Диана Гамова - Ночное небо

— Вполне. Только тебе это не понравится.

Лледос насторожился, чуть ли не напрягся. Он привык от меня ожидать любого подвоха.

— Все равно, читай.

Я вздохнула, собираясь с мыслями. Зачитать весь текст я не могла — трудности перевода. Да и множество витиеватых описаний явно эльфу не по зубам. То есть ушам.

— Если кратко, то «преступника, жившего на Горе Слёз, Золотая Буря сослала на Восток, туда, где дикие люди только осваивают изумрудность полей»… Так-так, это все описание… не перебивай, — предупредила я эльфа, не отрываясь от текста. — «Там он не сможет посягнуть на нефритовый саркофаг души». Ля-ля-ля. Это неважно… Вот! — я зацепилась за довольно интересные иероглифы. — «Ночной ястреб его станет равным дневному орлу, но алый конь истратит свои силы. Червем обратится дракон». И еще. «Племена ясноглазых…» Как красиво. Это о вас, Лледос, об эльфах. «…Укротят медвежий голод. И отныне до конца времен, жить преступнику на Краю земли, там, где силы его истают. Там, где не сможет он быть Драконом.» Фух.

— Все? — уточнил эльф, потирая переносицу. — Что за бред такой? Это головоломка? Шифр?

— Сам ты шифр, — улыбнулась я. — Говорила ведь, тебе не понравится. Перевести на понятный язык?

— Уж будь добра.

Набрав в легкие воздуха, я заговорила:

— Речь идет о каком-то преступнике, но это ты сам понял. Жил он на территории вымершего народа. Я не в первый раз встречаю «Гору Слёз». Она где-то далеко на Западе. На островах. Золотая Буря — это закон. То есть, сослали преступника по закону туда, где он не сможет посягнуть на тело человека. Это и есть «нефритовый саркофаг души». «Ночными ястребами» называли нежить, или некромагию. Что такое «дневной орел», не знаю. «Алый конь» с ним все просто. Это кровь. Сравнение «червем обратится дракон» означает, что львиную часть своей силы этот самый преступник потеряет. «Край земли» — это наши земли: людские государства и территории эльфийских кланов. «Дракон» в последней фразе означает не что иное, как «божество».

Видя, что Лледос абсолютно не понял моих слов, я скорчила унылую гримасу:

— Ну же, пошевели мозгами. Ты ведь эльф из знатного рода и тебя явно учили думать!

— Отстань, вампирша! — отмахнулся Лледос, усилено пытаясь найти смысл во всем прочитанном.

Левая рука напомнила о себе раскаленными угольками. Я выдохнула боль сквозь стиснутые зубы:

— Тут говорится, ушастая твоя башка, что сильное существо, питавшееся людьми, отправили в наши земли. Усмирять свой зверский голод. Эльфы должны были свести мощь преступника на «нет». Его кровь потеряла бы свою силу. Если еще проще, то здесь пишут о вампире, силой равной самим богам. Теперь дошло до тебя о, «ясноглазый»!

И я, и Лледос долго переваривали информацию. Я после первого прочтения догадалась, что речь шла о вампире. Эльфу объяснила сейчас.

И вот мы сидим вдвоём под луной, понимая, что древние вампиры были. А может, есть и по сей день.

— Сказка! — слишком быстро проговорил эльф, будто пытаясь отгородится от услышанного.

— Увы, — качнула я головой. — Древние относились к письму со священным трепетом. Сказки они не записывали. Только факты. То, что происходило.

— Говоришь, по этим землям когда-то бродил вампир, равный по силе богам?! Хоть понимаешь, как это звучит?!

Разозлившийся северянин со всей силы ударил кулаком оземь. Одно дело, услышать байки о древних вампирах от какой-то злобной Веомаги, и совсем другое самому держать в руках древний пергамент.

— Ты меня разыгрываешь?

— Лледос! — не выдержала я. — Мы ходим кругами! Вспомни наш недавний разговор. Я уж думала, ты понял, что героями у вас называли вампиров…

— Погоди, — эльф взял другой тубус, раскрыл его. Там оказался такой же пергамент, перевязанный синей нитью. Лледос снял ее и вручил свиток мне. — Прочти этот.

— Ладно, — я взяла пергамент. И опять. «Преступник», «ночной ястреб», «дневной орел». Сюжет повторился. Конечно, были свои особенности. Но в целом история не менялась.

Тут уже азарт одолел и меня. Если эльфом двигала почти что паника, во мне поселился неудержимый интерес.

Через треть часа я перечитала все пергаменты и ошеломленно переводила взгляд с одного на другой. Лледос сидел рядом мрачнее безлунной ночи. Я-то думала, он смирился с тем, что некоторые эльфийские герои оказались совсем не эльфами. Но гордость за свой народ не давала Лледосу так легко принять страшный факт.

— Тут есть кое-что интересное, — я решила поделиться мыслями.

Когда эльф посмотрел на меня чуть мутными глазами, я указала на свитки:

— Написано, будто «преступники» теряли свою силу с годами. А знаешь, как мы ее восстанавливаем?

— Кровавой бойней, а затем кровавым пиром, — бесцветно ответил Лледос.

— Не всегда, — я улыбнулась. — Сон — панацея. Он исцеляет от всего, кроме жажды. Даже если вампир истратит все свои силы, его тело разрубят по частям, но сердце и позвоночник не тронут, сон в земле исцелит его.

— К чему ты клонишь? — Лледос нахмурился. Глаза его прояснились и посветлели.

— Мы с собратьями думали, что древние исчезли. Но это не так. Теперь я понимаю, они спят. Долго спят. Пытаются накопить истраченные силы.

— Что будет, когда они проснутся? — напряженно осведомился северянин, предчувствуя беду.

Я ответила с ухмылкой:

— А что бывает, когда ты просыпаешься после того, как продрыхнешь три дня? Ты жутко голоден. — Видя реакцию Лледоса, я поспешила его успокоить. — Но не думаю, что древние скоро проснутся. Да и судя по вашим, эльфийским, легендам, не такими уж плохими были эти ребята. Куда важнее то, что связывало это кольцо, — я коснулась перстня, висящего на шее, — моего создателя, и древних. И как мне это поможет против Консолии.

Оставшуюся ночь мы просидели в молчании. Каждый думал о своем. Не знаю, что творилось в голове у Лледоса, но выражение его лица менялось каждые несколько минут.

Меня тоже взбудоражили свитки. Я перевязала их синими нитями и уложила в футляры, как было. Но спокойствия мне это не принесло. А что, если древние не спят? Или спят, но не все. Можно ли выйти на такого вампира? Стоит ли? Чего больше во встречи с древним: опасности или выгоды? Мог ли золотой перстень с рубиновой веткой принадлежать какому-нибудь древнему? И как символ рябины связан с создателем, Консолией и все теми же древними вампирами?

Я шумно выдохнула сквозь клыки.

Из-за свитков свою самую главную проблему я так и не решила. Что делать с рукой? Меж тем край неба начинал светлеть. Стали гаснуть звезды.

— Лледос, — тихонько окликнула я эльфа. Он медленно повернулся ко мне. — Я усну тут. А ты отправляйся к ребятам и расскажи, о чем мы узнали.

Без пререканий северянин встал, отряхнул одежду, хоть та и не помялась вовсе. Кожа эльфа под предрассветным небом окрасилась сказочным серо-золотистым цветом.