Кристофер Голден - О святых и тенях

Роберт мечтал об этом дне. Все остальное было лишь прелюдией.

Чувствуя себя немного глупо, Роберт подошел к упавшему священнику, тот не пошевелился. Голова несчастного касалась стены, тело обмякло, шея была вывернута под неестественным углом.

Роберт хотел убедиться, что закончил работу. Правой ногой он наступил на основание шеи, подпрыгнул и опустился всем своим весом на затылок священника. Раздался треск, и Роберт с удовлетворением понял, что шея не была сломана и он правильно сделал, что проверил. Конечно, никакие слова священника не могли помешать осуществлению их плана, но Малкеррин хорошо обучил Монтези. Роберт тоже не любил оставлять работу незаконченной.

— Ты что, окончательно спятила?

Питер побагровел.

— Напротив. Никогда в жизни я не вела себя так разумно, — раздраженно отозвалась Меган.

— Меган, ты не понимаешь…

— Нет, я все понимаю, более того, я начинаю думать, что понимаю больше, чем вы все остальные, вместе взятые.

Под «остальными» она подразумевала других членов клана. Они отправились собирать всех Непокорных Венеции на срочную встречу. Ночь понедельника, ночь перед карнавалом. Они остались вдвоем в доме Ганнибала в огромной роскошной спальне, которую тот щедро предоставил в распоряжение Меган. В последние несколько дней ей почти не удавалось отдохнуть.

— Вы точно дети, — продолжала она, — с вашими мелкими спорами, смертельной враждой и напыщенными позами. Господи, даже женщины так себя ведут — сплошное разочарование. Подумать только, что мы прочитали в проклятой книге. Да вы даже представления не имеете о границах своих возможностей, не так ли?

— Меган, я…

— Ну что?

Питер посмотрел на нее, пытаясь выглядеть суровым, однако сумел лишь нахмурить брови. Меган едва не рассмеялась, но ей не хотелось испортить момент. Обычно Питер выглядел как гангстер времен юности Коди, а сейчас был больше похож на обиженного ребенка.

— Да, ты права, — наконец ответил Питер.

Оба немного успокоились.

— Послушай меня, — тихо сказала она — Я знаю, тебе совсем не хочется слушать меня, но я намерена объяснить все с самого начала, так что советую не отвлекаться. Я хочу этого по нескольким причинам, и эгоистическим, и практическим. Начнем с эгоистических причин.

В глубине души я всегда мечтала о такой жизни, но разум постоянно твердил, что все это давно кануло в Лету, если вообще когда-либо существовало в реальном мире. Приключения, опасность, романтика., конечно, мне и в голову не приходило, что все это может быть связано с детскими сказками о целой расе недостойных бессмертных…

— Ну, ты знакома еще далеко не со всеми, — заметил Питер.

— Выборка вполне репрезентативна, — проговорила Меган, лукаво приподняв бровь.

Она похлопала Питера по колену.

— Перестань перебивать. То, что я говорю, звучит довольно глупо, но теперь, попробовав такую… жизнь, жизнь, которая казалась мне невозможной, я не могу от нее отказаться. Вторая эгоистическая причина состоит в том, что я тебя люблю и не могу без тебя.

Они сидели рядом на краю огромной постели, и Меган опустила голову, дожидаясь, пока Питер осмыслит ее слова Он взял ее руку, поцеловал и задержал в своей ладони.

— Я люблю тебя, уж не знаю, поверишь ты мне или нет, но я понимаю, как ты относишься к этой жизни, если ее можно так назвать, — заговорил Питер после долгого молчания. — Ты узнала вещи, которые никому не известны, тебе грозила опасность, но ты сумела выжить, ты общалась с людьми невероятного могущества В некотором смысле ты увидела мир заново. Теперь он совершенно новый, и каждую минуту ты узнаешь о нем все больше и больше. Но самое поразительное то, что тебе известно об этом мире почти столько же, сколько существам, в нем обитающим, и ты учишься вместе с ними.

— Ты все сформулировал гораздо лучше меня, — призналась Меган, сжимая его руку.

— Дело в том, что ты становишься красноречивой, только когда тебя охватывает гнев, — ответил Питер и тихо рассмеялся. — И, хотя все эти вещи понятны, рациональны, я бы даже сказал, восхитительны, нет причин, которые мешали бы тебе жить в новом мире в прежнем состоянии.

— Ты ошибаешься, — решительно возразила Меган, и глаза ее сузились. — Ты знаешь, что я собиралась сказать, и мне не понятно, почему бы тебе не согласиться. Я — человек, поэтому я уязвима, а значит, мое существование ограничивает твои возможности, поскольку я тебе нужна. К тому же твои собратья не в состоянии воспринимать меня всерьез, в лучшем случае они с неохотой проявят некоторое уважение.

Всю жизнь, когда меня хвалили за хорошо сделанную работу, большинство комплиментов имели безмолвное приложение: «для женщины». Ты меня понимаешь, Питер? Я делала превосходную работу, превосходную «для женщины». Теперь эти слова звучат немного иначе: «для человека». И среди Непокорных ко мне всегда будут относиться снисходительно, и они будут правы. Они ничуть не умнее, чем я, хотя способны существовать в сотни раз дольше, однако они проживают свои жизни и играют в игры на плато, которого мне никогда не достичь.

Я не являюсь участником процесса, понимаешь? Я принимала участие в самом грандиозном для вашего народа открытии, я не игрок в истинном смысле слова, я — твоя ахиллесова пята. Я не могу с этим жить.

Она посмотрела на него с таким чувством, что он не выдержал и отвел глаза. Когда Питер снова взглянул на Меган, он принял решение.

— Хорошо, — согласился он.

Они медленно раздели друг друга. Они занимались любовью с особым чувством, наслаждаясь каждым мгновением, каждой лаской, каждым дюймом тела. Меган оказалась сверху, ее волосы падали на лицо Питера, Через несколько минут она посмотрела на него и увидела, что он плачет кровавыми слезами.

— Что? — прошептала она.

— Я никогда не делал этого прежде, — хрипло ответил он, прижимая ее к себе.

Меган улыбнулась, чувствуя, как ее сердце наполняется счастливой легкостью и уверенностью.

— Я рада, — прошептала она. — Я люблю тебя, Питер.

— И я тебя люблю, — ответил он, вонзая зубы в ее тело, впиваясь в грудь.

Меган застонала и опустилась на него. Она кормила Питера, полностью отдаваясь ему в этой близости. А когда он оторвался от ее груди, она испытала то же чувство, что и тогда, когда его пенис покидал ее лоно. Он крепко обнял Меган, прижал к себе и наклонил ее лицо к своей шее.

— Укуси меня.

Меган не могла заставить себя разорвать его плоть.

— Трахай меня, — приказал он, — трахай меня сильно.

Они двигались вместе, все быстрее и быстрее. Ее влажная грудь скользила по его прохладному телу, пальцы Меган вцепились в подушку у Питера под головой. Она чувствовала приближение оргазма, пика наслаждения, экстаза.