Александр Мироненко - Осколки Нации

— Зябликов? — С замиранием сердца спросил Давид.

— Вот-вот, Зябликов. Так вот когда я нашёл их, из всей группы уцелел только он. Все его товарищи были разорваны на куски, и только ему посчастливилось отделаться переломанными рёбрами и вывихами. Коля поведал мне, что он со своей группой наткнулись на хлипкую избушку в лесу, и когда они приблизились к ней на них, будто гром с неба обрушилась эта тварь. Прямо на месте он потерял своего первого бойца, когда же он понял, что эту тварь пули не берут-то приказал своим людям отступать. Но тварь не оставила их в покое. Она преследовала их, методично, убивая по одному, и Николаю ничего не оставалось кроме как смотреть, как гибнут его люди. Когда он остался один на один с этой тварью он умудрился ранить зверюгу. Разрядив рожок ей в голову. Но вопреки ожиданиям тварь не откинула копыта, а только дико взвыв помчалась обратно в сторону избушки. Вот в этот-то момент я и наткнулся на Николая. Я подлечил его на скорую руку, и он поведал мне о места нахождении избушки.

— Семёныч рассказывал, что Зябликов принёс меня в убежище. — Прошептал про себя Давид.

— Николай вызвался помочь мне в поимке зверя. Слишком много людей он потерял по вине этой твари. Когда мы подошли к избушке я различил среди жухлой листвы кровавый след. Тварь не заставила себя ждать. Из зияющего проёма сорванных с петель двери показалось её жуткое туловище. Она могла бы походить на огромного чёрного медведя, если бы не болезненная худоба и огромная сквозная дыра посреди морды. Николай не соврал о том, что смог подстрелить зверюгу. Бурая каша вытекала из безобразной раны, слипшаяся чёрная шерсть схватилась коркой на груди и лапах. Тварь стояла на задних лапах и была не меньше двух метров в высоту. Безобразно раскуроченная пулей голова повернулась в нашу сторону, и сквозь бульканье и харкающие звуки до моих ушей долетел жуткий хрип. Бестия была на последнем издыхании, но всё же приближалась к нам, перебирая своими длинными задними лапами. В этот день верь не верь, я испытал настоящий животный страх. Я высадил в эту бестию не меньше обоймы, и когда её уродливая туша рухнула на землю, и ещё долго не решался к ней подойти. Оставив бездыханный труп у себя за спиной, мы с Николаем решили разведать местность. Ведь где-то не вдали могла быть берлога этой твари. И если она не одна, то вскоре местным жителям придёт конец. Первым делом мы направились к избушке и, войдя во внутрь, мы увидели гору из обглоданных костей животных и прочей пакости. Я уже было хотел уходить, как вдруг Николай расслышал странный шорох под кучей тряпок. Там под слоем одежды и помёта он нашёл полуживого малыша. Настолько обессиленного, что он не имел силы даже заплакать. Казалось малыш мёртв, но Николай, приложив ухо к его тельцу, смог различить слабое биение детского сердечка. Внезапно я услышал шорох за дверью и выйдя на улицу я обнаружил что тело бестии пропало. Длинный кровавый след тянулся в сторону болот. Николай к тому времени совсем раскис, по-видимому, одно из рёбер пробило жизненно важный орган, и всё это время на ногах его держала только жажда мести. Я приказал ждать моего возвращения в избе, а сам ринулся в погоню.

— Что стало с Николаем и малышом?

— Тебя учили не перебивать старших? — Разгневано отозвался старик. — Вот как дам в лоб чтоб знал!

— Прости дядя Толя, расскажи мне, что было дальше. Пожалуйста…

Немного поворчав, на невоспитанность молодёжи старик продолжил:

— Я шёл по её следу всё глубже, заходя в гиблую топь на востоке. Пару раз смог подойти достаточно близко, чтобы сделать пару выстрелов, но на более ближнее расстояние бестия меня не подпускала. С каждой минутой я терял всё больше и больше сил, но и она, казалось бы, начала уставать. К тому времени, когда она завела меня в центр гиблых болот, я уже утратил всякие силы. Двигаясь вперёд я уже полагался не сколько на свой опыт сколько на везение и инстинкты, рискуя быть похороненным под слоем ила и грязи. Трое суток, без сна и покоя я шёл по пятам этой твари, пока мне не улыбнулась удача. Внезапно я услышал предсмертный стон бестии и со всех ног поспешил на него. Тварь утопала в трясине зелёная ряска уже покрыла её до пояса, но она не оставляла попыток спастись. Отчаянно ревя, бестия рвалась к ненадёжным кочкам, обсыпающемся под её весом. И всякий раз трясина затягивала её тело всё глубже и глубже. Высадив в неё остаток своего патронташа, я с немым ужасом наблюдал, как это не убиваемое исчадие ада борется с силой стихии. К счастью вскоре все было окончено. Голова твари навсегда скрылась под толщей воды и грязи, ряска, будто ни в что не бывало, затянула водную гладь. С тяжёлым сердцем я принялся, выбирается из этого гиблого места. Вернувшись в избу, я не обнаружил ни Николая, ни малыша. Но через пару лет, я познакомился с твоим отчимом, который поведал мне о том, как принял из рук умирающего Николая младенца, и усыновив оставил его у себя.

Старик затянулся самокруткой, и с наслаждением выпустил столб едкого дыма. Повисло молчание, слышно было, как у реки заквакал хор лягушек. Из кустов выпорхнула неизвестная птица, отдалённо напоминающая фазана и полетела по своим птичьим делам. В голове у Давида будто в муравейнике беспорядочно мелькали картинки из прошлого. Сменяя одно за другим перед глазами вставали кадры из давно забытого детства. Забычковав об халяву сапога самокрутку старик вновь заговорил, вмешавшись в ход мыслей Давида:

— Ты ведь всегда был немного не как все. Мне рассказывал твой отчим, как быстро ты растёшь, в отличие от своих сверстников. Как превосходишь силой и ловкостью всех парнишек в убежище. Природа наделила тебя крепим телосложением и непоколебимым здоровьем. Ты хоть раз в своей жизни чем то болел? Хотя бы простудой?

— Ну я…

— Вот именно! А я ведь знаю, что когда в убежище началась эпидемия ветрянки, ты единственный кто ею не переболел… Дальше больше ты получаешь не совместимые с жизнью ранения и оправляешься от них в считаные дни! Такое простому человеку не подвластно. Когда ты в последний раз принимал таблетки, которые тебе выдали в Юпитере?

— У меня их отобрали, когда тащили в плен.

— Был бы ты нормальным человеком подох бы уже от пневмонии… Ты же ведь знаешь, что вода в Торце. Чего смотришь? Так река эта до войны называлась! Так вот вода из Торца непригодна для питья. Нормального человека бы от глотка бы рвало, а ты вон сколько нахлебался, когда сюда плыл и хоть бы что! Послушай, я ничего против тебя не имею, ты славный малый… но если мне придётся гоняться за тобою по болоту с ружьём… я сделаю то, что от меня требуется без зазрения совести.

С минуту Давид сверлил старика гневным взглядом, но тот смотрел в ответ угрюмо и в некоторой степени безразлично. Стряхнув с себя наваждение, герой спросил: