Нэнси Коллинз - Дюжина черных роз

Город Мертвых был самым лучшим достижением Синьджона. Он был повелителем и господином Города в течение многих поколений. Те, кто смел бросить вызов его главенству, вкушали Смерти Вечной. И вот теперь против него выступил этот выскочка, колдун крови, Эшер — и впервые за четыреста тридцать пять лет своей послежизни Синьджон испугался.

Не то чтобы он это как-то проявил. Если служители-люди заподозрят, что он боится, они побегут от него стаями. В отличие от цыган прошлых времен, на чью племенную верность можно было рассчитывать, «черные ложки» идут за тем, у кого больше власти, тверже сердце, холоднее кровь. Любой признак слабости будет причиной вотума недоверия.

Так думал Синьджон, проходя по Черной Ложе. Он направлялся по мраморной лестнице на второй этаж, где располагался его любимый будуар. Вспомнив хрупкую балеринку Эшера, он покачал головой. Желания к собачке Эшера у него не было — он попросил отдать ее, лишь чтобы поставить колдуна в затруднительное положение и заставить сбросить маску. Хотя он не мог поставить сопернику в вину привязанность к человеческой любовнице. В конце концов, в самой натуре Своих — любить живое.

Синьджон распахнул дверь, бросил треуголку на пурпурное атласное покрывало кровати.

— Вир! Папа пришел! Где ты, моя крошка!

За китайским экраном в углу комнаты послышалась возня, и оттуда выступил шестнадцатилетний мальчик с лицом перезревшего Купидона.

— Вот ты где! Зачем ты там прятался, глупый мальчик? — тихо засмеялся Синьджон. — Хотел сделать папе сюрприз?

— Нет, — ответил женский голос. — Сюрприз хотела сделать я.

Вир неуверенно шагнул вперед, открывая стоявшую за ним вампиршу. Одной рукой она держала его за руку выше локтя, а другой прижимала к шее раскрытый пружинный нож. Глаза Синьджона загорелись, и он двинулся к ней, обнажив клыки и шипя, как клубок обозленных кобр.

— Назад! — рявкнула чужая, выворачивая мальчишке руку так, что он взвизгнул. — Еще шаг, и я ему отрежу голову на месте!

Синьджон подался назад, бешено сверкая глазами.

— Кто ты, женщина, и что ты делаешь в моем доме? Ты из мерзких траллсов Эшера?

— Так ему хочется думать, но я ему не принадлежу. Я пришла оказать тебе услугу.

— Почему-то я сомневаюсь в твоей искренности.

— Может, вот это тебе докажет, что я не замыслила зла, — отрезала она, толкнув испуганного Вира к Синьджону. — На, возьми своего песика. И кстати — Эшер тебя здорово подставил!

Мальчишка споткнулся, но сумел удержать равновесие, повернуться и показать ей средний палец.

— Вот тебе, сука! Папочка, убей ее!

— Замолчи и сядь, Вир, — ответил Синьджон. — Я поговорю с нашей гостьей.

— Но, папочка...

— Замолчи и сядь! — прошипел вампир, обнажая клыки. — Итак, что вы сказали, миледи?

— Сегодня вечером, примерно в то время, когда тебя пригласили к Эшеру в клуб, я проследила трех из его горилл до берега. Самое забавное, что они оделись в цвета «черных ложек». Представляешь себе? Они пошли туда на встречу с твоим другом, которого зовут Борхес. Гориллы завалили его вместе с его телохранителями и обставили все так, будто его убрали «ложки». Классная работа на подставу, приятель. Такую в Лувре повесить не стыдно.

Синьджон с абсолютно неподвижным лицом опустился в ближайшее кресло.

— Понимаю, — пробормотал он так тихо, что это был почти шепот. — Что еще тебе известно?

Незнакомка подошла к камину, прислонилась к полке.

— Что еще? Что люди Эшера взяли у Борхеса товар — примерно на пол-лимона по уличной цене. Сейчас он в лапах у Эшера. Он организует встречу с убитыми горем братцами Борхес. Считает, что они рвутся отомстить за смерть брата, но побоятся выступить против тебя, если на их стороне не будет кого-нибудь из Своих. Когда тебя на картинке уже не будет, он им вернет снежок, скажет, что вырвал его из твоих холодеющих пальцев, и будет держать и оружие, и дурь по всему Восточному побережью, а Город Мертвых будет принадлежать ему и только ему.

Вир наклонился и шепнул прямо в ухо Синьджону, настороженно поглядывая на неизвестную.

— А откуда мы знаем, что она все это не врет?

— Я знаю, что она не врет! — рявкнул на него Синьджон. — Поживи с мое, тоже будешь чуять, что правда, а что нет. В ее словах я костями правду чую. И это многое объясняет — особенно его смехотворную попытку перемирия! Эшер не из тех типов, что боятся цензуры Камарильи. Но чего я не понимаю, красавица, так это что ты будешь с этого иметь?

Неизвестная пожала плечами:

— Радость от помощи своему клану.

Синьджон нахмурился, чуть наклонил голову и прищурился, будто определяя породу редкой бабочки.

— Ты Вентра?

— Моим сиром был Морган, Лорд Утренней Звезды.

— Морган? — Синьджон нахмурился еще сильнее. — А разве его не убили недавно? Ходили слухи, что его свалил кто-то из его собственных потомков. Черной магией самого мерзкого разбора.

Неизвестная попыталась принять грустный вид.

— Это было ужасно. Мне его очень не хватает. Вот почему я решила тебе помочь, принц Синьджон. Мы, Вентра, должны держаться вместе в эти ненадежные времена.

— Да, как это верно!

— Я передам тебе весть, как только узнаю, где и когда Эшер собирается встретиться с братьями Борхес. Моим посыльным будет ребенок по имени Райан. И я хочу, чтобы твои подчиненные, и Свои, и люди, ясно понимали: никакого вреда этому мальчику. Если они увидят, что кто-то из миньонов Эшера его тронет, они должны вступиться. Это ясно?

— Абсолютно. Но что он для тебя значит, этот ребенок?

— Ничего. Он сын будущей невесты Эшера. И Эшер хочет его смерти.

Синьджон осклабился, показывая клыки.

— Ни слова более, дорогая! Если существование этого ребенка — заноза в боку у Эшера, то я лично прослежу, чтобы он дожил до седин! Но что ты предлагаешь делать нам?

— Я бы напала на Эшера на его встрече с братьями Борхес. По необходимости это произойдет вне Города Мертвых, и у него не будет возможности сбежать в свою хитрую берлогу. Пока вы свяжете его и его «звездников», я поищу в его доме спрятанный товар. Только вернув кокаин, ты можешь надеяться обелить свое имя перед братьями Борхес. В таких ситуациях они доверяют вампирам еще меньше обычного, если это только возможно.

Синьджон встал и подошел к стоящей у камина незнакомке.

— А когда, ты думаешь, будет у Эшера встреча с братьями?

— Ты согласился сегодня на перемирие?

— Нет.

— Тогда скоро. Может быть, даже завтра вечером. Эшер действует быстро — и боится, чтобы его не разоблачили.

Синьджон рассмеялся без всякого веселья:

— Ты хочешь сказать, он боится, что откроются его действия? Я уже говорил: он не из тех, кто боится Камарильи!

— Ну, Синьджон! Для того, кто столько времени провел в тайных обществах, ты как-то туго соображаешь. Неужели ты не понял, кого он на самом деле боится?