Гордон Макгил - Омен. Армагеддон 2000

Кэрол поползла, прикусив от боли губу. Ей бы только добраться до стены, а уж там кто-нибудь да поможет. Обязательно ее обнаружит и поможет.

Битый час ползла Кэрол десяток ярдов. А сверху из-за поворота за ней наблюдали юноша и собака. Девушке казалось, что пролетела целая вечность, пока она звала на помощь. Затем Кэрол разрыдалась.

Но вскоре затихли и рыдания. Тогда юноша двинулся в ее сторону. На четвереньках. Когда он приблизился, девушка снова шевельнулась и, приподняв голову, попыталась взглянуть через плечо. Юноша застыл, как вкопанный.

Начинало светать. Кэрол, наконец, затихла. Тогда юноша приблизился к ней вплотную.

Ей снились шакалы и гиены, и грифы, разрывающие падаль. Тут же какие-то мужчины из недавно виденного ею фильма затягивали ремни на своих пленниках, чтобы те не могли бежать.

Кэрол открыла глаза и увидела влажную от своей слюны землю.

Расцарапанные руки болели, нога онемела. Может быть, это и к лучшему. Кэрол приподняла голову, и тут резкая боль вновь пронзила девушку. Кэрол обернулась и вдруг наткнулась на взгляд юноши. Тот был совершенно голый и стоял на четвереньках. Кэрол попыталась улыбнуться, заговорить, но не смогла издать ни звука и решила, что это скорее всего продолжается ночной кошмар. В глазах юноши светился желтоватый отблеск, дыхание его было точно таким же зловонным, как и у собаки.

Юноша склонился над телом Кэрол, и она жалобно захныкала, не понимая, что он собирается с ней сделать. Девушка еще успела почувствовать, как его острые зубы коснулись ее шеи, как будто пощекотали, пытаясь что-то нащупать. Она широко раскрыла глаза и собралась было крикнуть… Последнее, что она услышала, было довольное рычание в тот момент, когда его челюсти сомкнулись на ее сонной артерии. А после для Кэрол ничего не существовало на этой земле.

Предчувствия не обманули Кэрол Уает. Ее статья о кинжалах так и не вышла в газете, этот материал приберегли для другого случая, однако из отдела информации он разошелся по всему миру. И уже через неделю после гибели Кэрол эту статью прочитал в Чикаго один старик. Просматривая как-то журнал, старик чуть было не выронил из дрожащих рук чашечку кофе.

Наскоро старик пробежал глазами всю статью и тут же бросился к телефону. Он позвонил священнику. Затем направился в свой кабинет и склонился над книгой. Найдя интересующие его сведения, старик позвонил в журнал. Там ему сообщили искомый телефон в Лондоне. Положив трубку, старик испытал что-то вроде тщеславия. До чего же он смел и предприимчив, ну прямо настоящий частный детектив!

Несколько позже он связался с отделом информации.

— Меня зовут Майкл Финн, — представился он. — Я из Чикаго. Не могу ли я переговорить с одним из ваших репортеров? С Кэрол Уает?

— И я бы этого хотел, — хмыкнул в ответ мужской голос, — она отсутствует уже целую неделю. А по какому поводу вы звоните?

Пока Финн объяснял по телефону цель своего звонка, в дверь постучали, и в комнату заглянул невысокий худощавый мужчина. Он был одет в серый костюм с церковным воротничком. Финн кивком пригласил его войти, указывая на стул. Закончив говорить по телефону, он протянул священнику руку и как-то уж больно драматично вручил ему журнал.

Священник читал неторопливо.

— Да, — протянул он наконец, — разве это не странно?

— Очень, — согласился Финн.

Они вспомнили тот день, когда Финн случайно наткнулся на аукционе на эти кинжалы. Священник тогда увез их в Италию, в монастырь Субиако.

— Если бы мы только знали, — сокрушался священник, — нам следовало бы оставить их на прежнем месте.

— Вспомните хорошенько, — настаивал Финн, — ведь этот итальянец даже не объяснил, что он собирается с ними делать.

— Не объяснил, — согласился священник. Финн покачал головой, не в силах отделаться от ощущения, что он каким-то образом несет ответственность за гибель людей, упомянутых в журнале.

— А вы не в курсе, этот де Карло еще жив? Священник пожал плечами:

— Понятия не имею, но вы ведь можете позвонить в монастырь?

Финн кивнул, вновь ощутив непонятный внутренний прилив сил.

— А если он жив, вы поедете со мной?

— Зачем, что это даст?

— Это удовлетворит ваше любопытство. Священник покачал головой:

— Ну, мое любопытство не столь велико. Кроме того, у меня есть определенные обязательства перед приходом.

— Да, конечно, — согласился Финн. — Но вот у меня как раз выпадает отпуск в ближайшее время, а что может быть летом лучше Рима?

— Да, действительно, — подхватил священник.

В свои шестьдесят лет Финн крайне редко выбирался за пределы родного города. Все, чем он жил и дышал, сводилось к чтению книг или изучению древней истории. Финн являлся признанным экспертом в своей области. Вдобавок, во всей стране трудно было сыскать наиболее полную коллекцию библейских текстов. Пожалуй, ценнейшим экспонатом в ней можно было бы назвать один из фрагментов рукописи, найденной у Мертвого моря. Древний папирус хранился в кабинете, в специальном стеклянном сейфе, оберегавшем реликвию от дальнейшего разрушения. Финн пользовался среди коллег безусловным авторитетом, однако о нынешней жизни имел весьма смутное представление. И потому в тот момент, когда Финн пристегивал в самолете ремни, он вдруг испытал сильное волнение.

А ведь как он, упаковывая вещи, ликовал в душе, как радовался этому необъяснимому стеснению в груди, прощаясь с женой. Конечно же, стремясь всеми силами разгадать эту тайну. Финн отдавал себе отчет и в том, насколько опасной может оказаться предстоящая авантюра.

Пока самолет набирал высоту, Финн вдруг ощутил себя снова молодым, будто с души его стряхнули накопившуюся пыль, а мозг освободили от затянувшей его паутины. И тогда Финн окончательно нарушил все свои заповеди, заказав у стюардессы коктейль.

Ученый ни минуты не потратил на осмотр римских достопримечательностей. Прямо в аэропорту он взял напрокат машину и отправился на восток, в сторону Субиако. Времени на экскурсию по Риму будет еще предостаточно. Но после того, как он встретится с де Карло.

Наступали сумерки, а он все петлял по дороге, сверяя маршрут с картой. И вот, наконец. Финн заметил монастырь на вершине холма — полуразрушенное здание из темного камня.

Ни одно окно не светилось. Да и самих окон-то Финн не смог толком разглядеть. Он, как когда-то и отец Дулан, невольно вздрогнул. Ученого охватило ощущение причастности к истории и к бесконечности. Таких чувств Финн никогда не испытывал в Чикаго.

Финн затормозил, выключил мотор и окунулся в абсолютную тишину. Поднимаясь по стертым каменным плитам к тяжелой дубовой двери, ученый беззвучно шевелил губами, произнося молитву. Всю жизнь он протирал штаны, закопавшись среди книг в своей библиотеке, а здесь впервые столкнулся с чем-то реальным. Финн находился сейчас в таком месте, где знания накапливались веками. Он вдруг почувствовал собственную никчемность, ощутив себя песчинкой.