Кристофер Голден - О святых и тенях

Фон Рейнман легко поднял тело в воздух и бросил его в двоих священников, что по-прежнему неподвижно стояли в стороне.

В этот момент он понял, что чувствует другой запах, запах огня: он не ощущал его до этого, ведь его перекрывал сильный запах крови.

Горел его дом. Эта уроды у задней двери не атаковали его только потому, что решили поджечь дом. Теперь он не сможет вернуться туда, они уничтожили и все сокровища, которые он собирал целый век, и тело Уны.

Вот теперь Карл разозлился по-настоящему.

Двое мерзавцев, которые подожгли дом, бросились к нему, и ему пришлось повернуться к ним, хотя за спиной у него остался человек с топором. Эти двое показались ему не слишком опасными, и он хотел уже отвернуться, но тут один из них швырнул в Карла серебряный кинжал. Карл не ожидал нападения и едва успел увернуться, — кинжал чудом не попал в сердце… Карл закричал.

Какая страшная боль! Клинок обжег его тело; ругая себя за неосторожность, он с трудом его вытащил.

«Нет никакой боли», — сказал он себе не слишком уверенно.

Октавиан ничего не говорил про серебро. Может быть, это тоже часть обмана, жертвой которого стал его народ, обмана, несущего смерть? Эти мысли смутили его, он начал терять концентрацию. Что — правда, а что — нет?

«Я не верю», — мысленно твердил он.

Боль постепенно отступала, но слишком поздно, потому что нападавшие начали смыкать круг.

В руках одного из них блестел топор. Опасаясь, что он может быть серебряным, Карл вонзил кинжал в шею священника, державшего топор в руках. Голова священника отделилась от тела, повисла на позвоночнике, и, сделав несколько шагов, он рухнул на землю.

Остальные трое были очень похожи между собой, Карл заметил это даже в пылу поединка. Вероятно, это братья Монтези, щенки покойного колдуна Винсента Монтези. Карл не отступал, но был смущен, немного рассеян и, возможно, напуган. Совершенно точно, что удар в сердце должен был прикончить такое существо, как он, серебро причинило ему сильную боль. Значит ли это, что легенда говорит правду? Почему солнечные лучи жалят его так сильно? Где же правда?

Священник, стоявший слева от него, положил руку под куртку, Карл не мог позволить ему достать еще один серебряный кинжал. Только в следующее мгновение он понял, что священник просто отвлек его внимание: другой нападавший уже держал в руках огромный серебряный крест. В голове у Карла роилась тысяча вопросов, но он не успел найти ни одного ответа: крест коснулся его лба, и он завыл от боли.

Крест обжег его, он почувствовал запах горящей плоти. Этот запах был сильнее запаха дыма, доносившегося от горевшего дома. Теперь его дом превратился в погребальный костер. Они потащили его к огню. Карл споткнулся, упал, и священники повалились на него. Он собрал воедино всю свою бессмертную силу, кто-то вонзил кинжал ему в спину, но он сумел отшвырнуть их от себя и вскочил на ноги. На одно лишь мгновение он потерял ориентацию и посмотрел наверх, на солнце… И пронзительно закричал: лицо его задымилось, загорелась одежда, глаза почернели в глазницах, а волосы и лицо охватило пламя.

Карл фон Рейнман вспыхнул, словно огненный столб, и сгорел, остались лишь тлеющие обрывки одежды и тонкий черный пепел.

Священники перекрестились и принялись бормотать молитвы. Один из них собрал часть пепла, в который превратился вампир, в маленький пластмассовый флакон, чтобы останки нельзя было собрать воедино. Затем, они подтащили тела своих товарищей к дому и бросили их в огонь. Снова произнесли молитву и отправились восвояси.

— Я и не думал, что с ним будет так трудно, — сказал Томас Монтези.

— Я тоже, — проговорил его брат Исаак. — Он был очень старым. Я был уверен, что он-то все еще верит.

— Да, — сказал Роберт, самый младший Монтези, — но в конце концов он все равно поверил опять. Это самое главное.

— Скорее всего, — возразил Томас, — его святейшество захочет, чтобы мы расследовали это дело.

— Да, — согласился с ним Исаак. — Ему будет интересно, каким образом этому старому вампиру удалось узнать правду. Значит, работы у нас много.

— Это возможно… — проговорил Роберт. — Правда, только если мы ему скажем. Кроме того, когда он вернется из паломничества, нам будет чем заняться.

Все трое улыбнулись и дружно принялись насвистывать песенку, которую слышали в баварской гостинице накануне вечером.

Почувствовав запах горелой плоти, Питер Октавиан пришел в себя. Это произошло не резко, как бывает после кошмара, не медленно и лениво, как после долгого глубокого сна Он просто очнулся. Еще мгновение назад он был не в силах пошевелиться, а сейчас мог и двигаться, и думать, оглядывая окутанную мраком комнату. Сбитый с толку, он попытался осознать случившееся. Никогда контакт с Карлом, даже если они осуществляли его по собственной воле, не был таким ярким и четким Питер был не в состоянии проанализировать то, что только что увидел. Думая обо всем этом, он твердо понял только одно: убийцы его друга должны заплатить за содеянное.

Однако подробности начали быстро стираться из его памяти. Он знал, что люди, напавшие на Карла, приехали из Ватикана, но их лица теряли очертания, постепенно расплывались, становились неузнаваемыми. К счастью, при этом стали растворяться и самые отвратительные подробности сражения. Остались лишь голые факты. Карл мертв, возможно, его убили церковники. Ватикан редко устраивал охоту на таких, как он, это случалось, только если кто-нибудь бросал вызов церкви.

Питеру отчаянно хотелось отомстить, он испытывал мучительное чувство вины. Он знал, что ничего не мог сделать, но все равно злился на себя. Может быть, если бы он не оставил Карла, Александру и остальных членов клана накануне Нового года почти сто лет назад, может быть, Карл был бы жив… Впрочем, Питер понимал, что думать об этом глупо. Нужно решить, что делать дальше.

Он встал и принялся расхаживать по комнате, сел на кровать, снова встал, обошел комнату по кругу и неожиданно понял, что сейчас он не должен делать ничего. Питер скорбел о своем давнем друге, но он знал, что другие члены клана географически находятся ближе к Карлу и им придется начать расследование без его участия. Сначала он должен довести до конца свои дела в Бостоне. Питер понимал, что клан не слишком будет рад видеть его, но надеялся, что без него они не станут мстить. Рано или поздно Карл будет отомщен, Питер знал это наверняка.

Зазвонил телефон, и он осознал вдруг, что все еще задыхается от ярости. Он сделал, глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и взял трубку после третьего звонка.

— Октавиан.

— Питер, это Тед Гардинер.

— А-а-а Что случилось, Тед?

— Хм. Слушай, если я не вовремя, я позвоню в другой раз.