Игорь Середенко - С улыбкой хищника

У входной двери двухэтажного дома, где обычно отдыхал президент со своей семьей, стояли двое военных. Их лица освещал фонарь, прикрепленный к низкому столбу. Оба военных относились к специальной службе по охране президента. Один был сержантом, другой лейтенантом. Они тихо беседовали между собой.

— Когда же это случилось? — спросил сержант.

— Вчера утром. Машина разбилась вдребезги, — отвечал лейтенант, — водитель тяжело ранен.

— А секретарь?

— Жив, но тоже в больнице, — пояснил лейтенант.

— Что у него пострадало?

— Мозг.

— Не понял, — удивился сержант.

— Вот и доктор не понял, когда секретарь на него набросился. Не понимаешь? — он посмотрел в глаза сержанта, застывшие в изумлении. — Приехала скорая, это было недалеко от Кремля, вышел доктор, водителя сразу увезли в реанимацию, перелом ноги и травма черепа, а наш секретарь …

— Секретарь президента, — поправил сержант.

— Ну да … потерял сознание, лежит без чувств, вроде все цело. Доктор дал нашатырь понюхать, тот пришел в себя и сразу же вцепился ему в горло, еле разняли. Когда посмотрели его документы, то сообщили в милицию, а там передали нам сообщение. Ну, я и приехал. Тогда я был на дежурстве.

— И что? — вопрошал сержант, охваченный любопытством.

— Такого безумного взгляда я еще не видел. Это были глаза крайне испуганного человека, будто он был опущен в самую глубину необъяснимого ужаса.

— Он узнал вас?

— Да, но насторожился, не доверял, — пояснил лейтенант.

— И что вы?

— Я вызвал доктора Черемных. Ведь это все-таки личный секретарь президента. Молодой, перспективный, умный. Жаль его.

— Что сказал Черемных? — спросил сержант.

— Он посмотрел его глаза, послушал пульс. А тот все как-то дико на него глядел, с недоверием. Но мы-то, конечно, держали его, на всякий случай. Было решено поместить его в одной частной клинике для душевнобольных, в отдельную палату, с охраной.

— Помешался видать, — предположил сержант.

— Очевидно, другого объяснения пока не нахожу. Завтра переговорю с Черемных, надо узнать, как его пациент.

Сержант задумался, он прикусил губу, свел брови и невидящими глазами поглядел на фонарь, опутанный пеленой мошек, норовящих приблизиться к свету. Оба окна погасли один за другим, и спустя минуту открылась дверь. На крыльцо вышла женщина лет тридцати пяти, сутулая, в резиновых перчатках и с фартуком.

— Ну что, Марина Николаевна, — сказал лейтенант, — все убрала?

— Да, голубчик, все чисто и сияет, — ответила женщина звонким голосом, — я пошла к себе, буду ложиться.

— Спокойной ночи, — в один голос сказали сержант и лейтенант.

— Завтра его не будет, но все должно быть чисто, — сказала женщина. — Я завтра в магазин выйду, подвезете?

— Павел завтра за рулем будет, он сможет довезти, — ответил сержант, — там какие-то покупки надо будет сделать.

— Мне порошок стиральный необходим, заканчивается, — пояснила женщина.

— Завтра с Павлом переговорите, он по хозяйству.

— Хорошо, сказала женщина и направилась по аллее, освещенной в нескольких местах фонарными столбами.

— Ну, пора и мне, — сказал лейтенант, — проверю караул и поеду домой. Мне еще с добрый час до города добираться. Завтра работа в Кремле, там президент будет. Громов велел, — пояснил лейтенант.

Сержант стоял все такой же, задумчивый, молчаливый.

— Что-то случилось? — спросил лейтенант, глядя на заторможенный вид подчиненного.

— Да как вам сказать, — размышляя, неуверенно сказал сержант. — Это скорее не наблюдение, а ощущение. Понимаете, только вы не подумайте, что я тоже с ума сошел, как и секретарь.

— Так, рассказывай, — у лейтенанта пробудился живой интерес.

— Просто есть кое-что, что меня тревожит, и если бы не ваш рассказ о секретаре, то я бы не осмелился сообщить вам о моих подозрениях, уж больно странные они.

Лейтенант заинтересовался, он оживился и сказал.

— Рассказывайте, сержант, как есть, как чувствуете, все, что видели или слышали, лучше предостеречь заранее, чем потом попасть впросак.

И сержант, не твердым голосом, осторожно, обдумывая каждое слово, начал свой рассказ.

— Это началось где-то неделю назад. Я тогда был на дежурстве. Здесь, в резиденции президента, на Горках-9. Я обходил территорию, было около двух ночи, смотрю, вроде как узкая полоска света в темноте …

— В двери или в окне? — спросил лейтенант.

— Нет, не в доме, а около него.

— Фонарик?

— Я тоже так подумал. Подкрался поближе и давай в оба глаза глядеть, высматривать. И никого не увидел, а свет-то остался, он как будто в воздухе завис.

— Опиши мне это.

— Ну, какое-то неоновое свечение. Когда я был далеко, то оно казалось синим, а когда подошел ближе — белым. Что бы это могло быть?

— Свет перемещался? На что он похож?

— Полоска и все, ну, длиной в метр. Поначалу, свет был неподвижен, а потом стал таять и исчез, растворился.

— Почему ты сразу не сказал об этом?

— Думал, что вы меня неправильно поймете. Если бы не случай с секретарем, то и вовсе не решился бы рассказать.

— Может, померещилось? От усталости …

— Нет, лейтенант, не померещилось. Я тогда подождал, когда свет растворится. Я не боюсь врага, но это было похоже на …

— На кого, сержант?

— На приведение. Я тогда подождал, а потом подошел к тому месту и почувствовал запах серы. Постоял немного, послушал, оглядел все и, ничего не обнаружив, решил было, что все это мне привиделось и пошел … И тут я слышу под собой хруст. Я зажег фонарик и увидел под ногами разбитое куриное яйцо.

— Странно, — сказал лейтенант, задумываясь. — Может, обронил повар или …

— Не думаю, лейтенант.

— Почему? — удивился лейтенант.

— Все бы ничего если… Я ведь поначалу тоже так подумал: «это неосторожность повара». Но вряд ли повар писал бы на скорлупе имя.

— Имя? — удивился лейтенант.

— Да, имя.

— И чье же это было имя?

— Нашего секретаря, там было написано Колесниченко Павел, только задом наперед.

— Где же это яйцо? — с зарождающейся иронией спросил лейтенант.

— Я его там оставил, у дома, где бывает секретарь. Я не решился его взять. А на утро его там не было, наверное, птицы склевали. Я тогда не отнесся к этому серьезно, думал, чья-то шутка.

— А теперь, как считаете?

— Не знаю. Повторяю, если бы не случай с Колесниченко …

— Ясно. Молодец, что сказал. Может и ерунда все это, а может и чья-то неуместная шутка, — лейтенант посмотрел по сторонам, обдумывая что-то, а потом сказал. — Я еще с полчасика побуду в резиденции, если что, звони на мой телефон. Надо этого шутника поймать.

— Вы домой?

— Да, километров пятнадцать до города, потом по окружной и домой. До завтра.

— До свидания, спокойной ночи, лейтенант.