Мария Введенская - Мир Уэйда

Он бережно взял его за плечи и словно хрупкую куклу, словно боясь причинить лишнюю боль, перевернул на спину. Да нет… он конечно же не жилец. Лицо в кровоподтеках и ссадинах. Какое-то не его. Даже когда они сцепились с ринтоновскими, и Гарри досталось по самое не балуйся – особенно по лицу – он выглядел куда лучше. Его рубашка вся намокла и сменила цвет на темно красный, почти черный. Гарри всегда был хорошего телосложения, крепким парнем и сохранил форму, но сейчас его грудная клетка вмялась словно кратер. По дергающимся рукам, которые словно бы потеряли опору, и шее расплывалась кровь такого гармоничного с этим миром цвета. Глаза слепо и бешено вращались, рот раскрылся… рот, доверху заполненный красным. Рот вампира. Уэйд, для которого всё здесь внезапно потеряло всякое очарование и привлекательность, вспомнил о том мире, где грудная клетка его друга не была проломлена, а изо рта не хлестала кровь. Ему вдруг страстно захотелось туда, откуда он пришел. Туда, где осталось пустовать его место. Туда, где по его милости не передохло полгорода и туда, где живой и здоровый Гарри не собирался пристрелить его на ферме Кобенов и не смотрел на него как на врага народа. Вот так вот решаться иллюзии, и на первый план выходит то, чего ты на самом деле хочешь.

– Гарри… – задохнувшимся подавленным голосом позвал Уэйд.

Бешено вращающиеся глаза сфокусировались, но они по-прежнему оставались слепыми и рыбьими, как глаза мертвеца, которые не видят тебя, где бы ни стоял. Даже если ты прямо по курсу, ощущения видимости нет. Может потому что душа уходит? Есть иконы и картины, от которых нельзя спрятаться – они излучают сознание. А там, где его уже на грош, и рассчитывать не на что. Очередная порция крови выплеснулась изо рта, и Гарри хоть и криво и малопонятно, но всё же смог произнести имя друга. Из глаз Уэйда потекли слезы. Надо же, он ведь даже по жене их не пролил…. А сейчас словно прорвало. Может за обоих? Гарри дернул головой, видимо, хотел покачать, и рассек висок о камни. Уэйд с ужасом схватил его лицо ладонями во избежание дальнейших повреждений. Хотя это просто нелепо…. Собрав все свои силы, Гарри снова открыл рот, выплеснув новую порцию крови, и произнес свой булькающий и полный боли вопрос.

– Он… мертв?

– Да-да! – закричал Уэйд, бешено кивая головой. – Мертв! Залил кровью весь пляж! Тебе бы это понравилось!

Тот улыбнулся, обнажив белые колышки зубов сквозь красный заслон. Он словно засунул в рот целый помидор и изо всех сил пытался его прожевать. Уэйд утер слезы плечом, а в следующую секунду его друг был уже мертв. С кровавой улыбкой, стеклянными глазами и абсолютным удовлетворением мертвеца, успевшего при жизни сделать самое важное. У Уэйда в груди всё заклокотало. Что-то росло как рвота, как атомный гриб. Что-то неудержимое и мало приемлемое для мужчины. А когда подкатило совсем близко, Уэйд уронил голову на грудь Гарри и зарыдал как мальчишка, у которого прямо на глазах убили любимую собаку. Жестоко и нестерпимо больно. Да, последний раз Уэйд так плакал именно тогда в глубоком детстве. Вполне реальная история. Его тайная история, о которой он никогда не вспоминал. Не то, что бы нечто постыдное или там преступное. Нет, но, однако о ней он Гарри не рассказывал. Да и своей жене тоже. Его это уничтожило тогда.

Уэйд не был особо популярен в школе, и как заведено, его доставала одна компания. Однажды всё зашло слишком далеко. Зашло за грань. Уэйд выгуливал Честера – своего золотого ретривера в парке, когда трое отморозков из класса напали на них. Один из них вытащил отцовский нож, и зарезал собаку, пока двое других держали Уэйда. Возможно, он не рассчитывал на это, думал немного пустить кровь и напугать до одури тем самым, но когда начал, то уже не смог остановиться. Убийство ведь это нечто новенькое, не так ли? Что такое – убить любимую собаку на глазах у двенадцатилетнего мальчика? Кто-нибудь знает? Может себе представить? Это очень похоже на конец света. А может и хуже. Конец души. Этого нельзя описать словами, только чувствами – сжимаются кишки, и отмирает сердце клеткой за клеткой, фигурально выражаясь. А может, и нет…. С чего люди делают подобное? Ладно, пускай тебя не любят и временами достают, но убить собаку – откуда это в людях… в детях? Ударить в самое больное место. Откуда? Уэйд тогда так кричал, что даже до ублюдков дошло, что они только что сделали. Их кишки тоже сжались… от страха. Они смотались оттуда, спотыкаясь и опасаясь за собственные задницы. Они поняли, что такие вещи не могут остаться безнаказанными. Поняли по крику двенадцатилетнего Уэйда. Заводилу звали Винни Сомерс, а имена дружков он начисто позабыл. Заставил себя забыть, заставил свой мозг никогда не произносить их про себя – ни во сне, ни в глубоких мыслях. Уэйд тогда рыдал над Честером, пуская слюни и издавая какие-то каркающие крики еще минут тридцать, пока не прибежали полицейские и не забрали его… их обоих. Так закончилось детство. Так он стал другим. Отныне и навсегда он был готов к тому, что кто-то станет методично всаживать нож в то, что он любит больше всего, пока остальные держат его мертвой хваткой. Он был готов. Только Кристин сумела спасти его, вернув ему заложенное природой добродушие и простоту. Повезло. А ведь не всем так везет. Большинство так и остается злобными тенями прошлого до конца своих дней.

Уэйд рыдал над Гарри словно тогда над Честером, также захлебываясь, пуская слюни и каркая. Всё как тогда. Только теперь несущим смерть и несправедливость был он сам. Да, что бы ни говорил Гарри – его теперь уже мертвый друг – Уэйд до сих пор был сраной бабочкой, и от взмаха его крыла пошла волна смерти, необратимо накрывшая кучу людей, среди которых находился человек, которого он любил всем своим сердцем.

Дрожащей рукой он закрыл глаза и, шатаясь, поднялся с колен. К черту всё. Он наделал здесь дел. Всё испортил. Урод… хоть и не виноват в этом на все сто процентов, но это уже совсем никого не интересует. Оправданиям больше нет места. Миллионы людей теряют любимых каждый день, но ни один из них не преодолевает пространство, и не попадает туда, где любимые все еще живы…. Да, Уэйд определенно урод. Теперь, когда время иллюзий прошло, он по-настоящему захотел домой, где его друг был все еще жив. Здесь она, там он . Что же выбрать? Кого выбрать? Жена, которая возненавидит и в буквальном смысле до смерти испугается, едва увидев на пороге, или любящий друг. Уэйд сделал свой выбор. Он хотел туда, где Гарри…. Уэйд страшно соскучился по их посиделкам в Лисьей Звездочке, по охоте в секретном месте и ночным задушевным беседам у костра, где на одном из поваленных коряг вырезано имя КРИС. Найди себя там, где ты уже есть, а не там, где был. Где-то есть люди, которые не будут смотреть на него как Полина Чемберз, и не ринуться под поезд или куда там еще, лишь бы убраться подальше от вестника смерти. Нет, Уэйд определенно хотел домой. Здесь он уже закончил … убил кого смог. Пора сваливать. Но это не будет так просто. Гарри как в воду глядел – без предложения здесь не обойтись. Он помнил о сошедших с ума дельтапланеристах. Сделка или что – но они не справились, это ясно. Так что всё может закончиться весьма печально, хотя для кого-то и нет вовсе. Уэйд больше никого не убьет.