Валерий Моисеев - Супермаркет

— Хватит трепаться, говори, зачем пришел и отваливай! — прервал неиссякаемый поток красноречия экс-хозяина супермаркета Вадик.

— Фи, как невежливо! — обиженно протянул Рыков. — Видимо придется поучить тебя хорошим манерам. Кто-то должен, в конце концов, заняться твоим воспитанием. А, ну-ка ребята, держите его хорошенько!

Последняя реплика была адресована трем мордоворотам, все это время, нетерпеливо переминавшихся у него за спиной. Чувствовалось, что им не терпится приять живейшее участие в разговоре.

То ли они оказались лучше обучены, то ли сделали определенные выводы из ошибок своих предшественников. Как бы то ни было, всего через пару минут, все пленники оказались безжалостно расшвыряны по камере. Этому предшествовал беспрерывный треск разрядников в руках троглодитов, щедро посылавших фиолетовую энергию во всех желающих.

Все бойцы Вадика, без исключения, как один решительно встали на защиту своего командира. Впрочем, справедливости ради, нужно заметить, что это ему не особенно помогло. Потому, что вскоре он уже оказался, растянут на каменном полу камеры словно лягушка, которую собираются препарировать жестокие студенты медицинского колледжа.

В связи с последними событиями, троглодитов в камере заметно прибавилось. Четверо из них ополчились против Вадика, двое других стояли настороже, если бы кому-то из его товарищей вдруг пришла в голову шальная мысль попытаться помочь ему.

Теперь на каждую конечность капитана приходилось по одному тюремщику. Вадик, несмотря на всю свою богатырскую силищу, был не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой, которые были придавлены сверху массивными тушами троглодитов.

Борис с ужасом смотрел на то, как Рыков, гаденько хихикая, склонился над поверженным гигантом.

Кир выудил из своего мешковатого комбинезона длинный, острый нож и, нацелив его в живот Вадика, миролюбиво произнес:

— Что, капитан, страшно, поди?

— Да, пошел ты! — гневно выплюнул ему в лицо Вадик. — Это тебе надо бояться, того момента когда наши доберутся до тебя! И тебе придется ответить за все то, что ты натворил!

— А, можно поинтересоваться, ваши — они кто? — искренне изумился Рыков.

Что впрочем, не помешало ему распороть на груди капитана комбинезон.

— Не прикидывайся идиотом! — нервно пробормотал Вадик, не сводя глаз со сверкающего клинка. — Ты знаешь, о ком я говорю!

Судя по тому, как клинок в руках негодяя легко распорол плотную ткань комбинезона, он обладал бритвенно-острой заточкой.

— Ты будешь смеяться, но я совершенно не представляю, о ком ты говоришь, — пробормотал Рыков, деловито продолжая кромсать одеяние Вадика. — Упс! Извини, я тут тебя немного порезал! Не хотел начинать раньше времени, но так уж получилось! Ты, капитан, случайно не майора Плетнева имеешь в виду? Или быть может, надеешься, что сюда пожалует вызволять тебя другой капитан? Ну, тот новенький!

— Совсем сдурел от всех своих пакостей, какой еще другой капитан? — холодея от ужаса, спросил Вадик.

При этом глаза всех, бывших в камере, пленников заметно округлились, а дыхание участилось. Получалось, что негодяй Рыков все это время был в курсе всего, что происходило у них в отряде. Если ему было известно даже о таких подробностях. Выходило что какая-то сволочь, затесавшаяся среди них, регулярно сливала ему всю информацию. И эта неоднозначная реакция не укрылось от цепкого взгляда экс-владельца супермаркета.

— Да, ладно придуряться-то, — хохотнул Рыков и игриво подмигнул своей жертве. — Здесь же все свои, так что можете, смело говорить правду, я все рано никому не скажу. Клянусь, я — могила! Ну, а уж вы-то, тем более. А имел я, кстати, в виду капитана Неверова и толпу нового пушечного мяса недавно прибывшего, вместе, с ним.

— Мне об этом ничего неизвестно! — гордо вздернув подбородок, насколько ему позволяла приданная поза, строптиво заявил Вадик. — Если там кто-то и появился, то произошло это уже после нашего ухода из отряда.

— Врешь ты все! — с милой улыбкой произнес Рыков. — Потерпи, сейчас будет немного больно. И не вертись, пожалуйста, а то получится некрасиво.

После этого, высунув от удовольствия кончик языка, он аккуратно вырезал на груди капитана ножом слово — «козел». Крупные печатные буквы тут же залило кровью. Во все время этой болезненной процедуры Вадик не издал не единого звука. Он лишь попытался, скосив глаза, посмотреть, что именно там вытворяет на его широкой груди негодяй.

— Что ты там нацарапал, ублюдок? — наконец не выдержал он.

— А какая тебе разница? — хохотнул Рыков в ответ. — Ты теперь моя собственность, я, что хочу с тобой то и делаю.

— Этот гад только что поставил на тебе свой автограф, — мрачно усмехнулся Батек. — Можно сказать расписался.

— Пой, пташечка, пой! Пой не умолкай! — многообещающе глянул на него Рыков. — Вот я посмотрю, что ты запоешь, когда очередь дойдет до тебя. Хрен у вас получится быть в стороне и оставаться при этом чистыми и пушистыми. Я вас всех сломаю и вымажу в таком дерьме, что вы у меня взвоете! Вы будете умолять меня позволить поработать на хозяев против ваших друзей оставшихся в отряде. Вы пойдете на все лишь бы прекратить те мучения, которым я намерен вас подвергнуть! И вот когда по сравнению с вашей подлостью и беспринципностью я буду выглядеть святым, можно будет пойти вам навстречу и отправить то, что от вас останется, на скотобойню. Надеюсь, я ясно изложил ожидающую вех вас перспективу?

Ответом ему было гробовое молчание.

Выдержав приличествующую случаю эффектную паузу, Рыков разразился демоническим хохотом.

Вдоволь насмеявшись, он произнес, утирая слезу умиления:

— Да, и еще кое-что. Для того чтобы в ваших тупых, доверчивых головах не оставалось никаких глупых иллюзий. Плетнев, при моем активном посредничестве, давным-давно уже продал вас хозяевам за обещание отправить его обратно на Землю. Также наш доблестный майор, обязался сдать хозяевам всех своих людей, включая гражданских.

Буквально на следующий день после того, как он отправил Вадика с группой на поиски несуществующей ядерной боеголовки, Плетнев отдал приказ о возвращении в супермаркет.

По его словам, эта вынужденная мера была предпринята им из-за дезертирства Вадика, Бориса, Батька и еще нескольких десантников. Теперь, после того как эти негодяи подло перешли на сторону врага, дальнейшее пребывание людей в лагере становилось смертельно опасным.

Естественно ни Михалыч, ни Семен Маркович не поверили во всю эту несусветную чушь. Также как и бойцы, хорошо знавшие спецназовца. Но у них хватило ума не афишировать свое мнение и держать его при себе.

— Этот мерзавец Плетнев, как всегда в своем амплуа! — возмущенно заявила Вика.