Коллектив авторов - Страхослов (сборник)

Ким Ньюман – писатель, литературный критик, кинокритик и журналист. Его последние опубликованные произведения – критическое исследование «Классика Британского института кино: Куотермасс и колодец», мини-серия «Охотник на ведьм: тайны Пустоши» (в соавторстве с Морой Макхью) из цикла комиксов «Дарк Хорс Хаус», расширенное переиздание его знаменитого цикла «Эра Дракулы» и его последний роман, «Тайны школы Мрачноскалья». Ангелы Музыки вернутся в рассказе «Призраки над Парижем». [22]

Если бы не жонглер в маске, она бы прошла мимо тупика Шапталь. Все в этом районе казалось таким ярким, что легко было не заметить слабо освещенный cul-de-sac [23], пусть на тротуаре и были нарисованы красной краской ведущие туда следы. А ведь когда-то одного лишь намека на кровь хватало, чтобы привлечь «знатоков» в Théâtre des Horreurs , Театр Ужасов. Теперь же, когда нужна была уже не столь эксклюзивная публика, требовалось что-то более приметное.

Когда одинокие туристы забредали в этот quartier [24], бандиты настораживались – точно загоравшие на солнце крокодилы соскальзывали с заболоченного берега в воду, чтобы преследовать легкую добычу. Они улыбались – и казалось, что во рту у них слишком много зубов. Кэйт Рид [25]догадывалась, что не стоит ходить по рю Пигаль [26]после наступления темноты. Щуря глаза за толстыми стеклами очков, она всматривалась в потемневшие от грязи таблички на домах, кое-где заклеенные толстым слоем рекламных плакатов. Воспользоваться путеводителем в этом квартале – все равно, что сразу сообщить местным, да еще и на ломаном французском: «Я ищу дорогу в морг».

Поэтому Кэйт решительно шагала по улице, точно прекрасно знала, куда направляется, – эта привычка сохранилась у нее с тех пор, как она работала репортером криминальной хроники. Монмартр показался ей не таким отвратительным, как Монто в Дублине или Уайтчепел в Лондоне [27]. Было в апашах [28]что-то щегольское, романтическое. Все дело в том, что парижские бандиты при встрече приподнимали chapeaux [29]и целовали дамам ручки, грабя или обворовывая жертву, и редко прибегали к коварным ударам ножом или кулаком под ребра, как поступали их коллеги в Ирландии или Англии…

…впрочем, Кэйт пришла сюда как раз из-за череды напрочь лишенных романтики исчезновений и весьма негалантных убийств. «Нескончаемый поток ужасов», как писали на театральных афишах, выплеснулся со сцены на улицы. Точки на карте, отмечавшие красным места, где в последний раз видели жертв и где были обнаружены останки, подозрительнейшим образом располагались в окрестностях тупика Шапталь. В Sûreté [30]лишь разводили руками: мол, да, количество нераскрытых преступлений немного увеличилось. И потому местные «неравнодушные честные торговцы» – что, как подозревала Кэйт, на самом деле означало преступный синдикат, возмущенный тем, что какой-то другой хищник завелся на их территории, – поручили расследование теперешнему начальству Кэйт.

Оглянувшись в поисках кого-то подозрительного, она поняла, что есть из кого выбирать. Проститутки и нищие толпились у дверей домов. Зазывалы и сутенеры высовывали головы из окон полуподвальных помещений, расхваливая услады, которые готовы были предложить всем желающим. Кафе и кабаре, бистро и бордели, поэты и портретисты, карманники и куртизанки. Выпивка, вкусности, веселье и вечная вина – чего только не найдешь в уютных укромных закоулках и прямо на улице. Музыканты изо всех сил старались «переиграть» друг друга, поднимая невообразимый гам. Тут можно было вкусить любого греха на выбор, по желанию клиента. Конечно, грешок обойдется дешевле, если mademoiselle соблаговолит зайти вон в тот темный переулок…

Монмартр, Холм Мученика, получил свое имя в честь жертвы убийства. В год Божий 250-й Святой Дионисий, епископ Парижа, был обезглавлен язычниками. Он подобрал свою отрубленную голову и поднялся на холм, читая проповедь и так разжигая веру в сердцах безбожников, и только потом упал мертвым. В местных церквях и храмах красовались изображения этой священной отрубленной головы, словно в показе мерзостей религия соревновалась с Театром Ужасов.

Впереди группка монахинь пела псалмы, в то время как мать-настоятельница пламенно вещала о недопустимости греха. Подойдя ближе, Кэйт увидела, что монашеские рясы скорее подошли бы для исполнения канкана, чем для преклонения колен в покаянной молитве. Похоже, предписания этого монашеского ордена требовали носить ажурные чулки и лакированные кожаные сапожки. Проповедуя, настоятельница время от времени щелкала кнутом – иные джентльмены жаждут порки, ибо для них наказание куда сладостнее самого греха.

Уличный артист в костюме мрачной гориллы крутил ручку шарманки, а обезьянка в полосатой тельняшке неуклюже пританцовывала. На груди гориллы висела табличка, оформленная в стиле art nouveau [31], – приглашение в Театр Ужасов.

Его помощник – лицо обезьянки побрили и напудрили, поэтому на первый взгляд казалось, будто это человеческое дитя, – выглядел несчастным. Руки обезьяны были сложены, как на картинке с веселым морячком, и Кэйт увидела, что они сшиты на локтях и запястьях. Швы были свежими, мелкие капли крови падали на мостовую. Хвост несчастного создания тоже был закреплен нитками в нужном положении. Животное не плясало, а дергалось от боли под музыку.

Если бы уличный музыкант сотворил что-то подобное с животным в Лондоне, разъяренная толпа притащила бы его в полицейский участок – хотя он мог бы обойтись и хуже с ребенком, и никто бы и бровью не повел.

Кэйт достала маленький нож из манжета – она подготовилась к этой вылазке – и украдкой перерезала веревку, удерживающую обезьянку рядом с colonne Morris [32]. Существо бросилось бежать, высвободив руки и срывая с себя одежду, и юркнуло под ноги зевак.

Владелец пустился в погоню, но в громоздком костюме гориллы особо не побегаешь, вот он и споткнулся о вовремя выставленный зонтик.

Кэйт перевела взгляд с зонтика на его владелицу – та была одета в кимоно, украшенное золотыми бабочками, и шляпку с цветами. Сестра по «Ангелам Музыки» [33]одобрила ее вмешательство. Во время полевых исследований они не должны были выдавать знакомство друг с другом, но Юки едва заметно кивнула. Как и всегда, лицо Юки Кашимы [34]оставалось прекрасным и бесстрастным. Кэйт даже не подозревала, что эта женщина способна на сентиментальность, но затем вспомнила, что в Японии обезьяны считаются священными животными.

Юки прошла вперед, а Кэйт инстинктивно оглянулась в поисках второй своей тени и увидела, как та неодобрительно хмурится, стоя на противоположной стороне улицы. Клара была странной даже по меркам англичан. Что пришлось пережить Юки, Кэйт даже представить себе не могла, но ей проще было проникнуться теплыми чувствами к японке, чем к этой миссис Кларе Ватсон [35]. Возможно, красавица вдова была худшим человеком в их троице, зато она тоже работала на организацию, занимавшуюся восстановлением справедливости, – как именно эта организация работала, Кэйт еще предстояло выяснить.