Ирина Щеглова - Большая книга ужасов – 69 (сборник)

– Никогда в жизни не слышала ничего подобного, – ошарашенно проговорила Эля.

Руслан остановил ее:

– Не слушай, он гонит. Нет никаких албасты.

Эля обернулась к Балуану, он стоял хмурый, с опущенной головой, руки скрещены на груди.

– Балу?

Он поднял тяжелую голову и взглянул исподлобья:

– Гонит он или не гонит, не знаю, но машины на месте нет, я все утро по степи бегал, искал. Ни следов от шин, ни кострища, ничего!

Эля не верила своим ушам:

– Мы все под гипнозом, да? Я точно под гипнозом! Нет, у меня галлюцинации! Я вспомнила: меня ночью укусила змея! Значит, я сейчас лежу где-то и брежу.

– Меня тоже чуть не сожрали, – подхватил Руслан, – у меня бешенство.

Балуан взмахнул руками:

– Эй-эй! Меня-то никто не кусал, я в норме!

– Да?! – Эля прищурилась. – Ты на сестру посмотри, ее тоже никто не кусал? Она же как овощ!

– Детишки, не ссорьтесь, – остановил перепалку Койлыбай. – Как я уже сказал, вы не в своем мире, можете думать об этом все что угодно, ваше право, но вам лучше вернуться обратно, иначе вы застрянете тут навечно. А это, знаете ли, чревато разными неприятностями. Поэтому предлагаю сейчас всем нам добраться до моего стойбища, а дальше будем думать, что делать… Парень, помоги-ка мне поднять вашу девчушку.

Балуан послушно поднял с земли мокрую и бесчувственную Гулю, Койлыбай спокойно и умело перехватил ее, посадил перед собой, обхватив одной рукой, чтобы не свалилась. Ударил пятками по бокам лошадки, и та послушно тронулась с места, вверх по обрывистому берегу реки Каракенгир.

Ребята переглянулись и побрели следом.

Балуан почти нес на себе Руслана. Тот еле передвигал ноги. Эля тоже совершенно выбилась из сил. У нее кружилась голова, подгибались колени, временами она переставала понимать, что происходит, и словно проваливалась в тяжелое забытье, спотыкалась, ее встряхивало, она мотала головой, как лошадь, и, сфокусировав зрение, видела спины бредущих впереди ребят.

Она не различала времени, солнце поднялось достаточно высоко и начало изрядно припекать. Прижгло ссадины на коже, на запах летели слепни, хорошо, что их отгонял ветер.

Койлыбай уехал далеко вперед, Эля с трудом заставляла себя вспоминать, кто она, зачем и куда идет.

Путались мысли, перед глазами летали черные мушки и сгущалось марево.

Еще пару шагов – и она упала бы замертво. Но Балуан обернулся и крикнул:

– Пришли!

И она увидела круглую белую юрту, и пасущихся лошадей неподалеку, и каких-то людей, бегущих навстречу.

Кто-то подхватил ее на руки, и она почти отключилась. Воспринимала только ощущение движения – вот ее несут на руках, передают, солнце уже не жжется, спасительный мягкий сумрак, кто-то бережно укладывает ее на ворсистую мягкую поверхность, остро пахнет кожами, травами и, кажется, молоком…

Запах полыни смешался со степной пылью, лошадиный табун пронесся мимо, за ним пролетели джигиты, низко пригнувшиеся в седлах, – рассыпчатый топот и посвист камчи…

Молодая женщина в белом тюрбане и бирюзовой тунике стояла и смотрела вслед табуну и всадникам.

Ее свободное платье с причудливой вышивкой не могло скрыть беременность. Табун отгремел, но степь продолжала петь, звучали долгие вибрирующие звуки, будто невидимый музыкант подгонял табун своей игрой.

Женщина повернула голову…

Она была очень красива, нежное смуглое лицо, продолговатые темные глаза, яркие очерченные губы… Очень знакомое лицо…

Женщина смотрела прямо на Элю, напряженно, пристально.

Девочка хотела поздороваться, открыла было рот, как вдруг на молодую женщину налетел черный смерч – внезапно, ниоткуда…

Эля вскрикнула, захлебнулась криком, закашлялась и открыла глаза.

Она лежала на каком-то сундуке, покрытом ковром, в полумраке круглой комнаты, цветной и пестрой, в центре очаг, над головой купол, в куполе высокое небо. Деревянная низкая дверца, двустворчатая, резная, напротив на стене клинки в ножнах и явно музыкальный инструмент… Ближе ко входу – всякая утварь…

Эля обвела взглядом стены без углов, вспомнила – юрта.

Кажется, она потеряла сознание, хозяева внесли ее и уложили на эту импровизированную кровать. Но где все? Где Гуля?

Эля свесила ноги со своего ложа, резко села и почувствовала головокружение.

Дверь тихо приоткрылась, и в юрту, низко согнувшись, шагнула женщина. Увидев сидящую Элю, улыбнулась, как будто обрадовалась:

– Хвала небесам! Ты очнулась!

Эля, хоть и была расстроена, вспомнила, что надо быть вежливой.

– Салам, – поздоровалась она, – спасибо за заботу, рахмет, – вспомнила, как будет «спасибо» по-казахски.

– Ничего-ничего, не вставай, отдыхай на здоровье! – Женщина подошла поближе и подала Эле сверток из охристой ткани: – Надень, пожалуйста, это платье никто не носил, оно новое, а твоя одежда… она… – женщина запнулась и отвела глаза, – очень пострадала…

Эля осмотрела свои оцарапанные голые колени, рваные шорты и совершенно непригодный топик. Да уж…

– Рахмет… А где мои друзья? – спохватилась она.

– Они с баксы Койлыбаем пытаются вернуть вашу сестру из мира духов.

Эля шумно вздохнула: какой мир духов?! Гуле надо в больницу, и чем скорее, тем лучше.

– Скажите, пожалуйста, а телефон у вас есть? – спросила она у женщины.

Та в ответ лишь покачала головой и выскользнула из юрты так же тихо, как вошла.

Эля, чертыхаясь вполголоса, торопливо развернула одежду – помимо платья, а точнее – длинной рубахи прямого покроя, в свертке оказались штанишки из той же ткани. Эля с наслаждением содрала с себя свою негодную одежду и быстро натянула штанишки, их пришлось подвязать пояском. Сверху – охристую тунику, всю расшитую диковинными узорами. Оглядевшись в поисках зеркала и не увидев его, Эля махнула рукой на свой внешний вид и решительно направилась на поиски ребят.

Едва переступив высокий порог юрты, она увидела предзакатную степь, все те же сопки и излучину реки, еще несколько округлых жилищ стояло неподалеку, в одном из них, должно быть, и шаманил Койлыбай.

– Все сошли с ума! – пробормотала Эля и направилась к ближайшей самой большой белой юрте.

Услышала голоса и даже как будто смех.

Там, прямо на земле, был установлен ткацкий станок, такой древней конструкции, как на рисунке в учебнике истории. Несколько девушек и женщин работали на этом станке, ткали что-то яркое, с замысловатым орнаментом.

Их пестрые наряды и оживление, их слаженные движения, подчиненные определенному ритму, были похожи на танец. Цвета – мареново-красный, индигово-синий, желтый и небесно-голубой. Синий – цвет неба, белый – знак радости, желтый – знание, красный – огонь и солнце, черный – плодородная земля…