Роберт МакКаммон - Корабль ночи

Куда же подевалась вся чертова рыба?

Он продолжал копать, обламывая большие сростки кораллов.

Песок, словно белая облачная пелена, скрывал от него окружающий мир. Мур подумал, что здесь, должно быть, очень глубоко. Гора песка, а под ней – долина тьмы. Он погрузил в эту гору руки, нащупал довольно большой камень и рывком извлек его наружу. Песок немедленно пополз по склонам прямо в Бездну.

Тут Мур заметил, что в нескольких футах от странного цилиндра и башенки появилось что-то еще. Он потянул новую находку к себе. Это оказалось что-то вроде огромной железной бочки, исцарапанной, в бурых пятнах ржавчины. Он счистил с бочки песок, она покатилась вниз по песчаному склону, Мур схватился за нее, чтобы удержать – и увидел детонатор. От ужаса волосы зашевелились у него на голове.

Бочка оказалась невзорвавшейся глубинной бомбой.

Мур отдернул руки, словно коснулся раскаленной поверхности, сильно стукнулся баллоном с воздухом о коралловые обломки и, отчаянно вспенивая ластами воду, кинулся вверх по склону песчаной горы, подальше от страшного места. Ему отчетливо представилось, как взрыв выворачивает его наизнанку, он увидел свое тело, превращенное в кровавые клочья. На запах крови приплывут хищные рыбы, и от него, Мура, не останется ничего… Увязая в песке, он упрямо двигался вперед в сплошном тумане, беспрестанно оглядываясь, чтобы убедиться: бомба еще на отмели. Потом, вращаясь вокруг своей оси, страшная находка начала падать в глубины Бездны. Мур добрался, наконец, до вершины, бомба скрылась в темной пучине; он смотрел ей вслед, молясь, чтобы она взорвалась во многих сотнях футов от него, где-нибудь на самой глубине, откуда взрывная волна не достала бы его. Иначе…

Далеко внизу полыхнул белый свет. Из Бездны с ревом пришла мощная взрывная волна; подводный вихрь проник в Мура, через плоть к самым костям, сгибая и выворачивая их.

Мур стиснул зубы от боли и оглушительного, нестерпимого гула. В песчаной горе возникла трещина; оттуда вырвался пульсирующий пузырь воздуха, пронесся мимо него и устремился к поверхности. Взрывная волна распространилась повсюду, толща воды заходила ходуном, пытаясь разорвать Мура в клочки. Песок начал разделяться на множество микроскопических частиц. Под ногами у Мура пополз грунт; песчаная лавина накрыла его, повалила на спину и потащила к краю Бездны, немилосердно ударяя баллоном с воздухом о коралловые обломки. Вокруг с ревом уносились к поверхности громадные пузыри. Что-то ударило Мура по голове, и он едва не потерял сознание. С него сорвало маску, он временно ослеп – и вдруг почувствовал какую-то опору и судорожно вцепился в неведомый твердый предмет, сопротивляясь напору потоков воды. Рев и шум тупой болью отдавались в висках. Внезапно Мур чуть не вскрикнул, пораженный страшной догадкой: он поднимался!

Он почувствовал под собой непонятную дрожь и разглядел в мутной изумрудной мгле наверху темный массивный силуэт. Легкие Мура заполнила вода; он поднимался чересчур быстро. Разжав руки, он с силой оттолкнулся ластами от скользившей мимо твердой поверхности. Его отбросило в сторону, и он затерялся в бурной, мутной от песка воде; мощные потоки, толкая, завертели его. Когда Мур вновь обрел способность видеть, он посмотрел туда, где на океанской поверхности расплывалось солнечное пятно.

Вернее, туда, где он видел его раньше.

Теперь солнце было скрыто от его взора огромным странным силуэтом. Какой-то предмет поднимался к поверхности из песка, в котором был погребен. Гигантская тень накрыла Мура, и он почувствовал, что затерялся в царстве тьмы. Он напряженно, до рези в глазах всматривался в движущийся предмет. Непонятный объект в ореоле белой пены пробивался к поверхности, и сквозь звон в ушах Мур расслышал яростный грохот моря, штурмовавшего железные бока. Объект, медленно покачиваясь, парил в океане.

«Поднимайся! – мысленно крикнул себе Мур и тотчас спохватился:

– Нет, нет. Спокойно. Держи себя в руках, держи себя в руках…»

Он выплыл из зловещей тени и очень медленно начал подниматься к поверхности. Его отбросило почти к самому краю Бездны, и теперь он сосредоточился на движении вдоль отлогого дна. Отыскав якорный трос, Мур вытащил из грунта железный крюк и двинулся наверх. Чтобы избежать резкого перепада давления, он на некоторое время задержался в десяти футах от поверхности, глядя, как его ялик вздрагивает под ударами волн. Наконец вынырнув, Мур выплюнул мундштук дыхательной трубки, вцепился в борт ялика – и уставился на то, что находилось сейчас в каких-нибудь тридцати футах от него.

– Боже мой, – прошептал он.

Длинный, в двести с лишним футов, корпус; огненно-алая мозаика солнечных бликов на металле, словно кровоточащие раны на теле гигантского ящера; дьявольский нос, вокруг которого бурлила вода. Корпус и обшивка боевой рубки – в пробоинах, вмятинах, трещинах. Море с шипением билось в железные бока, с которых, местами уходя под воду, свисало то, что осталось от металлических поручней.

Подводная лодка.

Подводная лодка времен второй мировой – с плоской палубой, страшная, словно сжигаемая ненасытной жаждой боя, похожая на громадного хищника, алчущего добычи.

Мур цеплялся за борт своего ялика, не зная, что думать или что предпринять. Но, наблюдая за лодкой, он вдруг заметил, что ее нос чуть изменил свое положение. Море пришло в волнение, потревоженное движением такой массы. Вновь ожившая подводная лодка медленно и неумолимо двинулась в сторону острова.

Взяв очередную карту, Мэйсон Холкоум понял, что златокудрая госпожа Удача в одеянии из шуршащих банкнот стоит за его правым плечом. Он попытался погасить хищный взгляд, которым сверлил своего партнера, но это оказалось чертовски трудно. На руках у Мэйсона были две дамы и три валета; он чрезвычайно медленно поднял глаза («Ну, паренек, – сказал он себе, – все должно выглядеть совершенно невинно…») на Перси Лэйна по прозвищу Толстяк. Перси, пухлый негр с высоким лбом и овальными, близко посаженными глазками, молча разглядывал Мэйсона с другой стороны перевернутой ржавой бочки из-под горючего, которая заменяла им карточный стол.

– Давай, парень! – осторожно проговорил Мэйсон, пытаясь повлиять на неожиданное обострение ситуации. – Сколько карт?

– Три.

Он бросил на стол три карты и из затрепанной колоды, которой на верфи играли с незапамятных времен, взял другие.

– Ладно. Поднимаешь? – спросил Мэйсон, предвкушая легкую расправу с противником.

Перси помотал головой и нахмурился, предчувствуя подвох. Он посмотрел за широкое плечо Мэйсона, на безбрежное море, опять опустил глаза и уставился в свои карты. Без единого слова он потянулся к лежавшей рядом полупустой пачке сигарет. Каждая сигарета была разломана пополам. Перси разложил перед собой четыре половинки.