Нэнси Коллинз - Кровью!

Палмер обернулся, волосы на затылке зашевелились. Хорошо откормленная туристская пара таращилась на кусок пластикового дерьма «под натуру», прилепленного к краю бейсбольной кепочки с надписью «дерьмовник».

– Эти, что ли?

– Да нет, какой-то тип в костюме. Знаете, одет как пидор из художников. Курил сигарету и махал вам, будто хотел, чтобы вы на него зыркнули.

– Очевидно, с кем-то он меня перепутал. Я в этом городе никого не знаю.

Продавец хмыкнул и вернулся к своему порножурналу. Турист как турист, все они одинаковы.

Палмер таращился на улицу. Он не солгал, он действительно никого не знал в Новом Орлеане. Так откуда же такое чувство, будто кто-то только что прошелся по его могиле?

~~

«Площадка Дьявола» находилась в квартале от исторического Французского рынка, и аромат испорченных продуктов явственно ощущался в ночном ветре, смешиваясь с вечной вонью пива и мочи, которая на все время Карнавала повисала над округой.

Окна бара были заставлены рисунками с языками пламени. У двери стояла фиберглассовая статуя осклабившегося Мефистофеля в обтягивающем красном трико и с треугольной бородкой. В правой руке веселый дьявол держал вилы, а левой упирался в бедро. Бесшабашным своим видом Князь Лжи больше смахивал на Эррола Флинна в роли Робин Гуда, чем на демона из Гете.

Палмер протолкался в бар, не обратив внимания на взгляды пары молодых людей в черной коже и хромированных цепях, ошивающихся у двери. Бар был забит, гул полусотни голосов терялся в грохоте рок-музыки на максимальном усилении. Палмер оглядел кабинки в поисках той, кого ждал, потом попытался протолкаться к стойке бара мимо высокой и массивной женщины.

Она обернулась, улыбаясь доброжелательно, хотя и пьяно. Лицо было густо накрашено, маскарадные стекляшки украшений блестели в ушах и на пальцах.

– Привет, красавчик! Скучаешь?

Голос был хриплый, дыхание с хорошей струей перегара. Протянув руку в кольцах, женщина поправила волосы.

– Вообще-то я ищу кое-кого.

Женщина улыбнулась еще шире:

– А что мы все делаем, как не ждем кого-нибудь, мой сладкий? – Она наклонилась вперед, и Палмер увидел под слоем косметики тень растительности. Женщина положила ему на рукав широкую лапу с выпирающими костяшками. – Может, я помогу тебе найти, что ты ищешь?

Палмер пожал плечами:

– Может быть. Я тут должен встретиться с одним человеком. С женщиной.

Трансвестит убрал руку.

– Понял, – сказал он, быстро теряя интерес. Отвернувшись к зеркалу над баром, он поправил парик.

– Может, вы ее знаете, она живет где-то неподалеку. Ее зовут Соня Блу.

Трансвестит дернул головой так резко, что парик съехал.

– Блу? Ты с ней встречаешься? Здесь?! – Все попытки имитировать женский голос кончились. Трансвестит глядел на Палмера так, будто бы тот сказал, что у него с собой настоящая атомная бомба.

Палмер вдруг понял, что все в баре смотрят на него. Музыка продолжала грохотать и завывать как зверь в клетке, но все молчали. Он почувствовал, как под мышками выступает пот.

– Вон отсюда! Вон! Мало нам своих бед, так ты сюда еще ее притащишь!

Бармен – мускулистый парень, голый, если не считать кожаной повязки на бедрах, прически в виде бараньего рога и татуировки вздыбленного дракона на груди, сердито показал на дверь.

– Но...

Его схватила дюжина пар рук, подняв над головами. Палмер вспомнил, как запрыгивал на сцену на концертах хард-рока. Один прыжок, одно мгновение краденой славы – и снова в кипящий зал.

Он не пытался отбиваться и позволил грубо передавать себя над головами посетителей, а потом бесцеремонно выбросить на улицу. Оправив одежду, он глянул назад, на дверь. Вход перекрывали двое молодых людей в коже и в цепях.

«Так твою перетак!»

Не то положение было у Палмера, чтобы лезть на двух парней, каждый из которых моложе его на десять лет – по крайней мере, если он хочет сохранить последние зубы. Сунув руки в карманы, он медленно отступил за угол.

Остановился он, отойдя на полквартала, и дрожащими руками закурил сигарету.

– Палмер?

Он обернулся так быстро, что чуть не обжег себя зажигалкой.

Она была в поношенных синих джинсах, футболке «Грэмпс-тур 1990», порванном кожаном жакете на размер больше чем надо, истрепанных армейских ботинках и солнечных очках. Даже не видя ее глаз, Палмер понимал, что они смотрят на него.

– Соня?

– Вы агент Панглосса?

Он пожал плечами:

– Можно и так назвать.

– За вами следили?

– Нет.

Губы скривились в подобии улыбки.

– Вы вроде бы в себе уверены.

– Просто я знаю свою работу.

– Не сомневаюсь. Вы говорили о письме от... моего деда.

Палмер достал из кармана конверт.

– Странно. Док с виду не настолько стар, чтобы иметь внучку вашего возраста.

– Он хорошо сохранился, это у нас семейное. Я возьму письмо, если вы не возражаете.

Она протянула узкую бледную руку.

Палмер подал ей запечатанное письмо, случайно соприкоснувшись с ней пальцами.

В голове что-то треснуло, как разлетевшаяся лампочка, кончики пальцев заныли. Соня Блу дернула головой как от удара током. Улица исчезла, Палмер оказался в какой-то странной комнате.

Бильярдный стол, окруженный разбитыми киями, рассыпанными шарами... и переломанными парнями. Очень силен был запах страха и крови; почти эротической силы достигал этот страх. Ничего столь возбуждающего Палмер не испытывал в жизни, и весь этот страх исходил от перепуганного мальчишки, зажатого в его руках. Волосы у него были цвета неба в кукольном театре, а лицо – как у заблудшего херувима из хора. Мелькали картины групповых изнасилований, грабежей, разбоев, и в каждом – этот вот мерзавец с младенческим лицом.

...Дикий оргазм сотряс нервную систему Палмера, когда в рот хлынул поток вязкой соленой крови.

Соня Блу выдернула конверт у него из рук, зарычав, как горный лев. Она повернулась и бросилась бежать, исчезнув в темноте раньше, чем Палмер пришел в себя. У него кружилась голова, будто он сошел с бешеных вращающихся качелей на ярмарке. Во рту еще ощущался вкус мальчишкиной крови. Палмер застонал, желчь обожгла глотку. Нет, он не хотел об этом думать. Не сейчас. Никогда. И особенно не хотелось помнить, что у этого мальчишки было лицо Джимми Эйхорна.

Хотел же он только одного: добраться до своего номера, позвонить Панглоссу, что свою часть сделки он выполнил. Получить премию и поехать туда, где хорошо и солнечно. В Мексику, например. Жить в Мексике и продавать мягкие игрушки разным turistas. Отличная была бы жизнь.

Палмер направился к дому Панглосса. Уже была почти полночь, и Бурбон-стрит наводнили праздношатающиеся, решительно настроенные использовать до конца последние минуты радости Карнавала. Шум и восторг вокруг почти заставили Палмера забыть, что сейчас было.