Антонина Ванина - Всё закончится на берегах Эльбы

А в самой Англии разместилось правительство Польши в изгнании и сбежавший королевский двор Голландии. На расстоянии ведь сподручнее наблюдать, как враг топчет твою землю и управляет твоим народом, чтобы громче разоблачать агрессора.

Покорение Европы шло своим неспешным ходом. Хитлер распорядился захватить Югославию, после того как там свершился государственный переворот и новые власти отказались от дружбы с Германией. А потом Рудольф Хесс сошёл с ума и зачем-то улетел во вражескую Англию.

Даниэль Гольдхаген снова не находил себе места:

— Будет война с Россией, — причитал он, расхаживая по комнате. — Тогда конец. Всему конец.

— Прекрати, — устало одернула его Сандра, ибо уже не могла слышать его паникерских речей.

— Ты что, не понимаешь, чем это грозит?

— Ну чем?

— Война на два фронта, как в 1914 году. Но все будет ещё хуже, хуже, чем в 1918.

— При чем тут 1918 год? — начала было раздражаться Сандра.

Даниэль перестал метаться из одного угла комнаты в другой и внезапно опустился перед женой на колени. В его глазах читался неподдельный страх, который на миг передался и ей.

— Я был на Восточном фронте, Сандра. И я не хочу ещё раз там оказаться. Ты ведь не знаешь, что это такое. Это ад на земле…

— С чего ты взял?.. — хотела было возразить она, но тут же укоризненно добавила, — И почему ты считаешь, что видел нечто такое, чего не видела в госпитале я?

— Потому что в госпиталь привозят живых. Изуродованных, искалеченных, но живых. Ты никогда не видела мертвецов на поле боя. А я видел, и больше не хочу. Сандра, мне ведь нет ещё пятидесяти лет, со дня на день меня могут призвать во фронтовую часть. Что мне тогда делать? Если бы ты только видела, ты бы поняла… повсюду куски вырванного мяса, земля в крови, вывернутые из плоти кости. Один солдат просил меня добить его, чтобы закончились его мучения. Но ведь я не мог, осознавал, что так было бы лучше для него, но не мог. Теперь ты понимаешь, почему я отказался от карьеры врача? Я не знаю, зачем спасать жизнь, если она будет лишь бесконечным страданием.

— Данни, успокойся — призвала его жена. — Никто тебя не заберёт на фронт. Туда отправят молодых никому не нужных санитаров, а не тебя. Ты же работаешь в университете, ты зоолог, а не хирург. Кому ты нужен на фронте?

— Тем, кто дал мне работу, — произнёс Даниэль, а в его глазах читалась скорбь и отчаяние. — Они уже сказали, что война на Востоке будет не такая как на Западе. Там будет настоящая война, и они отправят меня туда.

— Но зачем? — ничего не понимая, спросила Сандра.

— Потому что там будет много мертвецов. А я знаю секрет, как вернуть им жизнь.

На миг Сандра опешила, не веря своим ушам. Придя в себя, она дрожащим голосам спросила:

— Ты выдал нашу семейную тайну? Рассказал, что ты и отец сделали с Лили и со мной?

— Нет, Сандра, — словно оправдываясь, закачал головой Даниэль. — Я ничего им не говорил. Но они не слепые. В «Наследии предков» видели ту фотографию, что ты показывала мне. Они видели и тебя и обо всём догадались. Сандра, я не хочу говорить им, но меня заставляют. Они знают, что Лили умирала, они знают, как она выглядела раньше и выглядит сейчас. Но Лили под защитой имперской канцелярии, а за нас с тобой никто не вступится.

От этих слов Сандра не на шутку испугалась:

— Ты что такое говоришь? При чём тут Лили?

— Она и не при чём. Это мы с тобой под ударом. У меня есть знания, как оживить умершего, а у тебя… — с этими словами он ткнул пальцем в лоб Сандры, от чего она невольно вздрогнула, — а у тебя есть пересадочный материал.

Теперь Сандре стало по-настоящему страшно, страшно так, как не было в миг, когда она увидела в зеркале своё новое лицо. Внутри всё похолодело, и оцепенение сковало тело. Даниель затряс жену, желая вывести её из ступора, чтобы сказать:

— Сандра, они хотят провести беспрецедентный эксперимент в невиданных масштабах, какой можно осуществить только на Восточном фронте, потому что там нет граждан империи, только народы, которые они называют неполноценными. Там будет мясорубка почище верденской, никому не будет дела, куда деваются живые и мёртвые. Там они и собираются начать эксперимент. Они считают, что человека можно оживлять столько раз, сколько раз он будет умирать. А на войне умирают многие и постоянно. Они хотят получить целую армию бессмертных нестареющих солдат. И они уверенны, что только я знаю, как это сделать. А я не хочу, Сандра, не хочу. Профессор был прав, мы совершили ошибку, когда вмешались в ход природы. Но мы хотели лишь, чтобы вы с Лили жили. А они хотят, чтобы другие умирали. Нет, Сандра, я знаю, что такое война. Знаю, что порою лучше умереть, чем жить.

— Данни, — выслушав его, прошептала Сандра. — Ты просто ничего не говори в своём «Наследии». Скажи, что они ошиблись. Скажи, что ничего не знаешь…

— Поздно, Сандра. Они видели мои результаты экспериментов на крысах, они поняли, чем я занимаюсь, и что я могу сделать больше. Но я никогда не проделывал на людях стадию умножения и проекции. Для этого нужен пересадочный материал, чтобы подобное породило подобное. А он есть только у тебя. А я не смогу тебя пытать. Я не посмею, Сандра. Профессор говорил мне, что было с той женщиной, у которой взяли частичку для тебя и Лили. Он рассказывал, как она страдала и, наверное, страдает до сих пор. Я и так виноват перед тобой, я больше не посмею тебя мучать…

После этого признания всё последующие дни были пропитаны страхом. Даниэль сам не свой слонялся по квартире, то и дело что-то писал, потом рвал бумагу, сжигал и принимался писать снова. А Сандра в напряжении ждала, когда в их дверь постучат коллеги Даниэля по «Наследию предков». Но время шло, и никто за ними не приходил. Сандра пыталась выспросить у Даниэля, что же за операцию он и её отец провели над ней и Лили, что значат стадии умножения и проекции, и кто та женщина, что пожертвовала свой биологический материал, а главное, откуда и куда его пересаживают. Но Даниэль упорно отмахивался, говоря, что и так выдал жене слишком много опасной информации. Постепенно Сандре стало казаться, что Даниэль обыкновенный паникёр и слишком мягкотел, чтобы сказать своим работодателям веское «нет».

Не прошло и недели со дня того откровенного разговора, как случилось что-то странное, настолько необъяснимое и запутанное, что не каждый чиновник в ратуше решался дать собственное авторитетное разъяснение произошедшего. Ещё вчера немецкие солдаты на берегу Ла-Манша ожидали приказа переплыть пролив, вторгнуться в Англию и молниеносно оккупировать её как годом ранее оккупировали Францию. Но неожиданно для всех германская армия пересекла границу СССР.

В коридорах ратуши царило гробовое молчание. Война на два фронта — как в Великую войну. Никто не решался вслух проводить аналогию дальше, но все прекрасно помнили, чем закончилась для Второй империи подобная война. На это раз Сандра восприняла горькую новость куда легче, чем в 1914 году. И всё равно было больно. Одна Родина снова воюет с другой. Но почему именно Россия? Ответов не было ни в прессе, ни по радио, только слова вождя: «В этот момент начинается поход, который по размаху и масштабам не знает себе равных в истории. Главной задачей является защита не отдельных европейских государств, а спасение всей Европы. Поэтому сегодня я решил отдать судьбу и будущее немецкой империи и нашего народа в руки армии».