Эдвард Ли - Ты — все для меня

Но Уэстмор почти не слышал ее. Он просто продолжал сосать, закрыв глаза и обхватив ее руками, словно цеплялся за единственный шест над бездной.

Еле слышным шепотом она произнесла:

— Знаете, я уже хочу взять у вас в рот либо просто оттрахать вас до бесчувствия.

При слове «оттрахать» Уэстмор едва не кончил.

— Но, как ни странно это звучит… Мне будет казаться, что я изменяю Нуту. — Она издала смешок, содрогнувшись всем телом. — Знаю, глупая мысль. Даже если он изменял мне постоянно, и даже если умер, я буду ощущать себя… неверной. Вы понимаете, о чем я, Уэстмор?

Уэстмор кивнул, почти ничего не соображая. Он потерялся в ее плоти, ее запахе, ее мелодичном голосе, и конечно, в ее руке, гладящей его медленно, но неистово.

Рука поднялась, расстегнула ему ремень, а затем «молнию». Теперь ее шепот был едва слышен. Он стал каким-то призрачным , неземным.

— Но я не считаю, что это будет неверность, — теперь ее губы были у самого его уха. — Снимайте же их.

Очередной смешок.

— И судя по тому, что у вас в штанах, я не думаю, что у вас есть какие-либо возражения…

Не отрывая рта от сосков, Уэстмор стянул с себя штаны.

Он содрогнулся, почувствовав, как ее горячая рука тут же сжала его гениталии. Его член буквально истекал предэякулятом, и она воспользовалась им вместо смазки. Соединив большой и указательный пальцы в кольцо, она принялась мучительно медленно надрачивать Уэстмору. Ноги у него напряглись, ягодицы приподнялись над сидением. Он хотел просто продолжать сосать. Но почувствовав его движение, она слегка оттолкнула его назад и прошептала:

— Просто откиньтесь, чтобы я могла смотреть. Мне нравится смотреть, как парень кончает…

И тут Уэстмор кончил — совершенно спонтанно. Он ахнул, вытянул шею, и в момент оргазма почувствовал, как его член напрягся и выпустил струю спермы. Казалось, каждое нервное окончание у него трепетало, а эрегированный член продолжал выбрасывать струю за струей. При каждом обильном выбросе Истер издавала высокий смешок. Первая струя попала ему на подбородок, вторая — на шею, третья — на рубашку в районе солнечного сплетения, остальные — на живот. Уэстмор просто лежал, ошеломленный, чувствуя, как, наконец, стихают спазмы. В паху гудело. Он не мог шелохнуться.

— Ну, надо же, Уэстмор! — воскликнула она, словно мать, игриво ругающая ребенка. — Только посмотрите, какой бардак вы навели, — она наклонила лицо к его заляпанной и промокшей рубашке. — Похоже, вы долго в себе копили, судя по такому количеству спермы…

Ее слова щекотали его. Уэстмор закатил глаза, когда ее рука принялась играть с его опустошенными яичками. Он заметил, что взгляд у Истер стал пристальным, а лицо светилось каким-то потворством. Она придвинулась еще ближе и простонала:

— Просто позволь мне все здесь убрать, только… ммммм, я очень люблю запах мужского семени… а еще его вкус. Не представляю, почему. Оно такое противное и липкое, но… Оно просто меня заводит.

И потом…

О, это уж слишком, — подумал Уэстмор, находясь в посторгазмическом тумане, потому что теперь ее губы принялись собирать капли спермы с его подбородка и шеи, потом опустились и стали собирать склизкие сгустки с ткани рубашки. Что ж, — подумал он, — это определенно превосходит все эротические фантазии мужчины средних лет.

Несколько минут спустя его рубашка была высосана начисто. Неизменная улыбка Истер стала слегка развратной. Сглотнув, она издала горлом щелчок, отчего член у Уэстмора съежился.

— Это было… черт. Просто здорово, — произнес он пересохшим ртом. — Спасибо вам…

Она засмеялась, помогая ему натянуть штаны и застегнуть ремень.

— Не нужно благодарить меня за то, что вам подрочила. Пустяки…

Ничего себе, «пустяки»… Он жадно смотрел, как она натягивает на себя блузку, и совершенно бессознательно прохрипел:

— Вы действительно очень красивая, Истер…

На лице у нее сияла улыбка, но в глазах блестели слезы.

— Вы доставляете мне просто неземное удовольствие, потому что именно это Нут всегда говорил мне. А то, как вы смотрели на меня весь день? Нут смотрел на меня точно так же…

Уэстмору было душно. Это суровое испытание — как и весь день — казалось каким-то странным, неправдоподобным и захватывающим.

Истер снова проверила содержимое рюкзака, убедившись, что мемо-рекордер на месте, а затем ее улыбка слегка погрустнела.

— Пора расставаться, Уэстмор. Больше мы не увидимся, но… спасибо вам за все, что вы сделали.

Уэстмор уставился на нее.

— Я хотел бы остановиться на некоторое время. Мог бы… пригласить вас на ужин или вроде того, — он тут же поморщился, осознав, какую нелепицу несет.

— Нет. Понимаете, теперь, когда Нут умер, я пойду дальше… в том смысле, что уеду отсюда куда-нибудь…

По непонятной причине ее ответ показался ему каким-то противоестественным, или даже зловещим. Он хотел спросить ее, куда она собирается переезжать, но понял, что в том нет никакого смысла. Это поставило бы ее в неловкое положение, поэтому он лишь сказал:

— Желаю вам всего самого хорошего.

— И вам того же, — ответил она призрачным голосом и слегка чмокнула его в губы. — И удачи вам с вашей книгой про Крафтера…

Уэстмор невесело рассмеялся.

— Я смогу написать ее лишь благодаря вам.

Тут ее глаза внезапно прищурились, словно она задумалась о чем-то.

— Подождите-ка. Чуть не забыла…

Она порылась в рюкзаке, и из блокнота выскользнули неподшитые листы манускрипта и фонетические транскрипции ее дедушки.

— Мне тут пришло в голову, что мне уже не понадобится все это, так что…

Она протянула ему эти, по всей видимости, бесценные листы.

— Я хочу, чтобы они были у вас.

Такого Уэстмор не ожидал.

— Истер, я ни за что не могу принять эти листы. Это самое ценное, что есть у вашей семьи. Фамильная реликвия.

— Нет. Пожалуйста, порадуйте меня, возьмите их. Для чего мне они? Но вы, вы питаете к ним интерес. А такой умный писатель как вы сможет изучить их и однажды узнает, о чем в них речь.

— Я не могу их взять, — сказал Уэстмор, как бы ему не хотелось этого.

— Можете , Уэстмор. И причина этому только в вас, и я доверяю их вам. Лучше, чтобы они были у вас, и дедушка Орн обязательно со мной согласился бы. Я верю всем сердцем, что такой хороший человек как вы никогда не использует их во зло.

Она положила листы ему на колени.

Уэстмор смотрел на них и слышал при этом тиканье собственных часов. Я не могу! — гремел его внутренний голос. Но когда он поднял глаза, чтобы возразить, Истер уже вылезла из машины. Она закрыла дверь и улыбнулась ему сквозь окно.

— Прощайте, Уэстмор. Пусть все ваши мечты сбудутся…