Александр Домовец - Ад ближе, чем думают

Мою вымученную шутку Айрин не оценила.

– Какая страна чудес, Володя? – спросила она яростно, и лицо её исказилось. – Здесь страшно. Я чувствуете запах смерти, понимаете? Тут всюду смерть… Кстати, этот бедняга, умерший при мне в больнице, знаете, кто он? Питер Дженкинс, журналист. Ну, тот, который дал большую статью о «Наследии прошлого» в «Санди мейл», а потом исчез. Помните, в письме Сергей сетовал: жаль, мол, так с ним и не встретился…

Я поразился:

– Тот самый Дженкинс? Вы не путаете?

Айрин замотала головой так, что копна волос пошла вразлёт.

– Ничего не путаю. Дженкинс был известным журналистом, «фрилансером». То есть работал и на газеты, и на радио, и на видеоканалы. Одно время вёл постоянную видеопередачу, я её несколько раз смотрела и хорошо запомнила лицо.

– О как! – машинально сказал я. От неожиданности мысли пошли вразнос. – Значит, прав был Серёга. Беднягу похитили именно «наследники», во избежание дальнейших публикаций. Конечно, мы и так об этом догадывались… Ну и контора! Банда историков-уголовников… Но что они там, скоты, с парнем делали? И зачем?

Айрин тоскливо посмотрела на меня.

– Мы здесь никогда ничего не поймём и не узнаем, – горько сказала она. – И не надо ни с чем разбираться. Нам лучше уехать…

С каждым словом она приближалась ко мне. Я вновь ощутил горький аромат «Принцессы Каролины». Моя рука против воли потянулась к мягким рыжим волосам, рассыпавшимся по плечам и спине. Бледное лицо женщины в свете ночника казалось неподвижно-мраморным, и оживлял его только лихорадочный блеск карих глаз. Айрин, бесспорно, была привлекательна, а сейчас – возможно под влиянием страха – она выглядела потрясающе красивой. Моя рука, погладив волосы, сама собой скользнула ниже – коснулась маленького уха, ощутила бархат щеки…

– Не бойтесь, – сказал я, не узнавая собственного голоса. – Я защищу вас…

– Вы? – переспросила она еле слышно. – Не обманывайтесь, Володя. Защиты от Эйвбери нет. Мы можем только бежать…

С этими словами Айрин неожиданно обняла за шею и медленно, словно колеблясь, потянулась ко мне. Остолбенев, я ответил на её поцелуй – робкий, нерешительный, как на первом свидании. А потом и сам начал целовать женщину. Прелестное веснушчатое лицо – рот, щеки, нос – оказалось под прицелом губ… В этот миг ру́ки жили отдельно от меня и действовали по обстановке. Нырнув под халат, они с наслаждением ощутили мягкое тепло молочной кожи, упругую грудь…

Да что же я делаю!

– Не надо, Айрин, – хрипло сказал я, отодвигаясь. – Мы не должны… Мы потом этого себе не простим…

Ещё я хотел сказать, что не хочу быть предателем, что между нами стои́т тень моего несчастного друга Серёги Добромыслова…

Айрин наверняка поняла всё, что я хотел сказать, но сказать ничего не позволила: закрыла рот поцелуем. А потом, взяв за руку, легко увлекла за собой в сторону необъятной постели под балдахином…

… Долго ли мы занимались любовью? Полчаса, час? При виде обнажённых тел время стыдливо исчезло. Наверное, обнимая друг друга, мы подсознательно стремились хоть ненадолго забыться, и милосердная постель укрыла нас от Эйвбери. По ту сторону красных штор балдахина остались призраки и сброшенные халаты. По эту сторону были мы, и наше нежданное сумасшествие, и смятые простыни, принявшие на себя натиск любовных игр, в которых растворился ужас ушедшего дня…

Потом Айрин устало легла на спину и прижалась ко мне. Обняв женщину, я свободной рукой дотянулся до сигарет и зажёг сразу две. Некоторое время мы молча курили.

– Выпьешь что-нибудь? – спросила она.

– Неплохо бы. Только соберусь с духом и встану…

– Лежи, я сама.

Нагая Айрин встала и подошла к столу, на котором стояла початая бутылка виски.

– Я тебя не смущаю? – спросила она, разливая по рюмкам.

– Скорее, радуешь.

– Вот хорошо. А то я стесняюсь.

– Ещё чего! Такой фигурой надо гордиться…

Действительно, у Айрин была очень женственная фигура. Пропорциями она чем-то напоминала Венеру Милосскую: умеренной ширины бёдра, тонкая талия, небольшая грудь, длинные ноги…

Любуясь ею и прихлёбывая виски, я меланхолически думал, что вполне мог бы полюбить эту женщину. Умна, красива, сексуальна, лицо в созвездии трогательных веснушек… И даже Серёга на небесах простил бы. Существует же в каких-то арабских племенах обычай жениться на вдове брата…

Но вот какая штука… Давеча я размышлял, что люди, с которыми свёл Эйвбери, непросты, и у каждого своя тайна за пазухой. Айрин тоже куда как непроста. Возможно, теперь не лучший момент задать некоторые вопросы, но, с другой стороны, когда ещё будет возможность поговорить в столь интимной, располагающей к откровенности обстановке.

Впрочем, Айрин, сама того не зная, подыграла.

– О чём ты сейчас думаешь? – спросила она, щекоча ухо тёплым дыханием.

Есть ли более традиционный женский вопрос после первой близости?

– О Серёге, – коротко ответил я.

Айрин вздохнула и чуть отстранилась.

– Так я и знала, – печально сказала она. – И, конечно, чувствуешь вину перед ним. Себя считаешь вероломным другом, а меня неверной и распутной женщиной…

– Себя – может быть. Тебя – с какой стати? Ты ведь его никогда не любила.

– Что?!

Взгляд её сделался колючим.

– Ты не должен так думать, – сухо произнесла она. – То есть, конечно, я дала повод… И двух недель не прошло с его гибели, а я уже в твой постели… И всё-таки…

– Тебе не в чем оправдываться, – мирно сказал я. – О какой верности или измене речь, если не любишь человека и спишь с ним только по расчёту?

Вот теперь Айрин разозлилась всерьёз.

– Не тебе судить, любила я его или нет… – начала она, повысив голос, но я её перебил:

– Да ведь ты сама мне об этом сказала! И не сверкай глазами… Что написал в письме о ваших отношениях Сергей? «Я хочу на ней жениться, мы любим друг друга». А что мне сказала ты? «Мы были любовниками». То есть в тебе он видел будущую жену, а ты в нём любовника. Разница, а? Вот только Серёга этого не знал… Ну, давай, возрази.

Женщина молчала, механически кутаясь в простыню.

– Дело, в общем, житейское, – продолжал я. – Мало ли кто с кем спит без любви. Но в чём твой мотив? Деньгами и шубами Серёга тебя баловать не мог: небогат. Был сексуальным гигантом? Ну, допустим… Но ведь связь с офицером из России тебя серьёзно компрометировала. Известно, как нас ненавидят в Альбионе. Так чего ради? Сдаётся мне, что сблизиться с Серёгой тебя попросили. И попросили те, кому ты отказать не смогла или просто побоялась…

– Ты с ума сошёл, – тихо сказала Айрин.

По выражению лица я понял, что попал в точку.

– К тому же ты сама проговорилась, – напомнил я, откидываясь на подушку. – Когда рассказывала про Дженкинса, то сослалась на письмо Серёги: жалел, дескать, что так и не встретился с журналистом…