, – брякнул я. – Но сейчас он уже совершенно зашит, и все в порядке.

Мало того, что я вообще с трудом сейчас подбирал нужные слова, мне еще очень мешала Жанна, которая просто каталась от хохота. Только представьте себе: она хохочет, а мать Волобуя чуть не рыдает.

– Ты мне правду, правду скажи! Толику что, глаз выклевали?

Тут меня и дернуло ляпнуть:

– Нет, что вы, не глаз, а ухо.

– Совсем? – зарыдала наконец мать Волобуя. – Сы-ыно-очек!

– Нет, нет, обратно пришили, – вновь принялся успокаивать я. – Да вы сами туда лучше скорей поезжайте, вам врачи все скажут.

– Почему Толик мне не сообщил? – тем временем продолжала стонать и бушевать на том конце провода Волобуева. – Ну, не сын, а наказание! Прямо вылитый его отец!

Я на всякий случай не стал говорить, что у Волобуя съехала крыша, ему вкатили снотворное, и в результате он просто не смог никому ничего сообщить. В конце концов, сама поедет и разберется.

– Адрес давай, – потребовала мать Волобуя.

Я продиктовал. Она, даже не поблагодарив, бросила трубку. Впрочем, я ничего не имел против.

– Ворона укусила! – по-прежнему корчилась от смеха Жанна. – Ну ты, Федор, даешь. Она тебе что, собака?

– Нет, крокодил, – огрызнулся я, однако мне и самому стало смешно.

Нас вновь одолел смех. Однако смеялись мы не к добру. Нам бы помнить, что впереди ночь, а венок по-прежнему остается в квартире. Но люди почти всегда крепки задним умом.

Неприятности, собственно, начались задолго до наступления ночи. Мать, вернувшись с работы, обнаружила кучу песка в большой комнате. Разумеется, убрать ее мы так и не догадались. Скандал разразился жуткий. Но не из-за того, что мы не убрали, а из-за того, что насыпали. Мы слушали и, как идиоты, молчали. А что объяснишь? Правду? Да о ней лучше было даже не заикаться.

Родительница моя как следует отвела на нас душу. Она целыми днями горбатится, чтобы мы жили как люди, а я веду себя как настоящая свинья. Хоть бы Макса постеснялась. Хорошо еще, Жанна успела уйти домой до скандала. Макс ерзал на диване. А я отправился за веником и совком и стал спешно подметать. Песок с камушками оказался какой-то странный. Собираешь в совок, а он высыпается обратно. Будто у меня в руке не совок, а сито.

Мать посмотрела на это и разозлилась еще сильней.

– Криворукий ты у меня, Федор!

Она вырвала у меня совок и веник и принялась заметать сор сама. Однако я не без внутреннего ехидства заметил, что даже ей удалось собрать эту грязь лишь с большим трудом и отнюдь не с первой попытки. Правда, родительница моя расценила это по-своему:

– Ходите невесть где! Надо же столько песка нанести! Всю квартиру засыпали!

Тут вернулся с работы отец. Мы с Котом облегченно было вздохнули, но, оказалось, приятный вечер только начинался. Правда, поужинали мы спокойно. Однако, едва поев, предок решительно заявил:

– Займусь-ка я сразу замком.

– Игорь, может, не надо? Он ведь вроде нормально работает, – сказала мать.

– Вроде, – выразительно глянул на нее пре-док. – Типично женская логика. Знаешь, Рита, чудес на свете не бывает. Если эта штука один раз испортилась, то рано или поздно испортится окончательно. И притом в самый неподходящий момент.

– Делай как знаешь, – сдалась моя родительница.

Предок, вооружившись набором отверток, открыл дверь и принялся разбирать замок. Мы с Максом, делая вид, будто помогаем, стояли у него за спиной. Нам было жутко интересно, действительно ли это поломка или… Наверное, можно не добавлять, что «или».

Дверь была распахнута, а мы все находились на лестничной площадке. Естественно, кроме мамы, которая возилась на кухне. К этому еще надо добавить, что наша входная дверь расположена как раз напротив антресолей. И вот я, случайно подняв глаза, обнаруживаю, что одна из створок антресолей приоткрыта, и из нее, словно бы любопытствуя, выглядывает зеленый в крапинку бок кастрюли.

В груди у меня похолодело, а сердце часто-часто забилось. Я ведь прекрасно помнил, что тщательно замкнул оба шпингалета. Может, родительница успела за чем-то слазить? Но когда у нее нашлось время? Нет, вряд ли. Скорее даже исключено.

Тем временем предок, свирепо пыхтя, возился с замком. Вроде бы он вывернул все винты, а крышка не снималась.

– А-а-а! – огласил вдруг лестничную площадку вопль отца.

Выпрямившись, он запрыгал на месте, отчаянно тряся в воздухе рукой. Во все стороны полетели брызги крови.

– Па! – кинулся я к нему.

– Игорь! – вылетела из кухни мать.

– Финны проклятые! – ревел мой предок. – Замок как следует сделать не могут!

– Что с рукой? – вопрошала мать.

– Отвертку вонзил в ладонь! – Отец продолжал прыгать на месте. – Срочно бинт, вату и йод!

И они с матерью удалились в ванную лечить папину руку. Воспользовавшись суматохой, я быстро взобрался на табуретку и вновь запер створки антресолей на шпингалеты. Зрение меня не обмануло. Как это ни удивительно, кастрюля и впрямь стояла на самом краю, будто выглядывая из щели между створками. А ведь я прекрасно помнил, что, убрав внутрь венок, задвинул ее поглубже.