Диана Гамова - Ночное небо

Но лучше всего за пределами города себя почувствовал Ярун. Он пока не освоился с новыми способностями тела и разума. Это вызывало неудобства, но молодой вампир пытался приспособиться. И это ему удавалось. Охотился он сам, правда, под моим присмотром. Через несколько ночей научился передвигаться с большой скоростью так, что глаз человека вместо него заметил бы размытое пятно.

Моим спутникам путешествие пошло на пользу. Они стали теснее общаться, не выясняя, кто главнее, сильнее, благороднее. В общем, где-то в глубине холодной души я тихонько радовалась.

Одно омрачало мои ночи. Левая рука. Яд убитой кампы не желал куда бы то ни было деваться. Его ничто не брало. Каждая ночь для меня сопровождалась жгучими искорками боли от самого плеча до кончиков ногтей. Сытная трапеза помогала ровно на несколько часов. После чего боль возвращалась. Из-за этого я стала раздражительной. Злилась по пустякам.

Я видела, как волнуется Ярун. Он несколько раз предлагал мне обратиться к Ноану. Или к магам-отступникам. Но на это требовалось время. Тем более, обратившийся за помощью вампир — слаб. Если новость о моей болезни распространится среди сородичей, найдутся несколько десятков тех, кто захочет меня обезглавить. А мне лишние хлопоты не нужны. И так не скучно.

Мы шли на юг больше недели. Мои спутники часто задавали вопрос, куда мы идем. Но я отмалчивалась. И вот, когда луна в очередной раз засияла на темном небе, мы остановились на опушке молодого леса. Когда я была здесь в последний раз, не то, что дубы и клены, трава на земле не росла. А теперь только посмотри, какие заросли! И лещины много. К концу лета хороший урожай будет…

При жизни я любила орехи. Мы сушили их на солнце, а потом всю долгую зиму хрустели ими, словно белки. Только на моей родине орешки лещины были в два раза меньше, да и само дерево едва ли превышало человеческий рост. Север. Ничего не поделаешь.

Лес изменил местность до неузнаваемости. Я не была в этих краях больше пяти столетий. Поэтому поблуждать пришлось изрядно. Зато Жадан наелся лесных ягод, и обучение его шло на лад.

Однажды, прогуливаясь по лесу с Яруном, я остановилась у небольшого холма. Его заплели заросли шиповника. Но из-под них на вершине выглядывал огрызок разрушенной рукотворной стены в высоту не больше человеческого роста. Остальное уничтожило время, ветер, дождь, деревья и травы. Последние разорвали каменную стену на части, обрушив её вниз с холма.

Обойдя место по кругу, я нашла более десятка кирпичей, когда-то бывших частями небольшой приземистой башни:

— Пришли, Ярун.

— Куда? — не понял мой птенец. Он озирался по сторонам, но ничего стóящего найти не мог.

— Мы стоим над моим родным гнездом.

Я ожидала возвращения старых чувств. Ведь тут я очнулась вампиршей. Испытала страх, голод и гнев. Но нет. Я спокойна.

— Здесь стоял замок твоего создателя? — заинтересовался бывший вестник.

— Не-е-ет, — усмехнулась я. — Замок чуть дальше. В километре отсюда. Это «детская». Тут мой мастер выяснял, кто из его птенцов годен для службы, а кто — для еды. Хм.

Мое хмыканье Ярун истолковал по-своему.

— Смеешься над создателем?

— Нет. Я смеюсь над собой. Не думала, что первым найду именно это место.

— С ним у тебя связаны плохие воспоминания? — Ярун взял из моих рук кирпич, который я зачем-то подняла с травы. — Какое-то горе?

Горе… Как ему объяснить, что все, происходившее здесь — сплошное горе? Но конец истории «детской» превзошёл все ожидания!

— Потом расскажу. Ладно, — я вздохнула, отгоняя память кровавого «детства». — Зови остальных. Я тут подожду.

— Как скажешь.

Ярун скрылся в зарослях, а я легла на землю, вытянувшись во весь немаленький рост. Сколько страшных ночей я провела здесь? Сколько раз меня мучил страх, что «эта ночь — последняя». Создатель и старшие птенцы, держали нас под пристальным вниманием. Они провоцировали драки среди молодых, бросали к нам одуревших от страха людей. Но еды всем не хватало. Кто побеждал в схватке за кровь — тот выживал. А кто нет, тех следующей ночью мы не видели.

После обращения я долго не могла прийти в себя. Я родилась и выросла на севере, в Ледвее, стране, о которой сейчас многие не знают. Но тогда Ледвея процветала. Моя семья занималась разведением лошадей. Поэтому я любила ветер, бешеную скачку и свободу. А потом я внезапно оказалась в пропахшем гнилью подвале с десятком злобных кровожадных тварей. Создатель сказал только то, что я теперь вампир, его птенец. И если я не буду поступать, как должно, то рассвет заберет меня.

Когда я впервые ощутила запах крови, во мне будто что-то проснулось. Что-то дикое и смертельное. Я потеряла контроль над разумом. Благодаря этому и выжила. Я не помнила, но наши надсмотрщики — птенцы постарше — хохотали и называли меня «золотой смертью» из-за цвета моих волос и потому, что я разорвала на части всех, кто пытался отобрать мою добычу. Но кто бы знал, как мне потом было плохо. Кажется, мой создатель где-то просчитался, и человеческая душа во мне не умерла до конца. Кто знает? Но именно с первой ночи моего бессмертия я начала продумывать план бегства.

Меня забрали в замок через несколько ночей после перерождения. Создатель решил, что из меня получится хороший охранник. Так и вышло. Я ходила за мастером, словно тень. Во мне боролись два чувства. Я любила своего создателя и ненавидела. Ненавидела больше. А любовь оказалась ненастоящей. Просто привязанность птенца к создателю.

Но я многому научилась. Методы мастера не отличались особой добротой. Либо усваивай урок — либо сгорай в солнечном свете.

Через пятьдесят лет я встретила Ноана. Он не был похож на меня. Я привыкла к тому времени решать все силой. Но этот мальчишка не казался могучим. И вряд ли б из него получился сильный вампир. Я сразу поставила на нем крест. И ошиблась. Пацан оказался хитер, как лис. Он никогда не участвовал в драках и сварах. Загребал жар чужими руками. Когда это пронюхали остальные в «детской», Ноана чуть не убили во второй раз. Но вмешалась я. Забрала братишку под свою опеку.

С того момента началась наша многовековая дружба.

Мы с братом покинули эти места, как только стали свободными. Над нами не было ни мастера, ни клана, ни старших птенцов.

Да, именно отсюда, от этого холма, на котором я сейчас лежала, началась моя истинная вампирья жизнь, свобода и даже радость. Не думала, что придется вернуться к началу. Но вот я здесь. И, возможно, найду ответ, на вопрос о том, кто стоит во главе Консолии и Независимых.

Послышался шорох шагов и хруст сухих веток. Жадан не умел ходить по лесу. Особенно ночью.

Ярун привел всех, и теперь они встали полукругом в шаге от меня.

— Ну, и что тут такого? — огляделся эльф. — Или ты нас отдохнуть позвала?