Стивен Кинг - Мобильник (черновик перевода)

Алиса держала фонарь в левой руке. Убедившись, что фонарь есть и у Тома, кивнула.

– Ты ведешь нас к дому Никерсона, так?

– Так.

– И если мы встречаем кого-либо на пути туда, сразу останавливаемся и направляем на них фонари, – она посмотрела на Тома, на Клая, на лице читалась озабоченность. Они все это уже обговорили. Клай предположил, что она, вероятно волнуется, как волнуются перед серьезным экзаменом… и, разумеется, экзамен им предстоял серьезный.

– Да, конечно, – ответил Том. – И мы говорим: «Нас зовут Том, Клай и Алиса. Мы – нормальные люди. Как зовут вас?»

– Если они направят свои фонари на нас, – продолжил Клай, – мы можем предположить…

– Мы ничего не можем предполагать, – нетерпеливо, раздражительно оборвала его Алиса. – Мой отец говорит, предположения могут обойтись слишком дорого.

– Понял тебя, – кивнул Клай.

Алиса рукой смахнула с глаз то ли слезы, то ли капли дождя, точно Клай сказать не мог. Задался вопросом, и вопрос этот принес с собой боль, а вдруг Джонни сейчас плачет, ждет, когда же придет отец. Клай надеялся, что Джонни плакал. Надеялся, что его сын сохранил такую способность. И память.

– Если они смогут ответить, если смогут назвать свои имена, тогда они тоже нормальные люди, и от них, возможно, не исходит угроза, – вновь заговорила Алиса. – Так?

– Так, – подтвердил Клай.

– Да, – согласился Том, несколько рассеянно. Он оглядывал улицу, на которой не было ни людей, ни прыгающих лучей ручных фонариков, ни вблизи, ни в отдалении.

Где-то далеко загремели выстрелы. Они напоминали взрывы петард. В воздухе стоял запах пожарища, как и весь день. Клай решил, что из-за дождя запах этот даже усилился. Задался вопросом, сколько пройдет времени, прежде чем весь Бостон начнет смердеть от запаха разлагающейся плоти. Решил, что все будет зависеть от температуры следующих дней.

– Если мы встретим нормальных людей, и они спросят, что мы делаем и куда идем, помните, что нужно ответить? – спросила Алиса.

– Мы ищем выживших, – ответил Том.

– Совершенно верно. Потому что они – наши друзья и соседи. Любые люди, которых мы встретим, будут просто проходить через этот город. Они захотят идти дальше. Позднее и мы, возможно, присоединимся к другим нормальным людям, потому что численность способствует безопасности, но пока…

– Пока мы хотели бы заполучить оружие, – прервал ее Клай. – При условии, что оружие есть. Пошли, Алиса, давай разберемся с этим.

Она в тревоге вскинула на него глаза.

– Что-то не так? Я что-то упустила? Ты можешь сказать мне, я же знаю, что я еще девчонка.

Терпеливо, насколько допускали его нервы, натянутые, как струны, Клай объяснил: «Ты ничего не упустила, сладенькая. Я просто хочу сдвинуться с места. И потом, я сомневаюсь, что мы кого-нибудь встретим. Думаю, что поблизости наверняка никого нет».

– Надеюсь, что ты прав, – ответила она. – На голове у меня черт знает что, и я сломала ноготь.

Несколько секунд они молча смотрели на нее, потом засмеялись. После этого напряжение как-то разом спало, а настроение улучшилось и оставалось таким до самого конца.

– Нет, – в горле Алисы булькнуло. – Нет, не могу, – булькнуло еще громче. – Меня сейчас вырвет. Извините.

И она отскочила из светового круга лампы Коулмана во мрак гостиной Никерсонов, которая широкой аркой соединялась с кухней. Клай услышал глухой стук, должно быть она опустилась на колени на ковре, снова булькающие звуки, пауза, а потом ее вырвало. Он, можно сказать, испытал облегчение.

– Господи, – прошептал Том. Набрал полную грудь воздуха. Голос у него завибрировал и при этом прибавил в пронзительности. – Госссподи!

– Том, – Клай повернулся к коротышке, увидел, что того качает, понял, что он вот-вот лишится чувств. Почему нет? Эти окровавленные люди были его соседями. – Том! – Клай заступил между ним и двумя телами на кухонном полу, между ним и лужами крови, которая в ярком белом свете лампы Коулмана выглядела черной, как тушь. Свободной рукой похлопал Тома по щеке. – Не падай в обморок! – когда увидел, что Тома перестало качать, заговорил тише. – Иди в другую комнату и позаботься об Алисе. Я займусь кухней.

– Зачем тебе туда заходить? – спросил Том. – Это Бет Никерсон с ее мозгами… с ее мозгами, разлетевшимися… – он шумно сглотнул. В горле что-то щелкнуло. – Лица почти не осталось, но я узнал ее по синему свитеру с белыми снежинками. А у центрального островка лежит Хейди. Их дочь, я узнал ее, даже если… – он покачал головой, чтобы разогнать застилавший разум туман, потом повторил. – Зачем тебе туда заходить?

– Я почти на сто процентов уверен, что видел то самое, за чем мы сюда пришли, – Клая поразило звучащее в собственном голосе спокойствие.

– На кухне?

Том попытался заглянуть мимо него, но Клай блокировал его поле зрения.

– Доверься мне. Иди к Алисе. Если она сможет, оба поищите оружие. Крикните, когда найдете клад. И будь осторожен, возможно, мистер Никерсон тоже где-то здесь. Я хочу сказать, мы можем предположить, что он был на работе, когда все это произошло, но, как говорит отец Алисы…

– Предположения могут обойтись слишком дорого, – повторил Том. Сподобился на жалкую улыбку. – Все понял, – он начал поворачиваться, потом вновь посмотрел на Клая. – Мне без разницы, куда мы пойдем, Клай, но я не хочу задерживаться здесь дольше, чем это необходимо. Я не питал особой любви к Арни и Бет Никерсонам, но они были моими соседями. И относились ко мне гораздо лучше, чем этот идиот Скоттини, который жил на соседнем со мной участке.

– Понимаю.

Том включил фонарь и ушел в гостиную Никерсонов. Клай услышал, как он что-то шепчет Алисе, успокаивает ее.

Собрав волю в кулак, Клай направился на кухню, высоко подняв лампу Коулмана, переступая через лужи крови на деревянном полу. Она уже засохла, но он все равно не хотел шагать по крови.

Девочка, которая лежала у островка была высокой, но волосы, забранные в два хвостика, и угловатость тела показывали, что она на два или три года моложе Алисы. Шея изогнулась, мертвые глаза вылезли из орбит. Волосы у нее были цвета соломы, но на левой половине головы, той половине, куда пришелся удар, который унес ее жизнь, стали темно-муаровые, как и пятна на полу.

Ее мать привалилась к разделочному столику справа от плиты, где полки из вишневого дерева сходились, образуя угол. Руки ее были мертвенно-белыми от муки. Она лежала, неприлично раскинув окровавленные, искусанные ноги. Однажды, до того, как начал работать над малотиражным комиксом под названием «Адская битва», Клай нашел в Интернете подборку фотографий, на которых запечатлели людей, убитых выстрелом в упор, думая, что они смогут пригодиться в работе. Не пригодились. Раны после выстрела в упор отличал какой-то особый фатализм, и вот теперь он видел такую рану наяву. Левый глаз Бет Никерсон выплеснулся на лоб и на щеку. Правый закатился под веко, словно она хотела посмотреть, а что у нее в голове. Ее черные волосы и немалая часть серого вещества оказались на дверцах из вишневого дерева той полки, рядом с которой она стояла, когда нажимала на спусковой крючок. Над ней жужжали несколько мух.