Леонид Алехин - Сказка на ночь

– Нет, бабушка, что ты, – Эрика выкрутилась из бабушкиных рук, пахнущих мятой. – Знаешь, кого я встретила по дороге?

– Кого, милая?

– Ох… одного человека. – Эрика вовремя вспомнила про игру, которую придумал Рудольф.

Условием игры было – не рассказывать про охотника, если патер Ладвиг в гостях у бабушки.

Священника здесь не было. Если он еще не приходил, рассказывать было нельзя. Но если он уже ушел, то можно. А рассказать так хотелось!

– Какого человека? – спросила бабушка, покачиваясь в кресле.

Отложив вязание в сторону, она сложила ладони поверх пледа.

– Патера Ладвига, – нашлась Эрика. – Он к тебе еще не заходил?

Надо же, и врать не пришлось. Все-таки она ужасно находчивая.

– Был и уже ушел, – сказала бабушка. – Даже чаю не выпил. Вечно он куда-то спешит, наш патер

Эрика тут же обрадовалась и огорчилась.

Огорчилась, что игра закончилась, даже не начавшись. Теперь ей не надо подавать тайный сигнал Рудольфу, если патер Ладвиг в доме.

А обрадовалась возможности рассказать бабушке Грете про сероглазого охотника.

– Охотник? Вервольфы? Милая, никаких вервольфов не бывает, – бабушка покачала головой в белом чепце. – Нельзя же слушать, что тебе рассказывают всякие бродяги.

– Он не бродяга!

– Бродяга, а кто же еще? Ходит по лесу, пугает маленьких девочек.

– Бабушка, он меня не пугал.

– Надо будет сказать матери, чтобы пожаловалась полицмейстеру. И заперла тебя дома на пару дней.

Эрике хотелось расплакаться. Ну почему, почему взрослые всегда все портят? Никакой Рудольф не бродяга! И не надо ничего рассказывать толстому уродливому полицмейстеру!

– Милая, а теперь сделай, пожалуйста, бабушке чай, – попросила бабушка Грета. – Вскипяти чайник и завари. Справишься?

– Конечно, бабушка.

Эрика шмыгнула носом. И, нарочно пришаркивая ногами, как бабушке не нравилось, поплелась к печке.

От обиды она даже забыла, что Рудольф ждет хоть какого-то ее знака, спрятавшись в зарослях.

Пузатый бабушкин чайник, купленный еще до рождения Эрики на бременской ярмарке, скоро начал булькать и шкворчать. Эрика залезла на стул и вынула из буфета чашки. Свою маленькую, с рисунком цветов. И большую зеленую бабушкину.

Спустившись, Эрика поставила чашки рядом. Положила в свою три ложки сахара. Сахар бабушка держала только для гостей, у нее была такая болезнь, что ее нельзя было сладкого.

А вот патер Ладвиг наоборот, жить не мог без сладкого. Чай он пил приторный, аж противно. И всегда носил с собой пригоршню тянучек. Если не случалось поблизости детей, все съедал он сам.

– Милая, положи мне шесть ложек, – попросила бабушка Грета.

– Бабуля, ты что? Тебе же нельзя.

– Эрика, делай, что тебе говорят, – строго сказала бабушка. – Ты совершенно неуемная сегодня.

– Бабушка!

– Помолчи, – сказала бабушка Грета другим тоном. – Кто-то ходит за стеной.

Тишина. Булькает вода в чайнике, и шипит газ, перетекая из баллона в печку.

– Я ничего не слышу, – прошептала Эрика.

Бабушка поднесла палец к губам. Повернула голову боком к стене.

Эрика очень удивилась. Из-под чепца торчало бабушкино ухо. Оно выглядело очень большим. Как и ноготь на прижатом к губам пальце. Эрика потерла глаза кулачками. Ничего не изменилось.

«Бабушка Грета, а что у тебя с ухом? И с пальцем?», – хотела спросить Эрика. Было очень страшно от этих неслышных шагов за стеной.

Хлопнула входная дверь.

– Бабушка, это Рудольф! – радостно закричала Эрика. Ей стало стыдно, что она такая трусиха.

Стыд тут же сменился обидой. Охотник совсем не обратил на нее внимания, даже не глянул в ее сторону.

Он прошагал на середину комнаты. В левой руке у него была собачья цепь с порванным ошейником. В правой черная тряпка.

Ружье по имени Волчий Убийца, без всякого футляра, висело у охотника на плече.

– Я нашел это возле стены дома, с обратной стороны, – сказал Рудольф.

И кинул цепь на пол. Эрика увидела, что там, где цепь крепилась к будке, ее звенья разорваны. С какой же силой надо было дернуть?

– Мне кажется, что кто-то убил вашу собаку. А затем использовал цепь, как пращу, чтобы зашвырнуть труп в лес. Этот кто-то не мог войти в дом, пока его охраняла собака с «глазами ангела»

«Глаза ангела». Белые круги вокруг глаз на черной морде Нины. Бабушка говорила, что они отпугивают всякую нечисть. Мама всегда смеялась над ней.

– Но он все-таки вошел. Потому что в сарае лежало вот это.

Разворачиваясь, черная тряпка упала поверх цепи. Ряса священника. Порванная пополам сверху донизу.

– Он очень торопился ее снять, – сказал Рудольф Вольфбейн, охотник на оборотней.

– Бабушка! – закричала Эрика. – Бабушка, надо скорее уходить! Он прячется в доме!

Бабушка Грета покачивалась в кресле туда-сюда не сводя с охотника широко распахнутых глаз. Она казалась бы спящей, если бы не выкаченные желтоватые белки и черные озера зрачков.

«Наверное, бабушка очень испугалась», – подумала Эрика. Она шагнула к бабушке, чтобы ее успокоить. Сказать, что все будет хорошо, Рудольф их защитит.

– Эрика остановись, – сказал охотник так, что не послушаться было нельзя. – Он не прячется в доме. Иди ко мне.

– А где же он?

Из-под пледа, укрывающего бабушку Грету, донеслось громкое урчание, заглушившее даже чайник. Только сейчас Эрика заметила, как вздулся живот бабушки.

– Эрика, иди ко мне, – сказала бабушка густым, чужим голосом. – Не слушай этого бродягу милая. Иди к бабушке Гретхен.

Бабушка протянула к Эрике огромные, распухающие на глазах ладони. И начала вставать с кресла.

– Беги Эрика! – крикнул Рудольф. – Беги!

Она не успела.

То, что представлялось бабушкой Гретхен, прыгнуло через всю комнату, опрокидывая стол! Ему не помешал даже огромный болтающийся у самых коленей живот. Бабушкино платье задралось на нем, обнажая мертвенно-бледную кожу с синей паутиной вен.

К этому ужасному булькающему бурдюку оно прижало Эрику, сжимая ее горло необычайно сильной ладонью. Свободной рукой оно погрозило Рудольфу указательным пальцем.

– Охотничек! – в бабушкином горле толкались, мешая друг другу, целых три голоса. В одном из них узнавался австрийский выговор патера Ладвига. Третий, глухой и скрипучий Эрика не знала. – Вот и встретились. Опять ты опаздываешь.

– Отпусти девочку, – глаза Рудольфа смотрели на Эрику поверх ствола Волчьего Убийцы.

В них была усталость бессонных ночей. Долгого ожидания. Нескончаемой погони.

– Отпустить? Ну, как же я отпущу мою внучку? Мою прихожанку? – оборотень рассмеялся на три голоса. – Мой ужин?

Грозящий Рудольфу палец отрастил длинный блестящий коготь. Оборотень провел им по щеке Эрики. Девочка дернулась от прикосновения металла.