Стивен Кинг - Мобильник (черновик перевода)

Клай кивнул. Он понимал, но сдержал протесты, готовые сорваться с кончика языка. Они были бы уместны в прежнем мире, но не в этом. Он знал, почему директор предлагал то, что предлагал.

– Если Джордан заподозрит, что я покончил с собой, чтобы освободить его от священной обязанности, как он, с присущей мальчишкам восторженностью, себе это представляет, он тоже может наложить на себя руки. Или, по меньшей мере, впадет, как говорили взрослые в моем детстве, в черную тоску. Он будет глубоко скорбеть обо мне, но это допустимо. А вот убежденность в том, что я покончил жизнь самоубийством, не позволит ему покинуть Гейтен. Вы это понимаете?

– Да, – кивнул Клай, потом добавил. – Сэр, подождите еще один день. То, о чем вы думаете… может, без этого можно обойтись. Может, нам удастся выпутаться, – он в это не верил, да и в любом случае Ардей собирался осуществить задуманное, эта решимость читалась в осунувшемся лице директора, плотно сжатых губах, блеске глаз. И попытался еще раз. – Подождите еще день. Может, никто и не придет.

– Вы слышали эти крики, – ответил директор. – Это была ярость. Они придут.

– Возможно, но…

Директор поднял трость, останавливая его.

– А если они придут, если они могут читать как наши мысли, так и друг друга, что они прочтут в ваших, если еще будет что читать?

Клай не ответил, лишь не сводил глаз с лица директора.

– Даже если они не могут читать мысли, что вы предлагаете? – продолжил директор. – Оставаться здесь, день за днем, неделю за неделей? Пока я не умру от старости? Мой отец прожил девяносто семь лет. А у вас жена и ребенок.

– С моей женой и ребенком или все в порядке, или нет. На этот счет я все для себя решил.

Он, конечно, солгал, и, возможно, Ардей понял это по лицу Клая, потому что улыбнулся.

– И вы верите, что ваш сын тоже все для себя решил, не зная, жив ли его отец, умер или сошел с ума? По прошествии одной недели?

– Это удар ниже пояса, – голос Клая дрогнул.

– Правда? Я не знал, что у нас поединок. В любом случае, рефери нет. Нет никого, кроме нас, петушков, – директор коротко глянул на закрытую дверь, вновь перевел взгляд на Клая. – Уравнение очень простое. Вы не можете остаться, а я не могу уйти. И будет лучше, если Джордан уйдет с вами.

– Но превращать вас в лошадь со сломанной ногой…

– Вот уж нет, – прервал его директор. – Лошади не практикуют эвтаназию, в отличие от людей, – дверь открылась, вошел Том, а директор, практически без паузы продолжил. – А вы никогда не пробовали заняться иллюстрациями, Клай? Я про книги?

– Мой стиль слишком кричащий для большинства издательств. Впрочем, я сделал несколько обложек для маленьких издательств, которые специализируются на фэнтези, таких, как «Грант» и «Юлалия». Иллюстрировал также марсианские романы Эдгара Райса Берроуза.

– Молодец! – воскликнул директор и энергично взмахнул тростью. Тут же потер солнечное сплетение и поморщился. – Чертова изжога! Извините, Том… заглянул на минутку поболтать, прежде чем улечься в постель.

– Пустяки, – Том проводил его взглядом. Когда стук трости об пол показал, что директор отошел достаточно далеко и его не услышит, повернулся к Клаю. – Ему нездоровится? Он такой бледный?

– Я думаю, все с ним в порядке, – он указал на лицо Тома. – Вроде бы ты собирался сбрить оставшуюся половину усов.

– Решил не делать этого в присутствии Алисы. Мне она нравится, но иногда бывает просто ужасной.

– Это всего лишь паранойя.

– Спасибо, Клай, за напоминание. Прошла всего неделя, а мне уже недостает моего психоаналитика.

– В сочетании с комплексом вины и заблуждениях относительно собственного величия, – Клай улегся на одну из двух узких кроватей, закинул руки за голову, уставился в потолок.

– Ты жалеешь, что мы не ушли отсюда, так? – спросил Том.

– Будь уверен, – отвечал он ровным, бесстрастным голосом.

– Все будет хорошо, Клай. Вот увидишь.

– Ты так говоришь, но у тебя комплекс вины и заблуждения относительного собственного величия.

– Это правильно, – согласился Том, – но примерно каждые шесть недель они сменяются низкой самооценкой и трансформированием эго. Да и в любом случае…

– …уже слишком поздно, по крайней мере, для этого дня, – закончил Клай.

– Совершенно верно.

Эти слова подвели черту. Том, впрочем, сказал что-то еще, но Клай уловил только: «Джордан думает…» – а потом вырубился.

Клай проснулся крича, или поначалу подумал, что кричит. Бросил дикий взгляд на вторую кровать, где Том сладко спал, положив что-то, возможно кухонное полотенце, на глаза, и понял, что крик звучал только в его голове. Возможно, какая-то часть этого крика и сорвалась с губ, но недостаточно громкая, чтобы разбудить соседа по комнате.

О темноте речи быть не могло, откуда ей взяться во второй половине дня, но Том перед тем, как лечь спать, затянул занавески, поэтому в комнате царил сумрак. Клай какое-то время не шевелился, лежал на спине, с пересохшим, будто туда насыпали опилок, ртом и гулко бьющимся в груди сердцем, удары которого отдавались в ушах, словно приглушенные бегущие шаги. А в остальном дом накрыла тишина. Они, возможно, еще не сумели полностью перейти на ночной образ жизни, но прошлая ночь вымотала всех донельзя, и в этом момент никакого шевеления в Читэм-Лодж Клай не слышал. Снаружи пела какая-то птица, а где-то далеко (не в Гейтене, подумал Клай) продолжала выть какая-то упрямая сирена.

Ему когда-нибудь снился кошмар? Может, один раз. Где-то через месяц после рождения Джонни. Клаю приснилось, что он достал младенца из кроватки, чтобы перепеленать, и пухленькое маленькое тельце Джонни развалилось у него в руках, словно слепленное из глины. Тот сон он мог понять: боязнь отцовства, боязнь напортачить. И страх этот все еще жил в нем, не укрылся от глаз директора Ардея. А как толковать этот кошмар?

Что бы он ни означал, Клай не хотел его забыть, и знал по предыдущему опыту: чтобы этого не допустить, действовать нужно быстро.

В комнате стоял письменный стол, а в одном из карманов джинсов, которые Клай бросил у изножия кровати, лежала шариковая ручка. Он достал ручку, босиком пересек комнату, выдвинул средний ящик. Нашел то, что надеялся найти: маленькую стопку листов писчей бумаги с шапкой из двух строк на каждом: «ГЕЙТЕНСКАЯ АКАДЕМИЯ» и «Юный мозг – светоч в темноте». Тусклого света вполне хватало. Клай выдвинул наконечник стержня шариковой ручки и на мгновение замер, чтобы как можно яснее вспомнить сон.

Он, Том, Алиса и Джордан стояли в ряд на каком-то игровом поле. Не для соккера, как Тонни-Филд… может, на каких играли в американский футбол? На заднем плане виднелся остов какой-то конструкции с мигающим в ней красным огоньком. Он понятия не имел, что это за конструкция, Но знал, что вокруг полным полно людей, которые смотрят на них. Людей с обезображенными лицами и в разорванной одежде, и кто они, сомнений у него не вызывало. Он и его друзья находились… находились в клетках? Нет, на возвышениях. И они были клетками, все так, только без решеток. Клай не понимал, как так могло быть, но было. Подробности сна уже ускользали от него.