Виктор Торчинов - Таинственная самка: трансперсональный роман

— Ну хорошо, Георгий Леопольдович, тогда все в порядке, извините, всего доброго.

— Удачи вам, Костя. До свидания.

Я вернулся в комнату. Сергей молча попивал пиво, Анатолий с отсутствующим видом глядел в окно.

— Хорошо, Анатолий, я поговорил с Троллем. Все подтвердилось. Но скажите мне, у вас-то тут что за интерес, почему вы-то всем этим занялись?

— Ну вот тут Сергей сказал, что я оккультист и герметист. Поэтому и заинтересовался. Ибо дело это не совсем обычное.

— Тогда понятно, я тоже это допускаю; во всяком случае, на уровне мотива. Но уж я, с вашего разрешения, расскажу все с самого начала, чтобы Сергей тоже понимал, о чем мы тут рассуждаем. А ты, Сергей, думаю, если б ходил в институт, а не сидел на даче, и сам был бы в курсе.

Потом я рассказал все, то есть вообще все — начиная от пересказанного мне Троллем разговора между Аванесяном и Ревуновым и кончая моими подозрениями относительно Ильи Гданьского.

Когда я закончил, воцарилось молчание.

— Ну и дела у нас в институте… Да уж… — только и проговорил Сергей. Анатолий несколько минут задумчиво молчал, а потом произнес:

— Неслабо, неслабо. Но не уверен, что вы на правильном пути. Если Гданьский в этом деле и замешан, то только как простой исполнитель. Поскольку из вашего рассказа следует, что Андрей вроде бы не может быть замешан, подозреваю, что мы не знаем, кто за всем этим стоит, хотя, так сказать, поле его влияния на события и на знакомых нам персонажей все время ощущается. Хотя бы в том, что все, попавшие в сферу его влияния вдруг начинают интересоваться каббалой и Саббатаем Цеви. Мощная личность. Ну что ж, пока оставим Андрея в покое, тем более что он все равно в Москве, и доведем до конца версию Гданьского, может быть, куда-нибудь и придем… Но тот, кто за этим стоит… Не уверен, что он нам по зубам.

— Но кто же это? — чуть не в один голос воскликнули мы с Сергеем.

— Имя и фамилию назвать вам не могу: если бы знал, не сидел бы здесь и не расспрашивал. А вот что это за личность, сказать могу. Только не падайте и не вызывайте психиатров, я вполне нормален. Это Мессия или лучше сказать — Анти-Мессия.

Мы так и обомлели.

— Это что, Антихрист, что ли? — спросил Сергей.

— Если под Антихристом понимать просто Зверя, воплощение сатанинских сил зла и разрушения, то, конечно, нет. Поэтому с вашего позволения назовем его лучше Анти-Христом, Христом с противоположным знаком, так сказать.

— А это не совсем ли то же самое, что и Антихрист?

— Нет, отнюдь. Антихрист, буде таковой имеет место быть, есть антитеза самому принципу Мессии, это Анти-Мессия. Анти-Христос есть оппозиция Иисусу Христу, тому мессии, которого все мы Христом обычно только и называем.

— А что, были и другие Христы? Ты у нас не хлыст ли? — пытаясь пошутить, спросил Сергей, хотя всем было очень даже не по себе.

— Хлысты здесь совершенно не при чем. В принципе ваш Гданьский прав: Мессия это не один человек, а тип личности. Поэтому мессий (как и будд) было несколько, придут они и в будущем. Мессия, машиах, помазанник, христос — все эти слова указывают на царственную природу такой личности, на ее способность царствовать в мире, оказывая решающее воздействие на ход истории. Если вы читаете фэнтези, то, наверное, вам знакома еще не законченная эпопея Джордана «Колесо времени». Так вот, в ней такие люди обозначаются придуманным Джорданом словом «та’верен». Мессия — очень мощный та’верен…

Прав был Гданьский и относительно числа 165: оно явно связано, так сказать, с мессианским циклом. Мы не можем судить о природе Мелхиседека или кумранского Учителя Праведности — данных нет, но о природе более поздних мессий — Иисуса и Саббатая Цеви — мы судим с определенностью. Вы знаете о конфликте в Абсолюте, Безграничном Свете, в момент творения и о двух Светах — величайшей тайне, открытой нам пророком Саббатая, Натаном из Газы. Иисус был воплощением Творящего Света, поэтому он видел свою миссию в спасении мира, в его возвращении в плерому Абсолюта, в обожении. Именно в этом смысле он был воплощенным Логосом, ведь что такое Творящий Свет, как не Логос? Тем не менее он готов был спасти и ввергнутых в глубины преисподней небытия драконов — Нетворящие Светы, ибо и они должны участвовать в обожении мира, будучи по природе своей, так же как и Творящий Свет, тождественны Абсолюту. Кстати, в древнееврейском языке слова «машиах», то есть мессия, и «нахаш», «змий», имеют одну и ту же гематрию — числовое выражение своего написания — «358», и именно поэтому христианская церковь рассматривает вознесение Моисеем в пустыне медного змия как своего рода пророчество о Христе и предвестие его прихода. Как гласит предание, Иисус спустился в ад, то есть в преисподнюю техиру, в промежуток между Крестной смертью и Воскресением. Он предложил спасение драконам, но они, судя по всему, отвергли его: во-первых, им немыслимо было само примирение с миром и творением, во-вторых, увы, гордыня: ну как принять спасение из рук своих пленителей?

Саббатай Цеви воплощал в себе природу обоих Светов. Отсюда его раздвоение личности, психологические изменения, ложно принятые Шолемом за маниакально-депрессивный психоз, стремление сочетать несочетаемое. В пределе его миссия должна была привести к синтезу и примирению Светов и к их окончательной гармонии. Но личность Саббатая не была интегрирована, драгоценное Древо не было создано, и он сокрылся, ушел из мира, тогда как драконы остались в своем заключении в преисподней. Дело Саббатая пытался продолжить Яков Франк, но с еще меньшим успехом.

Кстати, помните эссе Борхеса «Третья версия предательства Иуды»? Не сомневаюсь, что Борхес написал его под влиянием святой апостасии, отречения Саббатая Цеви, о котором слепой библиотекарь узнал из книг Шолема. Саббатай Цеви, будучи иудеем и провозглашенный Мессией, перешел в ислам, предал веру отцов. А о чем говорится в эссе Борхеса? Некий богослов сходит с ума, доказывая, что Христос — Иуда, а не Иисус. Ибо для доведения до конца искупления Сыну Божьему необходимо унизиться до предела и совершить самое гнусное преступление. Но что может быть гнуснее предательства, да еще и предательства учеником своего Учителя? Его совершил Иуда, и именно Иуда — настоящий Христос, Мессия-искупитель.

Но сейчас для нас важно, что Саббатай Цеви воплощал в себе оба Света — как Творящий, так и Нетворящий. И вот, допустим, в 1956 году рождается еще один Мессия, нам пока неведомый. Он является прямым антиподом Иисуса, ибо он — полное воплощение Нетворящего Света, без всякой примеси иного. Вместе с тем он испытывает определенную близость к Саббатаю, точнее, к депрессивной стороне его личности, образованной драконьей природой. Если Иисус стремился спасти и обожить мир, то этот драконий христос стремится к уничтожению творения, но не из-за звериной ненависти к бытию, а потому что оно, творение, есть юдоль страдания, сфера выявления сил зла и плода бунта Творящих Светов против Абсолюта. Если хотите, его лозунг: «Добить, чтобы не мучился». Но драконий Мессия в значительной степени связан по рукам и ногам узами, наложенными Творящими Светами, удерживавшими его в бездне техиру. Теперь узы ослабли, и он явился в нашем мире. Но они не исчезли совсем. Печать человеческой слабости лежит на всех его замыслах и поступках. Отсюда и стремление обрести ДМТ с магическим фулка-неллином, — чтобы прорваться в пространство свободы, разрушить древние узы, расправиться с творением — из сострадания, конечно, именно так он это и воспринимает — и вернуться в бесконечность до-мирного, вне-мирного и вновь без-мирного Абсолюта. В этом случае все искры божественного Света, заключенные в вещах и существах творения, просто растворятся в субстанции Абсолюта, а все прочее исчезнет подобно сну после пробуждения. И будет так же, как было: Безграничный Свет, и ничего кроме него и вне него. Вот, с кем и с чем мы имеем дело и вот подлинная причина и суть событий, происходящих в вашем уважаемом учреждении.