Мария Введенская - Тенепад

Была низкая беспросветная облачность, самолет, наконец, пошел на посадку, и этот неприятный пугающий полет обещал скоро закончиться. Трясло бесконечно, и Ева боялась дышать лишний раз. Сущий ад. Она даже вскрикнула, когда самолет подался в сторону, перепугав соседку, хотя муж ее так и не оторвался от газеты, сохраняя комично непоколебимый вид. Ева испуганно смотрела на вибрирующее крыло и думала, что оно сейчас просто оторвется, а самолет сломается напополам от этой тряски. Она была так напряжена, что, казалось, вот-вот схватит удар. Переноску пришлось поставить под сиденье, несчастный Джек заунывно подвывал и, судя по запаху, обделался. Но сейчас это было неважно даже для пожилой леди справа.

Можно сколько угодно сотрясать воздух статистикой, но правда в том, что когда ты заперт в железной махине в километрах над землей, где совершенно не за что уцепиться, то нет никакой надежды на статьи из интернета и никаких даже самых нелепых иллюзий. Люди же не летают? Когда самолет трясет, бездна под ногами ощущается, как никогда. Чувство абсолютной незащищенности. Остается напиться и молиться, но очень часто на первое просто не хватает времени, а что касается второго – Ева никак не могла вспомнить слова. И не потому, что давно этого не делала…. Просто во власти паники ты превращаешься в маленького ребенка с широкими от ужаса глазами, совершенно беззащитного, ведомого, неуклюжего и глупенького.

Стоял туман, и было уже достаточно близко, чтобы это рассмотреть. Стюардессы и стюарды сидели пристёгнутыми в креслах, сохраняя внешнее спокойствие, но отчего-то лица казались слишком белыми. Умирая от страха и немощи, Ева достала Джека из переноски – такого же напуганного, как и она сама – и прижала к груди. Соседи даже и не подумали протестовать, мечтая только о том, чтобы этот проклятый полет поскорей закончился. Пожилая леди решила, что вряд ли похвалит пилота хотя бы одним хлопком в ладоши.

Оставались считанные секунды до приземления. Кажется, вот-вот должны были коснуться полосы. И вдруг раздался грохот от столкновения с землей, невыносимый скрежет, визг в салоне и крики боли…. Ева и подумать не могла, что такое может случиться. Ее било головой об спинки сидений, словно тряпичную куклу, чему она не могла сопротивляться. Куда-то исчез Джек. Оглушительно визжали колеса, а дальше всеобъемлющая паника и дым, стоны, крики, грохот слились в единое месиво. И опустилась тьма.

Адель просто ненавидела летать, но, во-первых, сейчас с ней рядом сидел Олден, по виду ничего и никогда не боящийся, ну а потом они снова выпивали, так что турбулентность не возымела должного влияния, хотя трясло весь полет.

История с бумажником забылась, и Олден был снова самим собой, так что они прекрасно провели время, несмотря на очень долгий перелет. Он без конца подтрунивал над ее надуманной аэрофобией, но Адель сейчас была не в том состоянии, чтобы переживать, даже если бы пришлось совершать аварийную посадку. Хотя трясло жутко, особенно, когда самолет снижался. А еще этот туман….

Не осталось ни одной темы, которую они еще не обсудили, узнав друг друга от и до. Так казалось. Олден даже рассказал про ногу, что сломал ее, спьяну оступившись на лестнице, а потом каким-то образом туда попала инфекция, и ее ломали снова. Он провалялся в больнице пару месяцев, а потом еще с год ходил на костылях, в итоге так и остался хромым. Усилившийся акцент Олдена немного мешал, но Адель не решилась упомянуть об этом, чувствуя, что ее друг как-то болезненно реагирует на это. Также она не задавала никаких вопросов по поводу его семьи, побаиваясь испортить последние часы своей беззаботной и развеселой жизни, ведь как только они расстанутся, всё вернется на круги своя, как и сожаления.

Самолет заходил на посадку и довольно быстро снижался, но из-за густого тумана вид на город из иллюминатора казался довольно смазанным. Всё это было как-то грустно, и она даже чуть не пустила слезу. После целого месяца ясности и полного понимания собственной жизни, представлялось особенно невыносимым вернуться к нескончаемому выбору чего-то только своего из миллиарда возможного. И как люди живут, делая выбор каждый день? Может, им фантастически везет, или они просто не мучаются поисками, но ведь это ж надо так уметь?! Адель бы и рада жить незамысловатой жизнью, но, видимо, надо было другой родиться. Она слишком много думала, понимая, как сильно это усложняет ей жизнь, но надеясь, что любая тяжба со временем превращается в данность и не приносит особых хлопот. Ты просто прекращаешь ее замечать. Но не тут-то было….

Когда колеса коснулись полосы, самолет довольно сильно тряхнуло, что Адель даже охнула, вцепившись в руку Олдена.

– Тише-тише. – он обнял ее и прижался губами к макушке.

Вдруг кто-то закричал:

– Смотрите!

На борту тут же поднялся шум, и люди, игнорируя протесты бортпроводников, начали отстегиваться, чтобы прильнуть к окнам.

Еще одна взлетно-посадочная полоса шла с ними вровень. На ней толпились люди, стояли машины скорой помощи, полицейские и пожарные. Работа последних уже была закончена, и обугленный самолет выступал из тумана, словно труп, словно немое доказательство произошедшей катастрофы.

– Там погиб кто-нибудь? – спросила Адель, больше не чувствуя себя даже на грамм нетрезвой.

– Я не знаю. – глухо ответил Олден.

В такой толпе вряд ли можно хоть что-то углядеть, но сам вид этого самолета в черной саже не оставлял никаких сомнений в том, что есть погибшие. Пассажиры в едином порыве наблюдали за происходящим, словно проезжая траурную процессию. Почему тем людям не повезло, а им повезло? Сколько времени разделяло эти два самолета?

Когда они наконец остановились и открыли люк через некоторое время, народ продолжал глазеть в окна, будто под гипнозом, напрочь позабыв о ручной клади. Потом вмешались стюардессы, и через несколько убедительных объявлений в самолете образовалась будничная сутолока.

Находясь под сильным впечатлением, Адель двинулась по коридору. Она крепко держала руку Олдена и не собиралась ее отпускать, даже проходя указатель для транзитных путешествующих. Она ошарашенно на него уставилась, плохо осознавая, что момент их расставания действительно может наступить.

– Ты, вроде, говорил, что тебе долго сидеть? – вспомнила она.

– Да, правда.

– Может, тогда погуляем, если хочешь? – с надеждой спросила она.

Олден тепло посмотрел на нее и пожал плечами:

– Или посидим где-нибудь.

Потерянное выражение лица сменилось улыбкой. Слава Богу, у нее еще есть время полной ясности и беззаботности.

Полученный багаж Адель сдала в камеру хранения, чтобы не мешался. Они планировали осесть на долгие часы в каком-нибудь кафе, но внимание привлекла внушительная толпа людей, облепивших плазменную панель, транслирующую новости с места катастрофы флоридского рейса.