Андрей Прусаков - Печать ворона

Но Иван не считал себя фанатом, не носил черное, не делал прическу «под Цоя», не увешивал грудь значками, а стены фотографиями, не ходил на каждый концерт. Он просто любил его песни.

В училище их, первокурсников, стали «опекать» ребята постарше. Частенько в подворотне рядом с училищем, встречая припозднившихся ребят, местный заводила по прозвищу «Жирок» (впрочем, никто никогда не смел назвать его так в лицо) поигрывая кастетом, сшибал у новичков пятнадцать копеек на сигареты.

«Жирок» встретил Ивана, неожиданно вынырнув из подворотни, и остановил грязной мясистой ладонью:

— Здорово! — сказал «Жирок». — Пятнадцать копеек дай! На сигареты не хватает.

— Нет у меня, — соврал Иван, пытаясь протиснуться мимо, но старшекурсник рас-ставил руки, перекрыв почти всю подворотню.

— Ладно, не свисти! Давай быстрее!

— Да нет у меня денег, — мимо проходили другие ребята, бросая на Ивана кто на-смешливые, а кто сочувствующие взгляды.

— Че ты гонишь, баклан! — «Жирок» толкнул Ивана кастетом в грудь. Не сильно, но больновато. Драться с «Жирком» Ивану не хотелось — во-первых, это старшекурсник, во-вторых, выше на голову и тяжелее килограмм на пятьдесят. Шансов нет.

Вдруг большая серо-черная капля упала «Жирку» на лоб и потекла по физиономии.

Парень выругался и поглядел наверх. Иван задрал голову: прямо над ними на подоконнике сидел ворон. Слыша смешки, «Жирок» позабыл о Ване и, размазывая по лицу птичье дерьмо, побежал в училище умываться.

— Ну, спасибо, — сказал ворону Иван. Тот, важно наклонив голову, посмотрел и взлетел на крышу. «Вороны, — подумал Иван, провожая взглядом черную птицу, — снова вороны. Чего вы так привязались ко мне?» Ответа не было, и Ваня побрел на первую пару.

Иван сидел за партой, рисуя на листке бумаги ворон и птичьи лапы. Что говорит учительница, он не слушал. Ее вообще никто не слушал. За соседней партой играли в карты, позади базарили с матерком, не стесняясь девчонок, которые, впрочем, тоже особо не стеснялись преподавателя, раскрашивая губы и ресницы в модные и жуткие цвета.

«Все это похоже на бред, — размышлял Иван. — Расскажешь кому, скажут: крыша поехала, и пить меньше надо. Но птицы и впрямь меня преследуют!»

Иван посмотрел в окно, но на крыше птиц не оказалось. Не было их на кар-низах и на балконах. Но от этого стало лишь страшнее, потому что Ивану не нужно было видеть их. Он просто знал, что они рядом. Они всегда рядом. Всегда. С того самого времени. Просто раньше он не замечал, не думал об этом.

Вороны! Вы следите за мной с того случая на Вороновой Гати! Зачем?

Ивану нравилась девчонка из параллельной группы — Наташа. Иван не решался подойти к Наташке и заговорить, и лишь издалека с гремучей смесью зависти и ревности наблюдал, как с ней заигрывали другие парни…

Однажды он встретил Наташу на улице, недалеко от дома. Она стояла и рассматривала киноафишу. Конечно же, он не прошел мимо.

— Привет. Что ты тут делаешь? — спросил Иван. Наташа обернулась, в ее глазах вспыхнули удивительные, завораживающие огоньки:

— Привет, Ваня. Гуляю.

— А-а… с тобой можно погулять? — спросил Иван. Вопрос прозвучал довольно глупо, Иван понял это и покраснел. Наташа улыбнулась:

— Конечно, можно. Куда пойдем?

— Не знаю, — растерялся Иван. Он посмотрел на афишу. — Может, в кино сходим? Только денег у меня с собой нет. Домой надо зайти.

— А ты где живешь?

— Да вот здесь, рядом, за углом!

— Тогда пошли! — запросто сказала Наташка.

Иван был несказанно рад. Мало того, что он встретился с Наташей наедине, так она еще и согласилась зайти к нему домой! Пока они поднимались по лестни-це, Иван не отводил глаз от аппетитной Наташиной попки, и в голове мелькали эротические картинки. Как хорошо, что мать неделю живет у сестры! Мамина сестра часто болела, и мама оставалась у нее, тем более что работала неподалеку.

Дома нашлась початая бутылка вина, и вскоре Иван болтал с Наташкой на равных, неожиданно обнаружив, что по интеллекту и начитанности превосходит предмет страсти на два-три порядка. Зато Наташка была веселой, непосредственной и немного вульгарной — но это лишь больше распаляло Ивана. Он показывал какие-то книги, она, рассматривая обложки, касалась его бедром или полной грудью, и сердце прыгало от восторга. Иван рассказывал веселые истории из жизни великих, Наташка — похабные анекдоты, лукаво стреляя накрашенными глазками. Он пил вино осторожно, она выпила бокал быстро и, дымя сигаретой, предложила ему сбегать и купить еще бутылочку. Про кино не напоминала, чему Иван был только рад. Зачем им это кино?

— Слушай, а почему тебя «Меченым» зовут? — вдруг спросила она. — Говорят, у тебя след какой-то на груди?

Иван замялся. Ладно, если девушка просит…

— Могу показать, — наконец, сказал он.

Иван расстегнул рубашку и открыл Наташе черный знак на коже под соском.

— Ни фига себе! — проговорила она, рассматривая след птичьей лапы. — Круто. Это татуировка такая?

— Нет.

— Тогда что? — разочарованно произнесла Наташа.

— Родимое пятно, — проговорил Иван и тут же пожалел, что не соврал. Татуировка бы ей понравилась!

— Странное какое-то пятно, — сказала Наташка. Она протянула палец и медленно провела по черному следу. Сердце Ивана забилось сильнее.

— Странное, — согласился он, ожидая продолжения. Но продолжения не последо-вало. Утолив любопытство, Наташка быстро забыла о пятне и через минуту увле-ченно болтала о чем-то другом.

За окном стемнело и, когда Иван надеялся, что Наташка без лишних уговоров останется на ночь, девушка изъявила желание идти домой.

— Почему? — разочарованно протянул Иван. — Давай еще посидим.

— Не могу, Ваня, — ответила Наташка, — мне позарез домой надо! Проводишь?

— Конечно, провожу.

Разгоряченный от вина и несбывшихся желаний, Иван вышел из дома, жадно вдыхая прохладный осенний воздух. Наташка вышла следом и закурила. Они двинулись темными дворами и вышли на Литейный. Желтые огни фонарей освещали мокрый от прошедшего дождя асфальт, отражаясь блестящими размытыми полосами.

— Где ты живешь? — спросил Иван.

— На Лиговке, — выдохнув дым, сказала Наташка. — Тут близко.

— Понятно.

Они прошли до Невского проспекта и повернули налево. Невский был пуст, редкие прохожие проходили мимо них, неясными тенями отражаясь в стеклах не-мытых витрин.

Не доходя до Московского вокзала, Наташа свернула направо на улицу, на которой Иван никогда не был. Звуки шагов поглощал ковер из мокрых листьев, и Иван подумал, что такого чудного вечера у него не было никогда.