Ганс Эверс - Сочинения в двух томах. Том второй

Зал медленно пустел. Бильярдные игроки отставили свои кии, карточные — начали рассчитываться. Освобождался один стол за другим. Кельнерши в черных юбках и белых передниках подсчитывали выручку и вытирали мраморные столики. Ян терял терпение. Эта партия может длиться вечно. Все же он играл как можно лучше, изо всех сил старался не делать ошибок, но видел, как положение противника улучшается с каждым ходом. Он попытался пожертвовать конем, что должно было привести к развязке, но врач отклонил такой прием. Перед этим он думал не менее пяти минут. Тем временем Ян рассматривал его длинные узкие руки. Женские, алебастровые, уверенные, повелевающие руки, которые играючи могут выполнить труднейшую вязальную работу и всякую рискованнейшую операцию. Руки зачаровывающие, от которых он не мог отвести глаз.

— Она права, эта Рейтлингер, — думал он. — Это подходящий человек.

Он встрепенулся, когда пришла его очередь ходить. Но уже не видел никакого выхода и чувствовал, что ему уже не освободиться от давления противника. Только если бы тот сделал глупость, какую-нибудь грубую ошибку… Но нет, этого он не сделает. Поэтому Ян сдался.

— Вы правы, — подтвердил Фальмерайер. — Видите ли, если бы вы сейчас же после начальных ходов двинули вашего королевского коня, вместо того…

Ян перебил его:

— Да, Да, но не будем теперь анализировать игру. Если вам угодно, доктор, перейдем к нашему делу.

Врач согласился, вынул из кармана письмо Яна и развернул его.

— Итак, — начал он, — вы работаете вместе с госпожой Рейтлингер? Ясно, чего вы хотите от меня. Я могу это сделать, но, конечно, снимаю с себя всякую ответственность. Одно дело, если я режу крыс и лягушек и снова их сращиваю, и совсем другое — если речь идет о человеке. Понимаю, что вся история очень секретна, особенно, если последует неудача. Но я знаю госпожу Рейтлингер. Если все удастся, она устроит себе чертовскую рекламу. А если и не удастся, едва ли она сможет держать язык за зубами. Наверное, напишет в той или другой газете. А тогда порицание обрушится на меня. В конце концов, мое умение чего-нибудь да стоит. Рейтлингер богата — пусть, по крайней мере, платит.

— Предъявите ваши условия, — ответил Ян. — Знайте, что докторше самой будет заплачено, и очень много. Правда, она имеет притязания на вознаграждение только в случае полной удачи.

— Тогда у меня мало надежд, — заметил Фальмерайер. — Я со своей стороны не могу этим ограничиться.

— Вам и нет необходимости, — сказал Ян. — Обдумайте, что вы хотите, и поставьте ваши условия. Я приму их, не торгуясь.

Врач подумал.

— История продлится, наверное, от пяти до шести недель. Я возьму с собой из Вены одного молодого медика, который работал под моим руководством. Далее, я должен здесь оставить заместителя, потом…

— Скажите сразу цифру, — настаивал Ян.

Колеблясь, тот выговорил:

— Ну, десять тысяч марок… не очень много?

Ян кивнул головой:

— Согласен! Дорога и пребывание — за наш счет! Если же дело закончится удачей, вы получите особое вознаграждение, скажем, в сто тысяч…

Врач насмешливо свистнул.

— Почему не миллион, если вам все равно не придется его платить!

— Сто тысяч, говорю я, — повторил Ян. — Я хочу, чтобы вы проявили все свое искусство.

— Я всегда так делаю, — ответил врач серьезно, — даже для последнего бедняка, не могущего заплатить ни копейки.

Ян вытащил свой бумажник и заполнил чек:

— Здесь, доктор, задаток. Наш договор я пришлю вам завтра утром в больницу.

— Мне было бы приятно, если бы вы принесли его сами, — ответил врач. — Мы можем вместе переговорить с главным врачом. Тогда он легче отпустит меня. В ближайшие дни у меня ряд операций. Во вторник или в среду я буду свободен.

— Отлично, — согласился Ян, — но так скоро не понадобится. Мы еще не имеем партнеров, а эту партию в шахматы едва ли можно играть без партнера.

Доктор Фальмерайер промолчал. Медленно, одну за другой, он стал укладывать фигуры в коробку. Ян снова впился глазами в эти великолепные руки.

— Скажите-ка, доктор, — спросил Ян, — вы умеете проделывать карточные фокусы?

Врач взглянул на него.

— Да, — подтвердил он, — этим я занимался еще будучи гимназистом. Для чего вам?

— Ничего удивительного! — заметил Ян. — С такими руками.

Доктор Фальмерайер ничего не ответил, снова замолчал, легко барабаня по шахматной доске. Вдруг быстрая улыбка промелькнула по его лицу, отблеск какой-то мысли. Было в ней удовлетворение… Может быть, и ненависть…

— Послушайте, — начал он, — возможно, у меня есть человек, который вам нужен. Во всяком случае, с ним можно переговорить. Он высокого роста, силен и здоров. Он — очень красивый мужчина.

Теперь в его голосе ясно звучала ненависть к этому красивому мужчине.

Ян спросил:

— Где этот молодой человек?

— Не знаю, — ответил врач, — но мы можем это легко установить. Он — танцор.

Доктор поднялся, подошел к газетной этажерке, принес несколько газет.

«Программа», — прочел Ян, — «Артист…»

Доктор Фальмерайер перелистывал длинные страницы с адресами уехавших артистов. Наконец он нашел фамилию.

— Вот, милостивый государь! — воскликнул он. — Читайте: «Иффи и Иво. С 1 сентября по 31 октября. Курорт Гомбург. Парк-Отель».

— Кто из них двоих? — спросил Ян.

— Иво, — засмеялся врач. — Иффи, вероятно, его партнерша. Если бы мы заполучили его — для новой партнерши — мы бы остались довольны.

На следующий день Ян Олислягерс спал долго. Он составил договор, отвез его в больницу, говорил там с главным врачом, вначале не желавшим и слышать об отпуске. Но Фальмерайер знал, чем его взять. Он упомянул, что больнице собираются подарить новый Цейсовский микроскоп, в котором бактериологический кабинет нуждается уже несколько лет. Ян тотчас же обещал подписать чек.

С Фальмерайером он сговорился на ближайшую среду. В промежутке съездил в Боцен и Меран — это было почти бегство. Он боялся гулять по Бриксену и встречать старых знакомых, оказывающихся совсем чужими людьми.

Спустя неделю его поезд ровно в полдень прибыл в Бриксен. Он смотрел в окно и искал Фальмерайера, который должен был поехать с ним вместе. Но врача на перроне не было. Вместо него к Яну подошел молодой человек и назвал его по фамилии. Когда Ян ответил утвердительно, юноша вскочил в вагон, вошел в отделение, быстро взял его ручной чемодан и сумку и через окно передал носильщику.

— Это ваши вещи, не правда ли? — воскликнул он. — То, что вы сдали в багаж, может ехать дальше. Мы сможем выехать только ночным поездом — так просил передать вам доктор Фальмерайер. У него сегодня еще две операции.

Они сошли с поезда. Ян оставил свои вещи на вокзале. Взглянул на своего спутника: это был красивый юноша, совсем молодой, с каштановыми вьющимися волосами и карими глазами.