Ольга Михайлова - Клеймо Дьявола

— Так Нергал, обернувшись волком, видимо, сторожил дверь, а Мормо проник к Хелле?

— Да нет, Нергал полночи забавлялся с Эрной, за что та и получила колье, а Мормо следил за ними. В смысле, он не вуаер, нет, просто есть хотел, ему нужна кровь, а Фенриц это полнолуние решил посвятить лямуру, и в итоге Август остался голодным. Он Эрну хотел… в смысле… хотел попробовать присосаться к ней в укромном местечке, — торопливо пояснил он. — Простите за вульгарные подробности, Эммануэль, — Хамал снова разнервничался, заметив потемневший взгляд и прочтя мысли Ригеля, — но ваши чувства слишком высоки — для нашей жизни. — Гиллель поёжился. — А после, Мормо, всё ещё следя за ними, — он же ждал, пока Эрна останется одна, — на лестнице столкнулся сам с собою… — растолковал Хамал друзьям ситуацию, — тут уж и дурак обо всём догадался бы, а уж Август куда как не глуп… Он и увидел, как Хелла в его облике убила Эрну, украла колье — ну, натурально, ринулся за ней следом! В её спальне понял, подслушав разговор Хеллы с братом, что она убила и Лили. Он и без того бесновался — уверяю вас, ничего приятного, когда некто принимает ваш облик, творит в нём мерзости и исчезает. Тут я его понимаю. Но едва он понял, что Хелла убила Лили — он подписал ей смертный приговор, не колеблясь ни минуты. Он и сейчас не раскаивается в содеянном, ведь разом и отомстил, и наелся до отвала. Но есть и странности. Почему-то Мормо, сведя счеты с убийцей Лили, вовсе не ликует, а Нергал ничуть не сожалеет об Эрне.

Друзья тоже далеко не всё поняли из обрывочных фраз Хамала. Но и понятого хватало.

Неожиданно Хамал прыснул от нервного смеха, и порозовел. Это произошло как раз в ту минуту, когда Морис де Невер, вдумавшись в сказанное Хамалом, элегично размышлял, успели ли зажить на ягодицах Эрны рубцы, и что подумал Нергал, если заметил их следы?

— Ваше любопытство, мсье де Невер, я удовлетворить могу. Да, заметил и подумал, что и сам он вполне способен порадовать её подобным образом. Но он обещал её на следующую ночь Августу и, как благородный человек…

Риммон и Ригель переглянулись, ничего не поняв. Невер же замахал руками на Хамала, давая понять, что его любопытство не очень-то и нуждалось в удовлетворении. Однако Хамал счел нужным продолжить разговор, разве что, сменив тему.

— Кстати, как я понял, дорогой мсье де Невер, вам следует особо возблагодарить Господа. Ведь Хелла была влюблена в вас, как кошка, и, судя по тому, на что оказалась способна эта особа, вас ничего хорошего в будущем не ждало бы…

Вникнув в произнесённое, Невер с чувством перекрестился.

— А откуда вы знаете об этом?

— Так ещё у вас на вечеринке она думала угостить вас каким-то приворотным зельем…

Морис содрогнулся.

— И вы молчали?

Хамал, усмехнувшись, пожал плечами.

— Вас же не убить, а любить собирались. К тому же я вскоре понял, что умения обращаться с чертовками вам не занимать, не правда ли?

Морис ничего не ответил, но содрогнулся ещё раз. Потом с чувством истово перекрестился ещё раз, тихо забормотав девяностый псалом Давида. Сиррах же вернулся к теме:

— А куда делось колье? У Мормо?

Хамал отрицательно покачал головой.

— Это вещь Нергала и, не сомневайтесь, он её себе вернёт. Если вы не передумали, Сиррах, я хотел бы перенести к вам свои вещи и книги.

Вещи Гиллеля были немногочисленны, но дороги и изысканны. Друзья перетащили весь его скарб во вторую, пустовавшую до этого спальню Риммона, причём первым юркнул в своё новое обиталище, волоча свой любимый клетчатый плед и прижимая к груди небольшой, инкрустированный серебром ларец, сам Хамал. Затем, consensus omnium, решили поужинать. Риммон захотел полакомиться паштетом из лосося и молоками сельди с жареным картофелем. Между Невером и Ригелем завязалась было дискуссия о преимуществах венского бойшеля с сухарными клецками над кассуле. Но она была пресечена проголодавшимся и всё ещё возбужденным Хамалом. Он, заявив, что вся эта чертовщина действует ему на нервы, неожиданно заказал на всех роскошный soupers a la regence, «ужин эпохи Регенства», мотивируя своё мотовство необходимостью отпраздновать новоселье. Хамал безбожно лгал. Он просто всегда, когда нервничал, терял аппетит, сейчас же, чуть успокоившись, понял, что проголодался, ибо, испуганный обнаружением трупа Эрны, он пропустил обед и почти ничего не ел на завтрак…

А кроме того… ему просто вдруг захотелось угостить друзей.

Митгарт после похорон вернулся в спальню покойной сестры, разжёг камин и сел в то же кресло, где сидел минувшей ночью. Где камни? — эта мысль не давала ему покоя. Бенедикт плохо знал сестру, никогда не интересовался её пристрастиями и склонностями. Куда она могла сунуть колье? В чем оно? В тряпице, в шкатулке? Камин? Выдвигаться может любой камень, но какой? Он посмотрел на пламя и покачал головой. Не похоже. Кровать? Под периной? Нет, Хелла была скрытной. Скорее, где-то есть укромный тайник. Где? На поиски могло уйти несколько дней.

Неожиданно Митгарт вспомнил, как нервничала Хелла неделю назад, когда он поставил стул около окна. Он встал, подошёл к окну и носком туфли постучал по квадратам паркета. Через несколько минут Бенедикт уже держал в руках чёрный ларец, окованный по углам медными заклёпками. Глаза Митгарта ожили, когда он увидел, что шкатулка битком набита бриллиантами Лили и сверху лежит баснословная драгоценность — «колье Козимо». Дождавшись темноты, Митгарт пробрался по коридору в свою спальню. Он задвинул тяжелый засов, поставил ларец на комод, зажёг свечу и тут увидел неожиданных гостей.

С кресел в углах гостиной поднялись Нергал и Мормо.

Ожидая Митгарта, жрецы сатаны договорились, что общение с Бенедиктом возьмёт на себя Нергал, а Мормо заберёт ларец и отнесёт к себе. Но, воистину, «человек предполагает, а располагает… кто-то совсем другой». Во всяком случае, попытка Нергала сбить с ног Митгарта не увенчалась успехом, зато от удара Бенедикта Фенриц отлетел к стене. Рядом свалился и Мормо, кинувшийся в драку, а Митгарт, схватив ларец, выскочил из спальни, успев дважды провернуть ключ в замке. Оседлав в конюшне лошадь, он выехал из замка.

Луна шла на убыль, Нергал с Мормо, выбравшись из митгартовой гостиной и с трудом перевоплотясь, бросились следом. При этом наглец-Мормо, не желая расходовать силы, вцепился когтями крыльев в волчьи уши Фенрица и нёсся на нем во весь опор. «Auribus teneo lupum! Держу волка за уши!» — весело пронеслось у него в голове.

Лошадь Митгарта, почуяв волка, тоже мчалась, как бешенная. Силы Нергала стали иссякать, но тут, на его счастье, из-за косогора у Хлипкого моста, проложенного через Вонючее болото, показалась волчья стая.