Антонина Ванина - Всё закончится на берегах Эльбы

— Я видел её величество два месяца назад, — тихо по-немецки прошептал Отт Метцу. — Я видел её и вчера. И она совсем не изменилась.

— Что вы имеете в виду?

— У неё нет живота.

Пораженный, Павел Иванович захлопал глазами, не понимая, что происходит.

— Я просил её позволить осмотреть себя, — ещё тише и тревожнее произнёс Отт, — но она сказала только: «Будьте покойны, ребенок там». Я чувствую, что всё это скверно кончится.

Время шло, а схватки всё не начинались. Павел Иванович успел услышать от придворных дам пару сплетен о мэтре Филиппе: что императрица каждый день ездит в гости к этому недоучке-магнетизёру, что он устраивает для неё и императора спиритические сеансы, где вызывает дух Александра III, и дух советует каких министров императору назначать и какие договоры подписывать. А ещё Филиппу выдали диплом доктора медицины от Петербургской Военно-медицинской академии и чин действительного статского советника, и теперь он гордо расхаживает по Петербургу в военной форме.

Вдруг началась суета. Доктора Отта пригласили в покои, и через час он с крайне мрачным видом показался в коридоре, неся что-то в прикрытом сосуде.

Доктор Метц пошёл за ним следом в отдельную комнату, морально готовясь увидеть мертвый эмбрион. Но он ошибся. Это было что-то странное и ни на что не похожее — гладкое и чёрное, сферическое и продолговатое, размером с грецкий орех. Павел Иванович в жизни бы не поверил, что подобное может исторгнуть женское тело, если бы доктор Отт не подтвердил, что так оно и было.

— Я укажу в бюллетене, что беременность была ложной, а это, — мрачно произнёс он, кидая взгляд отвращения на чёрный комок, — отмершее плодовое яйцо не более четырёхнедельного развития.

— Но вы же видите, что это никакое не яйцо, — попытался было возмутиться доктор Метц.

— Тогда, может, вы мне скажете, что это? Потому что я, лейб-акушер, понятия не имею, чем это может быть.

И Павел Иванович промолчал, потому как не знал, что и ответить.

— Видит Бог, — продолжал Отт, — я близок к тому, чтобы поверить, будто тот лионский мерзавец околдовал императрицу и вселил в неё гомункула. Другого объяснения я не в состоянии придумать.

Павлу Ивановичу оставалось только согласиться с удобным для доктора Отта объяснением. Но увиденное заставило его задуматься об истинных способностях мэтра Филиппа, которого все дружно именовали шарлатаном. Все кроме императорской четы.

Что если мэтр Филипп и вправду обладает некими невероятными способностями и умеет воздействовать на плод, просто это воздействие оказалось не совсем удачным? Павел Иванович всерьёз намеревался расспросить лионца о его умении влиять на зарождающуюся жизнь, но как ни странно, о мэтре Филиппе в Петербурге больше никто ничего не слышал. Говорили, он спешно собрал чемоданы и умчался на родину, а на прощание снова напророчествовал императрице, что она родит сына.

А люди в городе уже судачили о том, что на самом деле произошло с неродившимся младенцем. Один из слухов дошёл и до Павла Ивановича через няньку Агапею:

— Так правда, что царица родила уродца с рогами?

— Господи, — вздохнул он, — Агапея Тихоновны, ну вы-то что выдумываете?

— Так ведь, люди говаривают.

Павел Иванович только отмахнулся от бабских сплетен. А в голове невольно начали крутиться строчки: «родила царица в ночь не то сына, не то дочь; не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку».

Как же хорошо, что его малышки, трёх лет отроду, были здоровые и красивые. Дочери подрастали, но ничто в их облике не напоминало Павлу Ивановичу о Хельге. Они совсем не были на неё похожи. И на самого Павла Ивановича тоже. Пухленькие щечки, рыжие кудряшки, озорные зеленые глазки. Почему-то близнецы напоминали ему двоюродную сестру Иду, что жила с Мюнхене вместе с дедом. Видимо, Ида и его дочери унаследовали внешность от покойной прабабки. Её-то и можно было воскресить от биологических частиц Иды и близнецов, внешность бы воспроизвелась без изъянов. Вот только как быть с воскрешением Хельги?..

После удивительных событий в Петергофе не прошло и двух лет, как всю империю облетело радостное известие: родился наследник, цесаревич! Сердца монарших родителей ликовали от счастья, лишь Павел Иванович озабоченно осматривал новорожденного.

— Сделайте хотя бы вид, что рады, — шепотом попрекнул его доктор Отт.

Но доктор Метц не мог выказать счастья, ведь кровоточащая пуповина младенца не давала ему покоя. Павел Иванович бережно наложил на ранку повязку и, всякий раз меняя её, отмечал, что пятнышек крови день ото дня остаётся все меньше и меньше. Но через месяц кровотечение открылось вновь. Сомнений не было: наследнику передался недуг гессенского дома — гемофилия. Павел Иванович знал по собственному врачебному опыту, что болезнь эта протекает у разных людей по-разному. По счастью, ранка цесаревича Алексея затянулась через несколько дней. Опасность минула. Пока.

Одним январским днём 1905 года, охая и ахая, в дом доктора Метца вбежала Агапея, держа под руки Лизоньку и Сашеньку. Пока нянька пыталась отдышаться, Лиза расплакалась, а Саша только надулась и продолжала молчать. Павел Иванович знал, что по воскресеньям тётка водит девочек в церковь, но никак не мог взять в толк, что же там с ними случилось.

— В чём дело, Агапея Тихоновна?

— Ой, Пауль Йоханыч, так стреляют, стреляют на улице!

— Кто стреляет? — поразился доктор.

— Так солдаты по людям простым! Жандармы детишек саблями рубят! Рабочих убивают! Они ж к царю-батюшке крестным ходом шли, а их — стрелять.

Так Павел Иванович узнал о начале «кровавого воскресенья». Он и представить себе не мог, что доживёт до таких времён, когда столица будет на осадном положении, по улицам станут ходить войска, а рабочие в отместку начнут охотиться на полицейских. В этот день будто открылся ящик Пандоры, из которого вырвались взбешённые террористы, провокаторы, революционеры, забастовщики и экспроприаторы.

По всей империи было убито столько генерал-губернаторов, что назначение на этот пост стало расцениваться как смертный приговор. Когда из Москвы пришла весть, что бомбистами убит генерал-губернатор Москвы, что приходился родственником императору и императрице, министр Двора только и сказал Павлу Ивановичу:

— Чему тут удивляться. Лет двадцать назад разжалобившиеся присяжные оправдали одну террористку, из чего другие её единомышленники сделали соответствующий вывод: отныне можно убивать градоначальников, и не только их. Кстати, Павел Иванович, вам известно, что лет двадцать пять назад было в квартире, где вы сейчас живёте?

— Не имею понятия, — пожал плечами тот.

— А была там, — с лукавым прищуром протянул министр, — в 1881 году, Павел Иванович, динамитная мастерская народовольцев. Там-то они и сделали бомбу, что убила Александра II, деда нашего императора. Вот в такой квартире с богатой историей вы живёте. Кстати, те бомбисты могли бы стать вашими коллегами, если бы успели окончить Медико-хирургическую академию. Вроде как, учились спасать чужие жизни, а на деле вышло совсем наоборот.