Мария Введенская - Пределы неоднозначности

– Пятнадцатого… – блекло повторила Чарли.

– Да, дорогая. Всё так запуталось. – ласково сказал Эйбл. – Ну ничего-ничего… мы всё поправим. Я думаю, пора просыпаться, Чарли. Пора попробовать еще раз. Ты верь мне, дорогая. Я вытащу тебя. Ты только помоги нам, ладно? Главное, чтобы ты доверяла мне, понимаешь? Доверяла .

– Нет! – Чарли покачала головой. – Я не верю в это. Не может быть! – но голос этот не отличался ни силой, ни твердостью.

– Ты всё увидишь сама. – Эйбл погладил ее по колену, но Чарли отпрянула, словно у него было страшное кожное заболевание.

Он поднял на нее свои ужасные ледяные глаза… глаза реальности, и пшеничное поле куда-то поплыло на фоне светлого или даже белого. Растаял и дом, но Чарли была буквально прикована взглядом Эйбла. Не могла даже пошевелиться, не то, чтобы осмотреться. Наконец, когда движение прекратилось, она смогла оторвать взгляд.

Ей открылась больничная палата, ничем не напоминающая номер в отеле, если только не была ее безумным адским отражением. Чарли лежала непривязанной к койке, но у нее не нашлось никаких сил, чтобы пошевелиться. Словно это вообще не ее тело – такое тяжелое, неподъемное, мышцы одеревенели. А в голове полный бардак, как будто она пила бурбон с утра до ночи, и теперь неминуемо наступило самое тяжелое в мире похмелье.

Рядом на кровати сидел Эйбл в белом халате, а за ним стояла Элис в синей униформе. Ее волосы сейчас не висели ведьминскими патлами, а были аккуратно заколоты в пучок, но в целом – всё та же Элис со злобным лицом и бесцветными глазами.

– Чем вы меня накачали? – спросила Чарли, шамкая, и испугалась собственного голоса – он был слабым и чужим.

– Позвать санитаров? – спросила Элис.

– Нет, не надо. – отмахнулся Эйбл. – Вряд ли, она на что-то способна сейчас. Правда, Шарлин?

– Что вы со мной сделали? – пробормотала та, а потом собрала силы и повысила голос, сделав его более устойчивым. – Выпустите меня отсюда!

– Как только ты поправишься, дорогая…

– Выпустите меня отсюда! – взмолилась Чарли и попыталась подняться. – Кай! Кай!

– Ох… – всплеснул Эйбл. – Всё-таки придется позвать санитаров.

– Может, укол?

– Нет, не стоит пока. Пусть привяжут.

Элис кивнула и вышла из палаты № 310.

– Прекрати, Чарли… – покачал он головой. – Прекрати, а то тебе придется сделать укол, и тогда будет намного хуже, поверь мне. Ты должна мне верить .

– Я не верю тебе, Эйбл! – прошипела Чарли, даже не подразумевающая доселе, что нужно столько человеческих сил, чтобы говорить.

– Тем хуже для тебя. – покачал головой тот, улыбаясь и глядя в глаза.

Но Чарли больше не боялась этого взгляда. Почему-то больше нет. Ненавидела – да, но не боялась.

– Доверие между врачом и пациентом – очень важная штука. Это залог успеха. Но времени у нас с тобой еще много, и я надеюсь, мы достигнем взаимопонимания.

Глаза Чарли расширились. В этот момент вошли два санитара. Один из них Кристофер Ричардс, а другой Джереми Кирс – высокий, неприметный мужчина, которого Дороти столкнула с платформы.

– Нет! – крикнула Чарли. Она не хотела, чтобы ее касались руки мертвецов.

Откуда не возьмись, нарисовалась Элис:

– Может всё-таки…

– Нет. – перебил Эйбл, поднимаясь с кровати. – Ничего не надо.

Санитары с мраморными лицами привязали Чарли к кровати. У нее не нашлось сил ни царапаться, ни кусаться. Она лишь жалобно хныкала.

– Подумай, Чарли, у тебя есть время. – сказал Эйбл перед тем, как покинуть палату.

Она осталась одна.

– Кай, пожалуйста! Кай! Сейчас самое время появиться. Я в беде, Кай. Я не могу здесь оставаться… пожалуйста. Не бросай меня, а? Не могу. Не могу-у-у… – последнее слово потонуло в рыданиях.

Но никто не придет… и она понимала это. Одинокая и сумасшедшая. Чарли не знала, чему верить теперь, но внезапно всё произошедшее за последний месяц покрылось мутной пеленой. Слишком хорошо, слишком странно, слишком много событий. Дни растворялись, неминуемо бледнели, и за ними ничего не было. Только чернота. Она убедила себя в том, что если поспит, то всё может измениться. Чарли просто откроет глаза и окажется на веранде того ранчо, или еще где-нибудь. Пожалуйста, пусть еще где-нибудь! Она будет себя хорошо вести! Только не надо привязывать! Не надо уколов! Чарли не желала превращаться в овощ, она видела их достаточно в клинике, где содержалась её крестная. В ней теплилась еще надежда, потому что это не могло быть правдой. Это не должно быть правдой. Чарли умоляла себя не плакать, умоляла держаться, разговаривала с Каем… постоянно разговаривала с Каем. Но слезы, не переставая текли из глаз, и с ними ее покидала надежда.

Как она могла пойти в дом для престарелых и перестрелять столько людей? Как? Кем надо быть? Безжалостным и безумным убийцей – таким, как она сама в момент, когда застрелила Ричардса на ранчо?.. Где настоящая Чарли?

Около семи, как показывали часы над дверью, принесли ужин – какое-то отвратительного вида варево. А также пришел Эйбл, и Чарли развязали, чтобы она поела сама. Так как истерики не намечалось, после ужина ее не стали связывать, оставив валяться неподъемным мешком. Эйбл смерил ее одобрительным взглядом. Около восьми к ней в палату вошла Иви и принесла судно.

– Пожалуйста… – просипела Чарли, но Иви лишь сочувственно улыбнулась и сделала какой-то укол.

Через пару минут Шарлин уже уносилась в бессознательное с единственной мыслью и надеждой на то, что когда завтра откроет глаза, то будет уже совершенно в другом месте. Где угодно, только не здесь. Это же всё какое-то безумие….

Но на следующий день, когда Чарли очнулась, то по-прежнему лежала всё в той же палате № 310. Ее голова была тяжелым пустым котлом, слезы лились сами по себе от беспомощности, от обиды и беспросветности. Она пыталась вспоминать разные моменты из недавнего прошлого…. Как они с Дороти сидели на крыше, и на них наползала величественная черная туча, заставляя трепетать и восхищаться. И гром, и молнии – всё это было так здорово. Вспоминала их покер по четвергам – как они веселились и поддевали друг друга, а Иви пыталась мухлевать, и как Черри пошла к иранцу. Она вспоминала, как Сибилл ушла в Денвер, и они искали ее в лесу, собирая вещи, вывалившиеся из дырявой сумки. Безумная Сибилл…. Кто из нас оказался безумней? Вспоминала их походы к Нэду и в кинотеатр, как Дороти отвела ее на кладбище в последний вечер. Да и вообще вся эта последняя неделя… как она прекрасна в сравнении с тем, что происходило здесь. Неужели Чарли всё это выдумала? Неужели она убила четырех стариков и загремела в психушку, откуда ей теперь не выбраться?

В девять принесли завтрак. Снова Иви. Она сказала, что доктор Эйбл разрешил отвести ее в туалет, потому что Чарли достаточно окрепла для этого. Съев омерзительный по вкусу завтрак, она оказалась на ногах. Сначала подняла голову, подождала, пока пройдет ужасное головокружение, потом села, пытаясь справиться с дурнотой – завтрак просился наружу – и, наконец, встала. Боже… она и не знала, что это может оказаться так сложно – стоять на ногах! Потом Иви обняла ее за талию и выволокла из палаты. Чарли оказалась в коридоре психушки, и это произвело на нее ужасающее впечатление. Из некоторых палат доносились зловещий ропот, шипение, кряхтящие стоны. Кто-то выкрикивал имена, кто-то молил о помощи, кто-то сыпал угрозами. Те, кто находились в коридоре в сопровождении персонала, пялились на Чарли своими хищными глазами, словно звери, которые хотели ее сожрать. Они скалились и корчились. Шипели и вырывались, но бесполезно. Были и такие пациенты, кому не требовалось повышенное внимание – они, словно деревья, застыли у окон с решетками, или слонялись призраками по коридору.