Андрей Прусаков - Печать ворона

— Хорошо! — приговаривал Вадим Сергеевич. Он блаженно ерзал по полу, а про-литая на рубашку кровь блестела в съежившемся свете свечей. Бизнесмен посмот-рел на Ивана. — Отлично. Давай! Уже скоро.

Откуда он знает?! Иван еле сдерживал тьму, рвотными спазмами рвущуюся наружу, а на крыше дрались вороны. Дрались жестоко, пробивая клювами крылья и головы, и мертвые птицы падали на газон.

Освободиться, прервать обряд, бежать от алчущего дара человека, как маг-нитом притягивавшего силу. Он сделал ошибку, но еще не поздно! Иван прижал руку к груди, чувствуя, как пониже соска, как свежий ожог, пылает печать ворона. Поднял глаза и, задыхаясь, как после долгого бега, посмотрел вокруг. Тени в хол-ле сгустились, но сад за огромными окнами заливал лунный свет, делая заоконный пейзаж неестественно четкой и чужеродной картиной. Он повернул голову к Жо-рику, и негнущимися губами произнес:

— Иди сюда!

Верзила сделал пару шагов. Видно было, что он побаивался.

— Нагнись и слушай, — прошептал Иван. «Бык» нагнулся. Только бы не вырубить-ся!

— Ты… — Иван никогда так не ругался, и вряд ли повторит без запинки то, что сказал тогда…

— Че ты сказал? — оторопел Жорик.

Иван добавил подробностей относительно его ориентации, отношений с собственной мамой и… Могучий удар отшвырнул Ивана в угол. В голове закружи-лись искры и поплыли разноцветные шары. Не вырубаться! Иван приподнялся и услышал гневный голос шефа:

— Ты что наделал, козел! Вон отсюда!

— Он сказал, что… — начал оправдываться Жорик, но шеф перебил его:

— Заткнись! Иван, что случилось? Что ты ему сказал?

— Все хорошо, — Иван поднялся. Во рту чувствовался привкус крови, шатался зуб. Это не цена… — Он смеялся над нами… за моей спиной. Я его послал… а он…

— Пошел вон!! — зарычал Вадим Сергеевич, и верзила мигом выскочил из холла.

— Обряд закончен? Я получил Дар? — спросил хозяин. — Знаешь, я что-то чувст-вую! Здесь! — он указал на место под сердцем. Иван онемел. Впервые в жизни он желал, чтобы печать ворона осталась у него! Иван едва справился с желанием ра-зорвать свою рубашку и посмотреть на грудь. О знаке знал только Кир, но он мол-чал. И правильно. Так лучше для тебя.

Сидевший на диване охранник до сих пор оставался недвижим, но Иван чув-ствовал: взгляд этого человека неотрывно прикован к нему.

— Обряд окончен, — тяжело сказал Иван.

— Что я должен чувствовать? — поднимаясь, спросил Вадим Сергеевич.

— Власть. Силу. Чувствуете ее?

— Да, — довольно сказал хозяин. — Чувствую! Что-то есть!

— Позовите их. Позовите одну птицу, — поправился Иван. — Сразу всеми управ-лять будет трудно.

— Как мне их звать? — спросил Вадим Сергеевич. Глаза его горели.

— Для начала попробуйте вслух. Потом научитесь мысленно. Они должны чувст-вовать ваше желание.

Стая затихла. У них вновь появился хозяин, он будет вести и кормить их. Они замерли, ожидая приказа. Но позвали одного из них. Огромный, самый старый ворон спрыгнул на землю и подошел к дверям дома. Он чувствовал волю хозяина и готовился убивать…

Человек впустил его, и ворон важно прошествовал в дом, остановившись перед хозяином. Дверь закрыли. Птица ждала, расправляя крылья и вертя крупной головой.

— Голос! — улыбнулся Вадим Сергеевич. Ворон раскрыл клюв и оглушительно каркнул. Хозяин рассмеялся и величественно повел рукой. — Отлично! На люстру!

Птица исполнила приказ, вспорхнув и усевшись на тяжелую бронзовую люс-тру. Люстра раскачивалась, но ворон терпеливо сидел, глядя на хозяина.

Иван стоял, чувствуя пылающую боль в груди. Такую же боль, как тогда, на Вороновой Гати. Нет, еще больнее. Он знал: теперь черная печать проникла еще глубже в плоть, дойдя до самого сердца.

— Отпусти меня, — сказал Иван. Вадим Сергеевич усмехнулся:

— Подожди, я не заплатил тебе! Сколько ты хочешь за дар?

— Ничего. Мне ничего не надо! — Иван подумал и добавил. — Это же Дар.

— Подожди. Я хочу убедиться, что могу делать все, что мог ты. Так что… задер-жись еще ненадолго.

— Меня будут искать, — сказал Иван.

— А ты позвонишь и скажешь, что в гостях, — парировал хозяин. — А я не каждо-го пускаю в свой дом. Подожди-ка! Кирилл говорил, что у тебя знак на груди был, — сказал Вадим Сергеевич. — Значит, должен появиться и у меня!

Иван взглянул на ошалелого Кира: ах, ты, трепло! Вадим Сергеевич взял свечу и расстегнул испачканную кровью рубашку. Ворон скакнул в сторону, гото-вясь к прыжку.

Шеф недовольно выпрямился, и Иван с наслаждением ударил его в глаз. Охранник вскочил, молниеносно выхватив пистолет, но выстрелить ему не дали. Птица взвилась перед ним, расправляя полуметровые крылья. Грохнул выстрел. Ворон разлетелся ошметками перьев и мяса, но из черной пасти камина вылетали новые сгустки тьмы…

Теперь телохранитель стрелял в него. Иван бросился на пол и покатился в сторону, как это делают в киношных боевиках. Он слышал, как пули впиваются в стену и щелкают, выбивая дорогой наборный паркет. Иван мог не приказывать — вороны знали свой долг: сразу три птицы накинулись на стрелявшего. Он ранил одну, и ворон беспомощно затрепыхался на полу, остальные метили клювами в глаза. У стрелка кончились патроны, он кричал и отмахивался пистолетом, отсту-пая к панорамному окну. Иван поднялся на ноги, но кто-то крепко схватил его сзади, прижимая руки к телу.

— Я взял его, Вадим Сергеевич! — крикнул Жорик. Он явился неожиданно, выско-чив из распахнувшейся двери.

Хозяин поднимался с пола. Такого лица Иван еще не видел. Гнев и злоба уродуют сильней, чем синяки и шрамы.

— Убью тебя, сука! — медленно проговорил он. — Жорик, сломай ему шею!

Захват громилы переместился на шею, но Иван успел просунуть под него ладонь.

— Сдохнешь, падла… щас! — пыхтел Жорик, сдавливая Ивана могучими дланями. Иван вспомнил уроки Удава и изо всех сил стукнул каблуками по голени телохра-нителя. Жорик покачнулся, зашипел, но захвата не разжал. В глазах темнело, воз-духа стало не хватать.

— Мамба, сюда! — услышал Иван. — Пушку давай!

Стрелявший охранник закричал. Иван увидел, как он сползает по стеклу, оставляя кровавые полосы.

— Мамба, куда, сука! — дверь хлопнула, и Иван понял, что одному из них хватило ума бежать. Клубок шевелящейся тьмы налетел на Жорика, и Иван услышал глухие удары клювов по черепу. Охранник выпустил Ивана, застонал, повалился на пол, забился и затих.

Вадим Сергеевич пятился к дверям, птицы вились рядом, впитывая его страх, лишь воля Ивана еще сдерживала их.

— Отпусти меня! — взмолился шеф. Скрюченные от ужаса руки он держал у голо-вы, озираясь на кружащихся птиц. — Отпусти, пожалуйста!

— Нет.

Он во сто крат хуже, чем Руслан или Немченко — но именно поэтому его нельзя убивать. Я должен пощадить его или… стану таким же, как он. Иван понял это и сдержал клокочущую яростью стаю.