Маркус Хайц - Ритуал

Жан привык иметь дело с ранами на охоте. Во время травли оленя или другой крупной дичи нередко страдали загонщики, поэтому ему не составило большого труда извлечь из плеча пулю, едва он узнал, что рана все равно исцелится и ему незачем беспокоиться о здоровье сына.

Вытащив серебро из плеча, он отложил пулю в сторону и одновременно с отвращением и любопытством наблюдал, как начался процесс исцеления. Через несколько минут они с Пьером не увидели на коже ничего, кроме блеклой розовой линии.

— Останься с ним и успокой, когда он очнется, — сказал Жан старшему сыну. — Объясни ему, что произошло и что своей жизнью он обязан Малески.

Пьер с этим не согласился.

— Но мне нужно узнать, что случилось в часовне! — горячо запротестовал он.

— С Флоранс все хорошо, ты же сам слышал. — Жан стал карабкаться вверх по лестнице. — Останься с ним, — резко приказал он, дал упасть люку и после некоторой заминки задвинул засов.

«Нужно, чтобы оба сидели взаперти. Нельзя больше позволять им бродить, где вздумается. Пусть сидят в каморке, пока бестия не будет убита», — заключил он, исполняясь сострадания к собственной плоти и крови. Но опасность для всей округи была слишком велика.

Малески устроился в маленькой хижине со всеми удобствами: снял плащ и сварил в котелке кофе. В низкой комнате витал соблазнительный, экзотический запах.

— Откуда у вас…

— Никогда не трогаюсь в путь без маленького его запаса, — с улыбкой ответил молдаванин. — Если вырос в стране, где властвуют турки, рано или поздно приобретаешь к нему страсть, а после и зависимость. — Он налил леснику черной жидкости. — Осадок на дне не пейте, он невкусный.

Жан сел на скамью.

— Как давно вам известно, что Антуан луп-гару?

— Я узнал это, лишь когда увидел его в часовне при монастыре Сен-Григория. До того… то того лишь подозревал.

— И как вышло, что вы сразу поняли, что творится в Жеводане? — Лесник попробовал горький напиток и тут же затосковал по меду, чтобы его подсластить. — Что это за разговоры про гиену?

— По всей видимости, мы наконец-то заговорили начистоту, — мрачно улыбнулся Малески. — Вам следует знать, мсье Шастель, я не впервые сталкиваюсь с этим существом. За свою жизнь я прикончил уже двадцать два вукодлака, как их называют у меня дома. Десять из них — на родине, остальных — в прочих европейских странах. Но такой разновидности оборотня, какая обитает в Жеводане, я не встречал никогда. — Отпив маленький глоток, он удовлетворенно вздохнул и потянул носом горячий пар. — Собственно говоря, я преследовал самца. Я уже четыре раза его почти уложил, но всякий раз в последнее мгновение он от меня ускользал. Он выглядит не как обычный волк-оборотень. В нем соединились черты различных бестий, похож на гиену, волка и крупную кошку, и черт знает, на кого еще. — Он глянул на лесника поверх опять запотевшего пенсне. — Когда я услышал первые известия из Жеводана, я сразу понял, кто тут нападает на людей.

— Это мы привлекли бестию в Жеводан. — Внутренним взором Жан видел перед собой труп луп-гару в Виварэ. — Я убил вашего самца… Нет, это сделал Антуан, разнес ему голову на куски. Самка напала на нас, занесла зародыш зла в моих сыновей и последовала за нами, чтобы наказать наши родные края за смерть своего спутника.

— Хотя бы одну бестию вы уничтожили. — В лице Малески читалось облегчение. — Значит, нам остается только одна, так как ваших сыновей я в счет не беру. — Он немного помолчал, словно собирался с духом. — Мсье Шастель… сегодня ночью я наткнулся на следы Антуана и видел, как в волчьем обличье он спаривался с самкой. Вполне возможно, что семя даст плод, и твари размножатся. Это грозит таким ужасом, в сравнении с которым преследование здешних гугенотов покажется безобидной забавой. — Он закинул ноги на деревянную скамью. — Как бы то ни было, я понятия не имею, кто самка, то есть кто она в человеческом облике. А вы?

— Тоже. Но у меня есть кое-что другое, что я хотел бы вам показать. — Жан чувствовал, как кофе придает ему сил, ощущал себя живым и бодрым. Он пошарил под столом, где в щели спрятал маленькую записку с рецептом напитка, который должен освободить от проклятия его сыновей, и протянул ее Малески. — Что вы на это скажете?

Молдаванин оглядел листок через очки, внимательно перечитал несколько раз строчки и вернул записку леснику.

— Это для меня новость, мсье Шастель. До сих пор я всегда тварей убивал. Вам следует знать, что в своих разъездах я не встречал никого, подобного вам и вашим злополучным сыновьям. Но ясно одно, теперь у нас, по меньшей мере, две причины уничтожить самку. — Он допил кофе. — Но что вы будете делать, если напиток не окажет нужного действия?

Жан сжал кулаки.

— Он не может не сработать, мсье Малески.

— А если предположить? — не унимался молдаванин.

— Тогда… тогда, надеюсь, мне придет что-нибудь в голову, — увернулся Жан. — Мои сыновья безвинно стали адскими тварями, и я испробую все до последней малости, чтобы, не лишая жизни, освободить их от ужасной участи.

Малески ободряюще улыбнулся.

— Я не любитель колдовства и черной магии, но в нашем случае хочу надеяться, что напиток обладает нужными свойствами. — Встав, он по второму разу заварил осадок. — Что вам известно об охоте на оборотней, мсье Шастель?

— Чтобы их убить, необходимо серебро.

— И?..

— Больше мне не известно.

— Mon dieu! Учитывая, что вы в него не верите, он недурно вам помогает! Я знал охотников, которых оборотни рвали на куски, невзирая на все их приготовления. — Он поднял кружку, словно в тосте. — Запомните мои слова: серебро ранит и убивает их как обычных зверей, так как серебро металл луны. Луна обладает властью над оборотнями, в ночи полнолуния вынуждает их оборачиваться, и они не в силах этому противиться. Истина вырывается из них наружу. Для таких, как мы, это лучшее время охоты. В остальное время они могут превращаться, когда пожелают, когда им взбредет в голову. — Он постучал себя по поясу, на котором висел длинный нож. — Закажите себе по скорей охотничий нож из серебра, мсье. Для ближнего боя. В остальном сами скоро разберетесь. По своему сыну вы уже заметили, что их раны исцеляются сами собой. Для верности можно отравить клинок и пули. От отвара волчьей травы у них кровь застывает в жилах.

Жан слушал как зачарованный.

— И как узнают такие тайны, мсье Малески? Сколько подобных тварей существует?

— Как я вам говорил, я много читаю, — с усмешкой отозвался седовласый молдаванин. — И на своих охотах я многое испробовал. Да будет вам известно, не все из предлагаемых в них средств действуют против того или иного конкретного оборотня. Их число… — Он пожал плечами. — Это вопрос не ко мне, но вместе с застреленным вами их на двадцать три меньше. — Он рассмеялся. — Что еще вам следует знать, когда пойдем на охоту за бестией? — размышлял вслух он. — Трудность в числе легенд, которые ее окружают.