Стивен Кинг - Четыре после полуночи

На борт поднимались последние пассажиры, и Брайан почему-то подумал о духах Энн. Запах он помнил, а вот название — нет. Как же они назывались? «Лиссам»? «Литсам»? Может, «Литиум»? Тепло, тепло. Но название вспомнить ему так и не удалось.

«Мне ее недостает, — мрачно решил Брайан. — Теперь, когда она ушла навсегда, мне ее недостает. Это же надо!»

«Лаунбой»? Чушь собачья!

«А может, хватит? — спросил он у внутреннего голоса. — Поставь точку, а?»

Ладно, легко согласился внутренний голос. Нет проблем. Могу поставить точку. Как захочу, так и поставлю. Или «Лафбью»? Нет, это мыло. Извини. «Лавбайт»? «Лавлорн»?

Брайан застегнул ремень безопасности, откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и вдохнул запах духов, название которых никак не мог вспомнить.

Именно в этот момент к нему обратилась стюардесса. Конечно же! Брайан Энгл точно знал, что именно этому девушек и обучали на спецкурсе после получения удостоверения об окончании учебного заведения: подождать, пока пассажир закроет глаза, и тут же предложить ему какую-нибудь незначительную услугу К примеру, как только пассажир заснул, осведомиться, не нужны ли ему одеяло и подушка?

— Простите, пожалуйста… — начала она и замолчала. Брайан увидел, как ее взгляд сместился с его погонов на форменную фуражку, что лежала рядом на пустом сиденье.

Стюардесса, однако, быстро оправилась от удивления и предприняла вторую попытку.

— Извините меня, капитан, но не хотите ли выпить кофе или апельсинового сока? — Брайан заметил, что его взгляд заставил девушку чуть покраснеть. Она указала на маленький столик под телевизором. На нем стояли два ведерка со льдом, из которых выглядывали зеленые горлышки бутылок. — Разумеется, у нас есть и шампанское.

Энгл подумал, а не выпить ли ему шампанского, но тут же отмел эту мысль.

— Ничего не надо, благодарю. И в полете мне ничего не потребуется. Думаю, буду спать до самого Бостона. Как с погодой?

— Облака на высоте двадцати тысяч футов над Великими равнинами до самого Бостона, но это не проблема. Мы полетим на высоте тридцать шесть тысяч. Да, нам сообщили о северном полярном сиянии над пустыней Мохаве. Возможно, вы захотите на него посмотреть.

— Вы шутите! Северное полярное сияние над Калифорнией? В это время года? — Брови Брайана взлетели вверх.

— Так нам сказали.

— Кто-то перебрал дешевых наркотиков. — Стюардесса рассмеялась. — Нет уж, я, пожалуй, посплю.

— Очень хорошо, капитан. — Она замялась. — Вы тот самый капитан, только что потерявший жену, так?

Боль пульсировала в висках, но он заставил себя улыбнуться. Эта женщина, вернее девушка, явно ему сочувствовала.

— Бывшую жену. Но это я.

— Примите мои соболезнования.

— Благодарю.

— Я летала с вами?

— Вроде бы нет. — Вновь его лицо осветила улыбка. — Последние четыре года я летал только за рубеж. — Он протянул руку, полагая, что пора и познакомиться. — Брайан Энгл.

Стюардесса почтительно пожала ее.

— Мелани Тревор.

Энгл снова улыбнулся ей, откинулся назад и закрыл глаза. Задремал, но не заснул: предполетные объявления тут же разбудили бы его. Он решил, что времени выспаться ему хватит.

Рейс 29, как и все «красноглазые рейсы», взлетел вовремя: эти рейсы привлекали еще и точностью. В салонах «Боинга-767» пустовало меньше половины мест. Первым классом, помимо Брайана, летело человек шесть. Пьяниц и любителей поскандалить Брайан среди них не углядел. А потому надежда выспаться только укрепилась.

Он слушал, как Мелани Тревор показывает аварийные выходы, объясняет как пользоваться маской в случае падения давления (эту процедуру Брайан совсем недавно прокручивал в своем мозгу), как доставать из-под сиденья спасательный жилет и как надувать его. Самолет оторвался от взлетной полосы, и Мелани снова подошла к нему и спросила, не хочет ли он чего-нибудь выпить. Брайан отрицательно покачал головой, поблагодарил ее, а затем нажал кнопку, отклоняющую кресло назад. В какой уж раз закрыл глаза и тут же заснул.

Мелани Тревор он больше не увидел.

Через три часа после взлета маленькая девочка, Дайна Беллман, проснулась и спросила тетю Викки, можно ли ей попить.

Тетя Викки не ответила, и Дайна повторила вопрос. Ответа не последовало, и девочка протянула руку, чтобы коснуться плеча тети, но она уже знала, что нащупает только спинку пустого кресла. Так и произошло. Доктор Фелдман говорил ей, что дети, от рождения слепые, часто развивают в себе особое чувство, позволяющее определять — вроде радара — присутствие или отсутствие людей поблизости. Дайне эти сведения и не требовались. Девочка знала, что такое чувство есть. Оно срабатывало не всегда, но в большинстве случаев… особенно когда речь шла о ее поводыре.

«Тетя, наверное, пошла в туалет и сейчас вернется», — подумала Дайна, но ее все равно охватила безотчетная тревога. Проснулась она не внезапно, как от толчка; наоборот, просыпалась постепенно, как пловец, медленно поднимающийся из глубины на поверхность. Если бы тетя Викки, которая сидела у окна, протискивалась мимо нее в последние две или три минуты, Дайна бы это почувствовала.

«Значит, она ушла раньше, — сказала себе Дайна. — Возможно, по большой нужде… ничего в этом нет особенного. Или остановилась с кем-то поговорить».

Только Дайна не слышала, чтобы кто-то разговаривал в салоне самолета. Лишь мерно гудели двигатели. Чувство тревоги нарастало.

И тут в голове девочки послышался голос мисс Ли, ее психоаналитика (только Дайна всегда принимала ее за свою слепую учительницу): «Ты не должна бояться того, что боишься. Дайна. Все дети время от времени испытывают испуг, особенно в новых для них ситуациях. Тем более слепые дети. Поверь мне, я знаю. — И Дайна ей верила, потому что, как и девочка, мисс Ли была слепой от рождения. — Не подавляй свой страх… но и не поддавайся ему. Посиди и постарайся разобраться, что к чему. Очень помогает, уверяю тебя».

Особенно в новой для ребенка ситуации.

Что ж, именно такое с ней и случилось: Дайна летела в первый раз, тем более с побережья на побережье, на огромном трансконтинентальном лайнере.

Постарайся разобраться, что к чему.

Итак, она проснулась в странном месте и обнаружила, что ее поводырь ушла. Естественно, такое пугает, даже если ты знаешь, что отсутствует поводырь временно. В конце концов, не могло же у тети Викки возникнуть желание выйти из самолета, летящего на высоте тридцать семь тысяч футов. Что же касается странной тишины в салоне… в конце концов, это «красный глаз». Пассажиры скорее всего спят.

«Все спят? — не могла не спросить себя Дайна. — Чтобы все они спали? Возможно ли такое?» И тут же ответ пришел сам собой: «Кино. Те, кто не спит, смотрят кино. Естественно».