Евгения Сафонова - Квартирантка

Ада сидела, закрыв глаза, стараясь не дышать.

Оно там. Уже совсем рядом. Заставляет мерзкий холод ползти вниз от плеч по спине, пропитывает футболку ледяным потом, искушает обернуться, чтобы развеять все подозрения — ты ведь не веришь в призраков, значит, там не может ничего быть, значит, стоит только обернуться, и наваждение пропадёт…

Ада ощутила, как тьма тянется к её шее. Резко открыла глаза.

И обернулась.

— И всё-таки… может, ещё подумаете, прежде чем съезжать? — Виктор Зурабович огорчённо смотрел, как Ада запирает дверь. — Если вас эти краны доконали, я могу ещё раз…

— Нет-нет, с кранами всё в порядке. Просто мне пора двигаться дальше, — Ада торопливо улыбнулась, обнажив мелкие, как у ласки, зубки, и вложила ключ в широкую мужскую ладонь. — Другие города, другие страны… весь мир ждёт меня.

— Хоть бы срок по договору дожили, — Виктор Зурабович смотрел на неё с жалостью. — Так-то депозит у меня остаётся, а деньги-то лишними не бывают.

— Деньги — дело житейское. Желаю удачи со следующими жильцами. Надеюсь, у них не будет моих проблем. — Ада поудобнее перехватила ручку большого чемодана на колёсиках. — Да, и помогать не надо.

Виктор Зурабович смотрел, как Ада медленно спускает по ступенькам чемодан, который казался больше неё самой. Бедовая самоуверенная девчонка! Мир её, видишь ли, ждёт… Или всё-таки дело в кранах, только признаваться не хочет?

Виктора, если честно, и самого всякий раз дрожь пробирала, когда он в эту проклятую квартиру заходил. То ли от простого понимания, кто здесь когда-то убили ребёнка, то ли ещё от чего. Это Борьке хорошо — сидит в своём Питере и только деньги от квартирантов получает.

Хотя…

— Что, опять кто-то от вас сбежал? — участливо спросила милая бабушка из тридцать восьмой, степенно ступая по лестнице с четвёртого этажа. — Эх, не задерживаются у вашего дружка жильцы, Виктор Зурабович, не задерживаются! А я Борьке говорила, что нехорошая квартира, продать бы лучше…

Виктор, натянуто улыбнувшись, вставил ключ в замочную скважину. Открыл дверь и медленно переступил порог квартиры, за которой уже два года присматривал по просьбе друга со школьной скамьи.

Странно, но только сейчас он вдруг понял то, что ощутил ещё раньше. Когда приехал после звонка Аделаиды, сказавшей, что хочет съехать, и осматривал квартиру. Ощущение… спокойствия, возможность дышать полной грудью — того, что Виктор никогда не чувствовал в этих стенах. Как будто то, что заставляло всех жильцов сбегать отсюда через пару месяцев, ушло отсюда вместе с бедовой девчонкой со странным именем.

Виктор подумал это — и рассмеялся глупости этой мысли. Придёт же в голову! Так и призраков вскоре поверишь. На всякий случай снова обошёл квартиру — вдруг Аделаида чего оставила — и в спальне заметил то, чего не замечал раньше: синий клочок ткани под кроватью.

— Носок, что ли, забыла… — Виктор, ворча, опустился на колени и потянулся за забытой вещью. Может, позвонить девчонке, пока недалеко ушла? Хотя нужен ей этот носок…

Разжал кулак, взглянув на то, что было под кроватью, и недоумённо сдвинул брови.

Это был кусок ветхого синего хлопка, на котором ещё можно было различить рисунок жёлтого плюшевого медвежонка. Будто клочок какой-то детской вещи, со странно изодранными краями — как если бы его оторвали чьи-то острые зубы.

Какое-то время Виктор смотрел на кусок ткани. Потом перевёл взгляд на кровать и бра над изголовьем, на окно с раздвинутыми шторами, заливавшее в комнату мирный солнечный свет одного из последних погожих деньков уходящей осени. И отчего-то — всего на один миг — его снова пробрала жуть, которую он всегда ощущал в этих стенах.

Что здесь произошло?

И почему всё-таки эта девчонка ушла?..

…Ада ощутила, как тьма тянется к её шее, резко открыла глаза и обернулась.

В следующий миг её пальцы сомкнулись на сгустке темноты, тянувшемся к её волосам, в котором угадывалось тонкое детском запястье — и мрак рассеялся. Ада внимательно оглядела девочку в синей пижаме, маленькую, темноволосую, сквозь которую просвечивал мрак, окружающий кровать; заглянула в бледное, так по-детски удивлённое лицо — и широко улыбнулась.

— Леночка, я так понимаю, — мягко произнесла Ада, и её блекло-сизые глаза вспыхнули изнутри яркой, фосфоресцирующей синевой. — Ну вот я тебя и поймала.

Темнота вновь обволокла призрак маленькой утопленницы — только теперь она сгустилась в подобие щупалец, сковывая девочку по рукам и ногам, обвивая её крепчайшими из верёвок. Та непонимающе дёрнулась, но добилась лишь того, что упала с кровати, так и не долетев до пола — скрючившись в воздухе, словно смятая тряпка, лёгкая, как пух; удивление так и не сошло с её лица.

— Ты… так не должно быть! — закричала девочка — капризным тоном именинницы, у которой из-под носа отобрали долгожданный подарок. — Это моя темнота, она подчиняется мне, почему она слушается тебя? А ты… ты должна…

— Визжать и бежать из квартиры, сломя голову? Как делали все, кого ты выживала отсюда до меня? — Ада неторопливо поднялась с постели. — Боюсь, в этот раз ты не на ту напала. В самом прямом смысле этих слов.

— Но… — девочка осеклась.

Ада медленно подходила ближе; тени легли под её скулы, под глаза, под губы, придавая лицу странные, острые, нехорошие очертания.

— Дай-ка угадаю — ты не хотела, чтобы кто-то жил в этой квартире? Ждала, пока сюда вернётся твоя мама? Зачем? Хотела снова жить с ней вдвоём? Или убить? Впрочем, какая разница. Факт в том, что больше ты никому не навредишь. — Ада замерла в одной шаге от призрака, пойманного изменившей ему темнотой. — Знала бы ты, скольких я повидала таких, как ты. За сотни лет ещё и не того навидаешься… Ты ещё ничего, со своими детскими шалостями. Если тебе так будет легче, то можешь считать, что ты виновата лишь тем, что хочется мне кушать.

Девочка смотрела на новую квартирантку снизу вверх, завороженно вглядываясь в её зрачки, сузившиеся в кошачьи щёлочки — и удивлённое негодование в лице призрака потихоньку уступало место чему-то другому.

— Ты не сможешь мне ничего сделать, — залепетала девочка, судорожно извиваясь в тёмных путах. — Ты вообще не должна меня видеть! Только когда я того хочу! Я привидение, ты человек, и…

— О, вот ты немного заблуждаешься. Я не совсем человек. Или совсем не человек, как посмотреть, — Ада тихо рассмеялась. — Я всегда чувствую существ твоей породы. Я ощутила твоё присутствие, едва впервые переступила порог этой квартиры. А чтобы увидеть вас, мне нужно лишь дождаться, пока вы хотя бы раз покажетесь мне на глаза. А для этого приходится частенько изображать жертву. Впрочем, так охотиться даже интереснее.

— Охотиться?..