Мария Введенская - Мир Уэйда

Теперь Уэйд понял, как это работает. Часы рассказали ему всё о своих хозяевах… о живых хозяевах, потому что эти часы пока еще шли. И среди них не затесалось случайно ни часов его жены, ни полицейского Джеймса Ноуэла – первого хозяина Крекера, ни Бэтси Поуп, погибшей в автокатастрофе двадцать второго июня шестьдесят четвертого, ни Полины Чемберз. Уэйд не знал имен тех людей, которых убил Джейк, играя с реальностью в какие-то свои непонятные игры, но не сомневался, что и их часов нет на этой стене. Это был его мир, оставалось лишь вспомнить. И понеслось – лагерь, начальная школа, старшая школа, Массачусетский технологический институт. Имена проносились в голове, восстанавливая целостность прошлого, раскрашивая его цветными красками. Уэйд вспомнил всех, кто когда-либо появлялся на его пути. Вспомнил своего школьного друга Сандерса, с которым они однажды едва не увязли в болоте, как то раз устроив ночь отрыва с пивом и сигаретами. Захотели почувствовать себя взрослыми. Вспомнил и Джил – свою первую девчонку, и учителя по черчению, благодаря которому Уэйд решил стать архитектором… и остальных учителей, благодаря которым понял, кем никогда не станет.

Здесь был и Винни Сомерс – его часы с крупным циферблатом, перешедшие от отца. Сейчас они много чего рассказали Уэйду и прежде всего напомнили о двух других забытых именах – Дерек и Кристофер Тэн – братья…. Дерек держал его мертвой хваткой, а Кристофер наносил удары по животу. Уэйд поджал губы, пока те не превратились в белую полоску, и кивнул сам себе. Когда-то эта язва уничтожила его как человека, сломала и заставила двигаться не в том направлении, но потом появилась Крис и спасла его…. Взяла за руку и увела с собой. Теперь же Уэйд смотрел на часы Винни и испытывал болезненное удовлетворение. Они рассказали ему, что в семьдесят восьмом сына Винни изуродовал питбуль. Тому было восемь лет. Как интересно со всем разобралась жизнь. Нехорошо испытывать такие чувства, но Уэйд ничего не мог с собой поделать. Он радовался тому, что справедливость восстановлена. С одной стороны человек за собаку – не совсем равное наказание, но порою необходимо учитывать последствия и, разумеется, набежавшие проценты. Ведь Винни не просто убил собаку, он тем самым покалечил Уэйда. Люди, делающие зло другим, должны брать в расчет каждую мелочь. Что касается остальных, то они жили в страхе после этого случая с сыном Винни еще очень долгое время… хотя, наверное, всю жизнь.

Всех вспомнил Уэйд Стивенс, и это было весьма забавно. Понимать, что, как бы ни казалось в свое время, его жизнь сложилась правильно. Люди же любят сетовать, мол, если вернуться на пару-тройку десятков лет назад, то один бы женился на другой женщине, а второй повернул бы направо, а не налево; третий сменил бы место работы, когда представился тот самый последний шанс – и всё было бы совсем по-другому, прекрасно. Но это лишь самообман и оправдание собственной несостоятельности, которая всего на всего и называется жизнью. Печально? Да нет – всё зависит от того, под каким ракурсом на нее смотреть.

Теперь пришла очередь Вермингтона. Их с Крис город небытия – без машин, высоток, а так – одни деревья и тишина. Но как бы тихо им не жилось в этом городе, сейчас сознание Уэйда наполнило множество голосов.

Рядом с маленьким голубым циферблатом Дины висели дорогие наручные часы Бушерон Константин, несомненно, принадлежащие Дэниэлу Фрейзу, который вроде и не жил в Вермингтоне, но зато являлся неотъемлемой частью жизни его дочери. И самое главное, что сейчас Уэйд смог почерпнуть для себя, так это то, что никаких детей они пока не имели. Это значило, что он на правильном пути.

Стивен Лазар чернокожий парень, который, как теперь узнал Уэйд, не спал с собственной сестрой Лизой, в чем его подозревал весь город. По правде сказать, он вообще ни с кем не спал, потому как заглядывался на Мартина Кинга по прозвищу Лютер – тот еще шутник…. Часы Лютера были очень забавными – пестро раскрашенные в мексиканском стиле с двумя членами вместо стрелок. Может, эти часы и навели Стивена на мысль, что у них что-то может выйти? Опрометчивая мысль… весьма опрометчивая. О Лютере в городе никто ничего не знал. Кроме Уэйда теперь. Как оказалось, у веселого парня тоже имелись свои скелеты в шкафу, и одним из них была его тайная связь с Дженис Уитмор, секрет поведения которой теперь тоже раскрылся. Да, она действительно была пай-девочкой, как говаривала Рут, а потом влюбилась, себя не помня, в сына заезжего строителя и отдалась на третий же день знакомства. А на четвертый те уехали, оставив девчонку наедине с несбывшимися надеждами и мечтами. Она поплакала сначала, а потом пустилась во все тяжкие. Стандарты поведения раненых сердцем и чаще всего по молодости…. Ее часы казались довольно дешевыми с маленькими сердечками на стрелках. Как предсказуемо…. Так вот Лютер и был тем самым сыном строителя, который, не сыскав ни семьи, ни положения, вернулся в тот город, где его возможно ждали. Только вот раны Дженис до сих пор не затянулись, как надо, и ничего она не забыла. Пыталась мстить по-женски, объявляясь то с одним, то с другим кавалером, а по ночам плакала в подушку. Уэйд поклялся себе вмешаться в это дело, если, конечно, вернется назад. Тем более что на Лютера запала ее подруга Лени, так что не ровен час, как тот может перекочевать в другое гнездышко. Ее часы находились рядом – всё, что осталось от матери, сидевшей в тюрьме за убийство мужа где-то на юге, откуда собственно и произрастало семейное древо Брамсов. Эти часы тоже не отличались изысканностью или дороговизной, хотя для Лени они были самой ценной вещью, пусть и совсем невзрачной. Иногда она брала их в руки и плакала. Мать так и не вышла из тюрьмы, умерла. Эти часы привезли ей в коробке – слишком огромной и пустой для такой маленькой вещи. Там лежало еще старенькое платье и теннисные туфли, в которых ее забрали, но на них Лени вообще смотреть не могла – внутри всё переворачивалось и становилось нестерпимо горько. Ее и Дженис всегда считали девицами легкого поведения, прожигающими жизнь впустую, но на самом деле им было очень далеко до Сэнди Престон. Безупречная брюнетка чуть за сорок, она холила и лелеяла себя, посвящая жизнь салонам красоты и всем тем, кто превозносил ее до небес. Многие гадали, что ее держит с Бобом – ее мужем – лысым и донельзя страшным, но теперь Уэйд доподлинно знал природу их отношений, которая базировалась на банальных деньгах и абсолютном доверии. Женщине, как Сэнди ничего не стоило обвести вокруг пальца такого, как Боб. А еще Уэйд знал, что кроме него, Гарри, Йозефа и еще ну может пары тройки мужчин, с ней спал, чуть ли не весь город. Включая кстати и священника Роули, который прожил всю свою жизнь с тайной уверенностью, что Бога нет…. Он знал, что его работа – не более чем втюхивание людям воздуха за пожертвования. Он не был конечно охоч до денег, но четко знал, за что получает свою зарплату. За работу, и не больше. Люди повсеместно обманывают людей – так всё устроено. Разве нет? Именно так утешал себя преподобный Роули, хотя на самом деле и в глубине души он боролся с тяжелейшим комплексом вины. Да и с его часами происходило что-то не то. Особенно Уэйда привлек циферблат. Простенький на черном ремешке, он показывал без пяти минут двенадцать, и стекло на нем словно потемнело и помутнело. Его заволакивало туманом. И Уэйд понял, что эти оставшиеся пять минут до двенадцати – всё, что осталось у отца Роули. Интересно сколько это по земному времени? По времени внутренних часов преподобного? Год? Меньше? Дай Бог ему успеть обрести веру снова… и смысл жизни. Столкнувшись с новым откровением, Уэйд опять нашел глазами часы своего друга Гарри. На них натикало около трех минут десятого. Ну что ж время есть…. Дина – 5:30. Дэниэл – 5:45. Рут – 6:13. Джинни – 4:35. На секунду Уэйд вспомнил о тайном страхе Гарри, что его ребенок может умереть раньше, и захотел от всей души вернуться домой, чтобы успокоить своего друга. А вот часы Дженис Уитмор не по годам истекали. Ей оставалось не более полутора часов…. Пробежавшись по часам остальных найденных и не обнаружив ничего из ряда вон выходящего, Уэйд продолжил вскрытие собственного мира.