Дарья Беляева - Ночной зверёк

Амти вспомнила, как перекрученные кости господина Элиша удерживали его сердце и подумала, что не для всех встреча с ним — показатель удачного дня.

— То есть, Мескете, — сказал Аштар, подмигнув ей. — Маленькая сексистка.

— И Адрамаута тоже, он очень прикольный, — сказала Эли. — Может даже самый прикольный на свете. Он о нас заботится, помогает прятаться, даже еду достает, если опасно выбираться или бабла нет.

— Но он же Инкарни, — сказала Амти, глядя как Аштар наливает ей еще водки.

— Конечно, он Инкарни, иначе он не заботился бы о других Инкарни, — развел руками Аштар. — Адрамаут считает, что есть третий путь. Ровно между смертью на благо процветающего общества и безумием абсолютного зла.

Сердце у Амти забилось громче, она опрокинула еще одну стопку, облизнулась, а Аштар продолжал своим прекрасным голосом:

— Борьба. Бесконечная борьба с самим собой, с другими Инкарни, которые борьбу с собой проиграли и, конечно, с Перфекти, которые хотят тебя убить. С системой, которая заточена на то, чтобы нас уничтожать.

Амти почувствовала, как раскраснелись ее щеки и не знала от выпивки это или от волнения.

— А как вы боретесь? — спросила она.

— Спасаем других маленьких Инкарни вроде тебя от смерти и спасаем обывателей от взрослых Инкарни. Разыскиваем тех, кто сошел с ума или гостей из…других мест. Но про это тебе лучше объяснят Адрамаут или Мескете. Мы хотим, словом, чтобы люди поняли: мы не собираемся поддаваться тому, что внутри нас. И мы можем использовать это не во вред, а во благо.

Эли дернула Амти за рукав, заставила повернуться:

— Слушай сюда, Амти, — сказала она, доставая из кармана короткой юбки пачку жвачки, медленно разворачивая пластинку. — Мировые Собачки, конечно, уже вспотели, бегая за малявками вроде нас с тобой. Но они понятия не имеют, где скрываются настоящие, дошедшие до ручки Инкарни. А мы имеем. И мы убиваем их, когда они решают наведаться к нам. У них есть свой мир…

И Амти вдруг вспомнила голос Шацара, и прошептала, повторяя за ним:

— Анти-мир.

— Забавная идея, — засмеялся Аштар. — Как-то так. Словом, мы боремся против Псов Мира и против Инкарни Двора. Ну, так называется их анти-мир.

Аштар снова наполнил стопку Амти, и она сказала, задумчиво глядя на его руки:

— Тяжело вам, наверное.

— Нам, котеночек. Ты теперь или с нами, или умрешь. Мы тебя, конечно, убивать не будем, но Государство не такое миленькое, как мы.

Амти протянула руку, взяла стопку до того, как Аштар разбавил водку молоком и опрокинула залпом, так что горло обожгло. Амти не казалось, что она пьянеет, сознание было ясное, как никогда.

Она попала к повстанцам, которые не хотят погибнуть и конца мира, как в древних легендах, тоже не хотят, а оттого пляшут на грани. И это определенно не было судьбой хуже смерти. Амти улыбнулась.

— А как вы… боритесь с собой? — спросила Амти. А потом, оттого должно быть, что алкоголь развязал ей язык, сказала:

— Мне даже сейчас хочется разбить об чью-нибудь голову бутылку. А вам?

Эли и Аштар засмеялись.

— Дурочка, — сказала Эли. — То есть — Амти, у нас не говорят о том, чего хочется. Всем хочется разных штук и все держат их при себе. Это невежливо, как наблевать кому-нибудь на ботинки.

— Вот тебе универсальный рецепт борьбы. Имей в жизни цель, и у тебя будут силы с собой сражаться.

Амти посмотрела в окно, над темным, беззвездным небом взошла луна.

— У тебя уже есть магия? — спросила Эли.

— Нет пока. А у тебя?

И тогда Эли заставила ее развернуться, оскалила острые, белые зубы.

— Я - Инкарни Страсти, Тварь Вожделения.

— Тварь? — спросила Амти. Она смотрела в темные, карамельно-сладкого цвета глаза Эли, и дыхание у нее вдруг перехватило, как когда качаешься на качелях и очередной рывок оказывается нестерпимо сильным, и возносишься слишком высоко, и небо кажется совсем рядом.

Амти сама не понимая зачем, подалась вперед и коснулась губами губ Эли, таких манящих и мягких. Амти и сама не заметила, как вцепилась в плечи Эли, продолжая облизывать ее язык.

Она уже принялась стягивать с Эли майку, не вполне понимая, что делает, когда ее оттянул за шкирку Аштар.

— Не на моих глазах, котятки.

Амти почувствовала под языком жвачку Эли, она поправила очки, щеки горели.

— Простите, я….

Никогда ни с кем не целовалась? Не лучшее начало. Не целуюсь при первом знакомстве? Да, в самый раз.

— Обычно не такая, — выдавила, в конечном итоге, Амти.

— А все обычно не такие, пока я не захочу, — сказала Эли. В ее самодовольном, подростковом голосе появилась вдруг какая-то жутковатая, хищная и абсолютно взрослая нотка. — Только представь, что я могла бы сделать с тобой, если бы захотела.

Амти закашлялась, потом быстро повернулась к Аштару.

— А ты какой Инкарни?

Аштар только улыбнулся той красивой улыбкой, от которой у Амти на глаза едва не навернулись пьяные слезы.

— Угадаешь? — спросил он.

— Угадаю, — сказала Амти уверенно, но получилось, судя по всему, какое-то совсем не то слово. А потом Аштары у нее в глазах стали двоиться, и она сказала:

— Я схожу с ума, ведь я Инкарни. Мне кажется, я теряю свою собственную личность, и вскоре у меня не останется других желаний, кроме как взять автомат и пойти на улицу убивать случайных людей.

Если судить по лицам Эли и Аштара, получилось как минимум не так гладко, как Амти задумывала.

— Ты просто нахреначилась, — сказал Аштар, а Эли засмеялась.

— Вовсе нет, — сказала Амти, поднялась на ноги и упала на пол. Она посмотрела наверх, где голая лампочка одна освещала кухню, как луна на небе тоже была одна.

— Вот, — сказала Амти, показывая на лампочку и имея в виду вполне конкретную вещь. Вот так же они все, Инкарни, одиноки. Только никто не понял ее остроумного сравнения.

— Пора спать, котеночек, — сказал Аштар. Они с Эли помогли ей подняться. Ноги Амти держали очень условно.

— Извините, — сказала она.

— Ничего. Сегодня у тебя вполне уважительная причина нажраться.

Аштары продолжали двоиться у нее в глазах на протяжении всего пути до комнаты. В комнате, куда ее привели было темно и прохладно, это все, что Амти могла установить без попыток сфокусировать взгляд.

— Я пьяная? — спросила она у Эли.

— В слюни, — сказала Эли. — Но я все равно рада, что ты теперь у нас.

— Я хочу быть вам полезной, вы же меня спасли.

— Слушай, ты лыка не вяжешь, давай ты проспишься.

— Нет, ты не понимаешь, я очень хочу быть полезной!

Незаметно положение Амти в пространстве сменилось со вертикального на горизонтальное.

— Я не хочу спать, — сказала она.

— Тогда не спи, — ответил Аштар. — И если захочешь исторгнуть из себя выпитое, не делай это на ковер.

Спать Амти вовсе не собиралась, даже очки не сняла. Но как только дверь закрылась, она, запутавшись в одеяле, закрыла глаза. Сон не шел, в голове было пусто и странно, а на языке оставался дурной, горький привкус. Амти не знала, сколько она пролежала так. Пошевелиться было трудно, но и заснуть не получалось. Когда оцепенение сменилось сном, Амти тоже не поняла. Она вдруг снова была дома, хотя и не верила в это до конца. Отец и Шацар сидели на кухне, и Амти сидела вместе с ними. Она смотрела в телевизор. Там был точно такой же Шацар, в его неизменном строгом и дорогом костюме, в его неизменных перчатках.