Марина Линник - Потерянные во времени

– И что теперь делать? – растерянно посмотрев на супружескую пару, спросил Дидо.

– Только ждать, – пожав плечами, ответила Аннет. – Я не знаю, чем еще ей помочь.

– Надо сделать отвар, – услышали они скрипучий голос ведьмы. – Видите, на тех полках стоят три банки. Бросьте в котел по щепотке трав из каждой, и пусть вода покипит некоторое время. Потом снимите и дайте немного настояться…

Несколько мгновений все с удивлением смотрели на лежавшую старуху, не веря своим ушам. Как? Да и возможно ли подобное? Человек, можно сказать, одной ногой в могиле! Первой пришла в себя Аннет и тут же начала руководить процессом приготовления отвара. Через два часа бурое зелье, состоящее из каких-то травок, известных лишь старой ведьме, дымилось в плошке. Подойдя к изголовью Прагассы, женщина легонько потрясла ее за плечо. Та тотчас же открыла глаза и уставилась на Нетти. Женщина вздрогнула, чуть не пролив спасительную жидкость.

– Кадика, – ворчливым голосом приказала старуха, – возьми отвар у этой безрукой. Не ровен час, она все испортит.

Аннет вспыхнула от возмущения, но промолчала. Женщина протянула плошку подошедшему проводнику и отошла в дальний угол комнаты, где уже сидел Филипп, хмуро смотревший на все происходящее.

– Эта старая кошелка еще и недовольна, – хмыкнул он, обращаясь к жене. – Мы едем черт знает куда, спасаем ее, а она кочевряжится. Знаешь что, дорогая. Бросаем все, и отчаливаем домой! Нас, между прочим, дети заждались.

– Ну как мы можем уехать, когда Мишель пропала. Надобно сделать все возможное, чтобы вызволить Маношу из прошлого.

– Ты что, оглохла, милая? – разозлился на жену Филипп. – Ты разве не слышала, ЧТО сказала Прагасса? Твоя подруга не вернется больше! Все, конец! Мы ничего не сможет сделать.

– Твоя подруга передала тебе письмо перед уходом в другой мир, – услышала Аннет уже более уверенный голос ведьмы.

Поглядев на старуху, женщина обомлела. Жесткий взор, видневшийся из-под наложенной повязки, мало походил на взгляд больного человека, получившего хоть и незначительную, но все-таки рану головы, да к тому же потерявшего изрядное количество крови. «Она точно ведьма», – подумала Аннет, медленно подходя к лежащей старухе.

– Вот, возьми, – протягивая чуть дрожащей рукой свернутый лист, проговорила Прагасса. – Мишель передала мне его перед самой отправкой туда. Вероятно, ты найдешь ответы на все вопросы, которые не дают тебе спокойно спать.

Нетти взяла листок и уже хотела развернуть его, но, задумавшись, положила письмо в карман и решительным шагом направилась к двери.

– Нетт, милая, так мы отправляемся домой или нет? – окликнул жену Филипп.

– Фил, не сейчас, – не поворачиваясь к нему, ответила Аннет и вышла из хижины.

«Дорогая моя Нетти! – так начиналось письмо Мишель. – Пишу тебе эти строчки потому, что, во-первых, обещала все рассказать, а во-вторых, я не уверена на сто процентов, что после моего пребывания в прошлом я вернусь в тот мир, который намереваюсь покинуть сейчас. Да я, откровенно говоря, и не знаю, смогу ли вообще вернуться. Доверившись Прагассе, я фактически оказалась ее заложницей. Впрочем, совершила сей акт по доброй воле и по своему желанию. Ты спросишь, что побудило меня на такой странный, по твоему мнению, поступок? Признаюсь, первой мыслью было обретение славы, если удастся разгадать тайну путешествий во времени. Таким образом я планировала утереть нос Медному лбу, чтобы отомстить за несправедливые обвинения в мой адрес и прочие обиды. Столкнувшись ночью в метро с поездом-призраком и получив на следующее утро подтверждение того, что я не сошла с ума, я захотела заняться расследованием удивительного исчезновения, случившегося в 1911 году в Риме. Да, это было безумием – хвататься черт знает за что. В чем-то я согласна с тобой…

Во время изучения материалов я познакомилась с женщиной из центральной библиотеки, Аделью де Фарси, до замужества сеньоритой Саджино. Милая, добрая и отзывчивая старушка, могу тебе сказать. Она приняла меня как родную, окружив заботой и вниманием. Разговорившись с ней за чашкой чая, я выяснила, что дед мадам де Фарси был одним из тех, кто принимал участие в той роковой для ста шести итальянцев поездке. Ему и еще одному сеньору удалось избежать участи остальных пассажиров, обманув тем самым проклятие, из-за которого эта женщина осталась совсем одна: ни родных, ни близких. Полное одиночество! Понимаешь? НИКОГО! Что друзья? Друзья есть, хотя многие из них уже умерли, а другие не особо пускают Адель в свою жизнь, считая женщину… так скажем, не вполне адекватной. Почему? Так это только потому, что она не раз рассказывала им о пропавшем поезде, исчезнувшем, по ее мнению, из-за родового проклятья Саджино.

Ты не можешь понять, что такое одиночество. У тебя большая семья: есть братья и сестры, муж, трое очаровательных детишек. А я, как никто другой, понимаю положение Адели. По сути, я так же одинока. Мне уже тридцать два, а дома ждут только четыре стены: ни мужа, ни детей. Я даже собаку или кошку (да что там собаку!), даже кролика не могу завести с моим сумасшедшим графиком. Разъезды, командировки, встречи и многое другое. А когда возвращаюсь в Париж, то взваливаю на себя кучу работы, сижу до ночи в офисе, чтобы не быть одной в пустой квартире. Получается замкнутый круг: много работаю, чтобы не быть одной, а одна, потому что много работаю. Абсурд…

Родители? Но мама живет своей жизнью, а папа поддерживает ее во всем. Я приезжаю к ним раз в три месяца, но мама, впрочем, как обычно, пропадает на конюшне целыми днями, а отец помогает ей управляться с делами. Так что даже в родительском доме я чувствую себя никому не нужной.

Ты спросишь, а как же Жан? Этот малахольный бывал наездами, когда ему было негде ночевать из-за соседа по квартире, устраивающего периодически шумные вечеринки. Да, я врала тебе, говоря, что Жан в продолжительных командировках. Он же использовал мою квартиру как запасной аэродром. Спросишь, почему я пускала его? Может быть, потому, что тошно сидеть одной по вечерам и по выходным в пустом доме. Знаешь, что самое страшное при этом? Тишина! Бесконечная, неизмеримая тишина, давящая, угнетающая твой разум. Ты ходишь из комнаты в комнату и… пусто. Как же это страшно!

Одиночество страшно еще и потому, что тебе даже не с кем просто выйти и пройтись по улицам или сходить в кафе, в кино, в конце концов. Ты бредешь одна по улице и смотришь на парочки, прогуливающиеся по бульварам и парковым аллеям. Они смеются, целуются, обнимаются, а ты идешь одна. Бредешь дальше и натыкаешься на кафе, где сидят смеющиеся компании и все те же влюбленные голубки. Им весело, а ты… А ты продолжаешь путь в полном одиночестве.

Знаешь, у меня даже друзей нет, кроме тебя. Работа съела всех. Да я и понимаю их – как ни позвонят, постоянно я извиняюсь, что не могу ответить, обещаю позвонить, но из-за дурацкой работы забываю об этом. Ругаю себя за неправоту, но ничего не могу изменить. Где-то прочитала: посей поступок – пожнешь привычку, посей привычку – пожнешь характер, посей характер – пожнешь судьбу. Я знаю, что сама повинна в моем одиночестве. Виновата в том, что телефон звонит только по работе, виновата в том, что друзья перестали приглашать в свою компанию. Осталась только ты, дорогая Нетти. Только ты никогда меня не бросала и в любой ситуации была рядом, терпеливо снося мой ужасный характер. Спасибо за дружбу и твое доброе отношение ко мне. Я нескончаемо благодарна тебе, милая Аннет…