Александр Мироненко - Осколки Нации

— Не твоё дело Кожухарь! — Запищал в ответ толстяк. — Это бизнес! Господин я дам в два, нет в три раза больше, чем предложит эта шляпа с усами!

— Ах ты бурдюк с салом! Да я тебя!

Разразилась матерная словесная баталия, но не одна из сторон так и не спешила преступать к активным действиям. Стоящие в этот момент рядом люди не обращали никакого внимания на беснующихся торговцев. Похоже, такие перепалки были здесь совершенно обыденным делом.

— Пойдём отсюда Федя, — прошептал на ухо охотнику герой, — пока нам не досталось.

Они зашагали в сторону кабака. Всю дорогу за их спинами слышались трёхэтажные маты. Похоже, торговцы уже позабыли про них и предмет торга, и попросту начали переходить на личности, вспоминая друг другу грешки прошлого.

Давид вместе с охотником и девочкой подошли к массивным деревянным дверям бара. Изнутри доносились громкие голоса, и удалые песни гуляк. Пахло жареным луком и кислятиной. По мере приближения к бару немой охотник проявлял всё большую заинтересованность, и теперь стоя около дверей, переминался с ноги на ногу от нетерпения. Кабак был двухэтажным. Первый этаж был искусно обложен диким камнем, второй этаж, по-видимому, строился на много позже, так как был сооружён из балок и плохо подогнанных досок. Дверь распахнулась и на пороге возникла массивная мужская фигура.

Огромный двухметровый мужик, в годах, но из-за огромных габаритов возраст не так бросается в глаза. На боках и животе пара пудов лишнего сала, но широкие и длинные руки, заканчивающиеся пудовыми кулаками, говорят о не дюжиной силе. Морда широкая, битая оспой. Нос сплющен настолько, что закрывает пол лица. Красный будто трещина в ад, рот распахнулся, показав ряд крепких жёлтых зубов.

— Это ещё что за рванина?! — Басовито прогудел мужик, вытирая кулаком нос, и с угрозой поглядывая на Давида. — А ну пошли вон отсюда пока кости не переломал.

Давид смерил недобрым взглядом фигуру незнакомца. Плечи будто сами собой ссутулились, а голова втянулась как у трусливого ежа. Но тут вспомнил, что и сам вроде бы не маленький, да и в затылок, ожидающе смотрит две-три пары глаз. Ответил мрачно:

— Отойди…

— А не то что будет? — С насмешкой похохотал гигант.

— Перешагну… — Мрачно ответил герой, гипнотизируя взглядом подбородок мужика.

— Меня?! Ах ты — вша! Я…

Договорить мужик не успел, так как рухнул на спину как мешок картошки. Давид морщась потёр кулак. Подбородок у мужика будто вытесанный из дерева, но не подавши виду переступил через тело и вошёл внутрь.

Кабак представлял из себя небольшое помещение, заставленное массивными деревянными лавками, прикрученными болтами к полу, и такими же широкими столами. Барной стойкой и лестницей на второй этаж, уводящей в номера. Две небольшие компании гуляк, сидящие за столами, ожидающе уставились на вновь прибывших. Давид, стараясь держать спину прямо, уселся за свободный столик, спиной к стене. Напротив, плюхнулся на лавку Фёдор и посадил рядом с собой девочку.

Пару минут в кабаке царило молчание, но вскоре гуляки потеряли всякий интерес к новоприбывшим и вернулись к своим делам. Из шести столов были заняты лишь три. Один какими-то угрюмыми мужиками, напряжённо режущимися в карты. Второй гудящей, пьяной компанией работяг, третий заняли пара кидающих кости мужчин в рваных балахонах. Прошло более получаса, но к их столику так никто не подошёл.

— Где этот чёртов хозяин! — Стараясь придать голосу хрипоты, и важности закричал герой. — Клянусь небом, если он сейчас же не принесёт мне пожрать, я развалю эту хибару как гнилую скорлупу.

На полу заворочался здоровяк. Потерев свою огромную морду ладонями, он поднялся на ноги и направился к столику героя. Положив свои кулаки на стол, да так что бедняга прогнулся на ножках от веса здоровяка, уважительно спросил:

— Рад приветствовать таких достопочтенных гостей, в моём скромном кабачке. Чего изволите?

— Всего получше, да побольше… Да быстрее! — Стараясь держатся, непринуждённо ответил Давид и бросил на стол фильтр.

— Будет исполнено! — Радостно ответил хозяин, и чёрный кубик фильтра исчез в его широкой ладони.

— Что за люди? — Задумчиво произнёс герой, провожая взглядом фигуру здоровяка. — Пока под зад не накостыляешь, уважать не станут…

Через десять минут хозяин заведения поставил на стол пару широких блюд с парующей кашей, тазик с жареной говядиной и тушками запечённой птицы. Чуть погодя стол украсил холодный как лёд кувшин и чистым как слеза самогоном.

Давид брал мясо аккуратно, боясь ожечься, но вскоре разохотившись, хватал обеими руками и впивался зубами, слизывая капающий жир. Фёдор не отставал. Вскоре к ним присоединилась и девочка. Чувство голода и инстинкт самосохранения пересилили робость и страх.

Быстро наклевавшись, она осоловело посматривала по сторонам, с любопытством и без страха. Услышав запах пищи за спиной у героя заскрёбся медвежонок. Посадив его под стол, герой и Фёдор начали кидать ему кости, и вскоре из-под стола донёсся громкий хруст.

Вдоволь насытившись, Давид расстегнул ремень и отвалился на спинку лавки. Погладив свой увеличившийся в размерах живот, обратился к Фёдору:

— Ты пока оставайся здесь и жди того торговца. Как там его Кожемяка? Кожевель? В общем, ты понял. А я вместе с мелкой прогуляюсь до местного начальства, необходимо узнать есть ли у неё здесь родственники. По крайней мере, её покойная мать хотела, чтобы я её сюда отвёл.

— Угу… — ответил Фёдор, косясь на пузырь с самогоном.

Выйдя на улицу, герой вместе с девочкой направился к зданию штаба. Обычна сложенная из плит бетонная коробка, только и того что все окна застеклённые, да и чисто. Рядом со штабом трудились несколько рабочих в потёртой хлопчатобумажной униформе. Рядом с рабочими несли свою службу пара охранников с автоматами наперевес. Герой прошёл мимо них, чувствуя на себе прощупывающие взгляды, и поднялся по трём гранитным ступеням к входной двери.

Внутри всё оказалась намного красивей и чище чем на улице. Затейливая мозаика на всю стену, встречала посетителей прямо с порога. На картине был изображён мужчина, сжимающий в руках сверкающий от солнца огромный меч, и стоящий на шкуре невиданного чудища. Такого чудища Давиду не приходилось видеть, оно было полностью усеянного клыками, рогами и чешуёй.

Коридор раздваивался, следуя правилу отчима, герой свернул налево, уводя под руку девочку, и вскоре наткнулся на пару дубовых дверей. Открывши первую попавшуюся, он заглянул вовнутрь и увидел сидящую за столом преклонных лет женщину. Женщина перелаживала стоящие на столе груды бумаг. На звук открывающейся двери она подняла голову и проговорила ледяным голосом: