Елена Ткач - Тентажиль

Он помолчал, внимательно разглядывая землю под ногами, поднял глаза, оглядел всех, кивнул каким-то своим скрытым мыслям…

— Не хочу пугать вас длинными разговорами. Они будут, если вы сами этого захотите. А пока… пока я хочу два слова сказать о пьесе, которую мы будем ставить. Вот скажите, кто-нибудь знает о таком драматурге: Морис Метерлинк?

Переглянувшись, ребята отрицательно покачали головами.

— А, скажем, об актрисе Вере Комиссаржевской? О режиссере Мейерхольде?

Та же реакция…

— Значит я прав! Я хочу, чтобы вы хоть немного узнали о них, окунулись в удивительное время начала века… Прошлого века. Совсем недавно он был еше настоящим, никак не могу привыкнуть, что его больше нет…

— Вы нам будете читать лекции? — ехидным голоском пропела пигалица с хвостиками.

Егор невольно на неё разозлился: чего выступает, никто её за язык не тянул!

— Нет, никаких лекций — вы сами попросите, чтоб я рассказал вам побольше! Думаю, что и разговора о пьесе сегодня не будет — сначала её прочтите. Она называется «Смерть Тентажиля». Вот! — Он достал из внутреннего кармана куртки книжку в темно-оливковом переплете. — Это сборник пьес Метерлинка. Завтра сделаю ксерокс, чтобы пьеса была у каждого, потом мы перепечатаем её по ролям. А сегодня могу дать кому-нибудь на ночь. Кто самый смелый?

— А можно мне? — поднялась со скамеечки Мура.

— Пожалуйста. Только завтра верни мне её до обеда. В два часа тут в конторе неподалеку будет свободен ксерокс…

— Я обязательно принесу! Может, нужно как-то помочь?

— Да, мы ведь тоже хотим что-то делать, — поддержала подругу Таша.

— Не волнуйтесь, дел хватит! Нам нужно будет оборудовать помещение: сделать настил из досок, соорудить кулисы — завтра буду договариваться о стройматериалах, и как только их завезут — свистать всех наверх! Строить театр будем сами. И прежде всего, парни, дело за вами: кто-нибудь молоток в руках держал?

Егор, Степ и Боб в один голос хмыкнули: дескать, ещё с пеленок!… И только толстячок опустил глаза, потом скосил их на режиссера и признался:

— Вообще-то я ещё не мастак… но, думаю, научусь.

— Нисколько не сомневаюсь! — подбодрил его тот. — Вот вам ещё две книжечки — разбирайте!

Одну, о Комиссаржевской, взяла пигалица, другую, о Мейерхольде — Степ.

— Ну вот, на сегодня все. Завтра после двух приходите ко мне за пьесой. А послезавтра, когда все прочтут, собираемся здесь в двенадцать. Всем все понятно? Спасибо, тогда до завтра. На прощанье хотел бы сказать: не удивляйтесь, почему я выбрал именно эту пьесу: пьеса странная. Думаю, никто из вас ничего подобного не читал… Потом вам станет понятна причина моего выбора. Мы собрались здесь, чтобы играть в игру, скучно не будет это я вам обещаю! Но игра эта не простая, от неё в жизни что-то изменится уж так устроен театр… Что-то произойдет!

«Ага, изменится, как же! — подумал Егор. — Мама, что ли, в Америку не поедет или Мура в меня влюбится? Ждите ответа! Этого не может быть, потому что этого не может быть НИКОГДА!»

Он весь напрягся и до боли стиснул руки в карманах, намереваясь подойти к Муре и о чем-то её спросить — не важно, о чем… Но Федор Ильич окликнул его — попросил узнать, когда дядя будет чуть посвободнее, чтобы обсудить с ним дела театральной студии…

Он сказал: «нашей студии» точно она уже существовала и собравшиеся на полянке были не кучкой бездельников, а коллективом единомышленников, хорошо понимающих, что они делают и чего хотят…

Когда Федор Ильич отпустил Егора, на поляне уже никого не было. Никогда он не чувствовал себя таким одиноким.

Поздно вечером, когда в дачном поселке почти везде погас свет и покой нарушал только лай собак у сторожки, в окно Ташиной комнаты тихонько постучали. Она вскочила с кровати и отдернула занавеску. Мура!

— Не спишь? Открывай окно, я влезу на подоконник.

Таша распахнула створки.

— Что-то случилось?

— Руку давай! — Мура бросила в комнату какой-то пакет — с глухим стуком он брякнулся на пол. — Тяни, а то тут не за что зацепиться… Уф, порядок! — она спрыгнула на пол и отряхнулась.

— Слушай, как ты меня напугала! — Таша все не могла успокоиться.

— У, трусиха! Дрыхла, что ли?

— Да нет, читала… ой, у тебя сзади юбка разорвана!

— Да? — Мура мгновение созерцала распоротый край своей длинной цветастой юбки. — Ерунда, мама зашьет. Ну, теперь ясно — там гвоздь!

— Где это ты умудрилась?

— Наверное, когда перелезала через забор. Калитка-то заперта!

— Естественно, время-то позднее, бабушка всегда запирает на ночь калитку. Так что случилось?

— Ничего особенного, просто поговорить надо… — отдышавшись, заявила Мура. — Твои спят уже?

— Мама в город уехала, а бабушка спит, наверное. Тише, не разбуди! Она себя плохо чувствует.

— Не бойся, я буду, как мышка. Холодно, бр-р-р! — она передернула плечиками, скинула босоножки и прыгнула к Таше в кровать. — Давай, тоже лезь, будем греться.

— А это что? — Таша подняла с пола пакет.

— То самое… книжка. Тащи её сюда! — командовала Мура, забираясь под плед.

Таша послушно легла, укрылась… Она уже привыкла к проделкам подруги: та могла выкинуть, что угодно, и Таша предпочитала подчиняться её капризам, потому что любила свою своевольную соседку по даче и совершенно не выносила ссор.

— Ну давай, рассказывай!

— Понимаешь… — Мурин жаркий шепот щекотал Таше ухо. — Прочитала я эту пьесу… это такой ужас!

— Да ты что?

— Ага! Какой-то замок, какая-то башня… В башне сидит королева, которую никто никогда не видел. Сидит и всех пожирает.

— Как это?

— А так — думай, что хочешь. В этой пьесе вообще ничего не понятно. Там две сестры и старый правитель, сестры хотят спасти своего маленького братика Тентажиля и королеву эту жутко боятся. Они догадываются, что эта старая кляча, королева, хочет его — того, слопать! Ну, убить, в общем. А он только что прибыл на корабле…

— Слушай, и мы ЭТО будем играть?

— Так я о чем — просто бред какой-то! Слушай дальше. Они втроем сидят и охраняют спящего Тентажиля. Потом засыпают. Приходят служанки королевы, отрезают у сестер пряди волос, потому что брат в них как клещами вцепился… и тащат его. Сестры просыпаются — его нет. Самая смелая Игрэна идет по следу. Там какая-то жуткая дверь без щелей и засовов, за ней — Тентажиль. Игрэна стучит в дверь, толкает. Кто-то с той стороны хватает мальчишку за горло, наверно эта зверюга — королева. Но ничего не видно, потому что на сцене — только Игрэна и дверь. Ну вот, Игрэна вопит: поцелуй меня через дверь! Просит его отпустить… А потом, когда видит, что все, полный облом, кричит: чудовище, плюю на тебя! И всхлипывает.

— И все?

— И все!