Леонид Алехин - Сказка на ночь

Закрыв глаза, Эрика видела обугленную тушу в развалинах беседки. Она будет сниться ей несколько ночей подряд. Если не уколоться перед сном. В ванной, тайком от Кристофа и Гретхен.

– Почему ты не сказал мне сразу?

– Ты же знаешь. Это могло повлиять на твой выбор действий. Я не мог рисковать, – Гаспар не оправдывался. Он приводил аргументы.

С ним было трудно спорить. Зная, что это Рафаэль, она бы до конца пыталась взять его живым. И он бы убил ее.

Интересно, он узнал ее? Вряд ли. Обращение зашло слишком далеко.

Если она будет думать по-другому, то никогда больше не возьмет в руки скальпель.

Машина остановилась возле ее дома. Шофер вышел, чтобы распахнуть дверь перед Эрикой.

– Гаспар, обещай мне.

Ван Рихтен вопросительно посмотрел на нее.

– Обещай, что если я заражусь, ты сам придешь за мной. Не будешь посылать людей фон Штольца. И никого из новичков.

Доктор ван Рихтен грустно покачал головой.

– Я слишком стар для тебя, девочка моя. Но я обещаю, что приду. Надеюсь, впрочем, это обещание мне не придется сдержать.

– Надежда это все, что остается нам, Гаспар, – сказала Эрика. – Как жаль, что ее не хватило Рафаэлю.

Она положила руку на железный протез доктора ван Рихтена. Гаспар накрыл ее ладонь своей. Его живая рука была лишь немногим теплей металла.

– Моя вина, – прошептал он. – Моя величайшая вина.

– Ты знаешь, что это неправда. Ты знаешь, что мы сами пошли за тобой. У всех нас были причины поступать так, а не иначе. Ты, а не кто-то другой, дал нам надежду.

– Я не вправе взамен забирать у вас жизнь.

Эрика усмехнулась.

– Для этого у тебя есть я, Гаспар, забыл? У нас каждый занимается своим делом. Ты, теми, кому нужна надежда. Я теми, для кого ее нет. Ты лечишь. Я отрезаю загнившие части. А чувство вины пусть врачует твой венский коллега. У него это лучше получается.

Гаспар улыбнулся. Эрике всегда удавалось его развеселить. Даже когда ей самой вместо веселья хотелось надежно забыться под морфием.

Но она улыбнулась в ответ. И, выскочив из машины, побежала к дому. Начинался дождь, и Эрика боялась намочить плащ жены Гаспара.

У самой двери Эрика услышала за своим плечом.

– Я совсем забыл.

Обернувшись, она увидела доктора ван Рихтена. Он стоял, протягивая к ней руку. За его спиной опадал мерцающий туннель из дождевых капель. Только тренированные глаза Эрики видели этот след оставшийся от «месмерового перемещения».

В отсутствии свидетелей, Гаспар предпочитал не полагаться на свою больную ногу, передвигаясь экзотическим, зато более скоростным способом.

– Сегодня на адрес Клиники пришло письмо, – в железных пальцах ван Рихтена подрагивал белый прямоугольник. – На твое имя.

Она взяла конверт, прикрывая полой плаща, попыталась прочесть имя адресата. В полумраке буквы сливались. Сыворотка, обостряющая все ее чувства, потеряла действие.

Гаспар услужливо поднес к ее лицу палец со вспыхнувшим огоньком.

«Эрике Браут», – прочла она надпись фиолетовыми чернилами, уже немного расплывшуюся от влаги.

– Мне пора, – сказал Гаспар ван Рихтен. – Боюсь заржаветь.

Она улыбнулась в ответ на его привычную шутку. Повернулась к двери, прижимая конверт к яростно забившемуся сердцу.

Доктор ван Рихтен несколько секунд озабоченно смотрел ей в спину, перед тем, как испариться с легким хлопком.

Эрика прокралась в спальню «лунным шагом», чтобы не разбудить Кристофа, заснувшего в кресле.

Он бы не заметил ее, даже если бы не спал. Милый, милый Кристоф был всего лишь человеком, не знающим о девяти способах проникать в закрытые помещения незамеченным.

Утраченная мудрость восточных наемных убийц была для него пустым звуком, а не обязательным элементом подготовки.

Поэтому Эрика выбрала его.

Но Гретхен ей обмануть не удалось. Отчасти потому, что она была еще совсем ребенком. Дети чувствуют лучше взрослых. Отчасти из-за маленького сторожевого сюрприза, зашитого в ее плюшевую собаку.

– Мама, мама, – раздался шепот.

– Тихо, маленькая, – Эрика присела на край кровати. Коснулась губами лба Гретхен. – Почему ты опять не спишь?

– Мама, я во сне придумала вопрос.

Эрика вздохнула. Ну, что за неугомонное создание.

– Какой вопрос? – прошептала она в маленькое ухо и потерлась о него носом.

Гретхен хихикнула.

– Мама, не надо, нос холодный. Мама, не надо, говорю.

– Все, все. Я просто ужасно соскучилась.

– Ты будешь слушать вопрос?

– Буду. Уже вся слушаю.

– Мама, а если охотник помог Красной Шапочке бесплатно, то он должен был умереть, да?

Внутри стало пусто и холодно.

– Почему?

– Ну, ты же говорила, что на его семье лежит проклятье. За то, что его дедушка попросил награду…

– Прадед, – поправила Эрика. – Граф Отто Вольфбейн.

– Да, прадед. И проклятие убило Рудольфа, да?

– Я не знаю милая. Может быть, за то, что Рудольф спас тогда эту маленькую девочку, Бог простил его семью?

– Это правда мама?

– Я не знаю, – сказала Эрика. – Но думаю, что у этой сказки хороший конец. А теперь быстро спать.

«Не знаю» это была единственная доступная ей правда. До сегодняшнего дня.

Под светом зеленого абажура в кабинете она еще раз внимательно прочла надпись на конверте. Незнакомый витиеватый почерк.

Вскрыла конверт.

На стол выскользнул плотный картонный прямоугольник. Фотография. Больше в конверте ничего не было.

Очень качественный снимок, четкий – сразу видна рука профессионала.

На фотографии Рудольф. Совсем не изменившийся. Все в той же пилотской куртке. И самолет на заднем плане.

Лицо у Рудольфа настороженное. В руках Волчий Убийца. Интересно, можно ли посчитать новые зарубки у него на прикладе?

Эрика смотрела на фотографию так внимательно, что у нее заболели глаза. Вокруг Рудольфа какие-то джунгли. Когда же сделано фото? Может быть, до их встречи в Шварцвальде?

Она перевернула снимок в поисках даты. И увидела сделанные в столбик надписи. Почерк тот же, что и на конверте. Слева названия городов. Справа числа.

Вечитлан 12.05.29

Дансборо 22.07.29

Нью-Йорк 9.08.29

Лондон 14.09.29

Дрезден 24.10.29

Потсдам – ?

Что это? Пункты маршрута? Где это место Вечитлан? И почему предпоследним пунктом указан Дрезден? А вместо последнего числа вопросительный знак.

Эрика взяла в руки конверт, покрытый сливающимся узором почтовых штемпелей. Отправлен в Лондоне. Четырнадцатого сентября.

Двадцать четвертое октября это послезавтра.

Послезавтра отправитель письма собирается прибыть в Дрезден.

Она не плакала двадцать лет. На улице, где приходилось охотиться на крыс, чтобы не умереть от голода. В приюте, выхаркивая ошметки собственных легких. В тренировочном зале под ударами бамбуковой палки наставника. После первых заданий, где ей приходилось видеть вещи, от которых взрослые сильные мужчины теряли дар речи и содержимое желудков.