Саймон Магинн - Овцы

Джеймс посмотрел на часы. Черт, уже почти десять. Ему надо поехать в Кардифф, чтобы навестить Адель, а Сэм должен на весь день остаться с Льюином и вести себя очень хорошо. Сэм чувствовал, что если Льюин сделает хоть одно замечание, то ценность рождественского подарка уменьшится. Ну, он справится. Джеймс нервничал. Это очень хорошо — иметь спокойное отношение к жизни, не торопиться, двигаться в замедленном темпе, но черт возьми, ему надо ехать!

Вышел продавец со стопкой коробок. Сэм начал тщательно изучать их содержимое. Он недавно осознал важность марки, поэтому две коробки он осмотрел лишь для порядка: у него не было ни малейшего намерения расхаживать в «Хайтеке» или «Данлопе».

Джеймс улыбнулся пухлому лысеющему продавцу и сразу же понял, что до 10.45 ему отсюда не уехать. Самое раннее — в 10.30. Продавец настроен побеседовать.

— Погостить приехали, да?

Джеймс рассказал ему, стараясь быть не очень кратким, что они здесь делают. Продавец кивал с заинтересованным и понимающим видом.

— Значит, вы возле Динас? Я давно в тех местах не был. Несколько лет уже. Далековато, да? Хотя красивые места, кому нравится в деревне. У меня сестра жила в Бринхелуине, но пару лет назад переехала в Порт-Тэлбот, ее мужа перевели в другую епархию. А ей там не понравилось. Наверное, люди в Порт-Тэлботе неприветливые, но я сказал, что нужно просто немножко подождать, так сразу все не налаживается...

Джеймс улыбался и кивал. У Сэма возникли проблемы с зашнуровыванием «Рибока». Продавец взял кроссовку и начал продевать шнурок через бесчисленные дырочки. Джеймс подозревал, что чем больше дырочек, тем дороже, и с сожалением посмотрел на отвергнутые «Данлопы». Продавец продевал шнурок с профессиональным безразличием. Очень медленно.

— ...вы, должно быть, живете совсем рядом с Мысом Споткнувшихся? Вы видели памятник?

Вопрос застал Джеймса врасплох; в тот момент он размышлял, не будет ли лучше выхватить ботинок из пухлых пальцев продавца и не зашнуровать ли его самому, извините, но...

— Памятник?

— Да. Он, должно быть, всего в полумиле от вас, вверх по горе. Я думаю, что туда стоит сходить. Это целая история. Странно, что до меня вам никто о нем не рассказывал. Хотя многие считают, что лучше было бы обо всем этом забыть. Знаете Нила из «Морячка», да? — его дед был одним из них. Но Нил об этом говорить не будет.

Джеймс наблюдал, как сосисочки пальцев медленно-медленно просовывают шнурок. Целая история, значит. Звучало угрожающе. Он произвел переоценку. 10.50. Пусть будет 11.00. Он дергался на стуле.

— Дело было в 1928 году. Еще живы некоторые очевидцы. Неподалеку от вас живет одна старушка. Ей уже, вероятно, больше девяноста. В семидесятые у нее брали интервью для «Меркьюри». Это когда пятьдесят лет прошло и ей было за семьдесят. Может, она уже и померла, если подумать. Да. Вот она видела.

Он замолчал. Теперь он уже просто теребил шнурок и перестал притворяться, что помогает покупателям.

— Что видела? — спросил Джеймс, чувствуя, что иначе этот жирный мудак (извините, конечно, но в конце концов!) будет бесконечно продолжать свои деликатные намеки неизвестно на что. Он напоминал ему вульгарную бестактную тактичность дяди Себа, его бесконечную приятельскую болтовню.

— Там было собрание. Тогда они все время их устраивали, большие собрания на открытом воздухе. Это у них называлось Новое Откровение, это здесь было очень популярно. Сейчас, конечно, их тут сложно найти.

По его тону Джеймс почувствовал, что нарвался на типичный пример бесконечных межконфессиональных дебатов, которые происходили в этом районе постоянно. Когда они сюда приехали, он предполагал, что увидит упорядоченное общество методистов, долины, объединенные церковным пением. А потом он прогулялся по Фишгарду: да, методисты, но еще баптисты, конгрегационалисты, пресвитерианцы. Это если говорить только об англоязычных церквах. Церковь Уэльса, валлийские методисты, независимые, не говоря уже о невероятном количестве Свидетелей Иеговы и Утвердившихся в вере. Люди все были разделены такими же невидимыми и глубокими границами, как градации среднего класса в Хайгейте, и на границах происходят постоянные дрязги — и организационные, и доктринальные. Все протестанты, но друг против друга настроены так же, как все вместе против католиков, которых здесь найти было невозможно.

— Это было, видимо, очень важное собрание, собрались почти все в округе, кто входил в Новое Откровение, вплоть до Ллантието. Судя по всему, тысячи.

Проводили собрание на вершине утеса. Июль, наверное, был. Там был один важный священник, один из основателей Нового Откровения. Не помню уже, как его звали, но это был известный человек. Он стоял на такой платформе на краю утеса, которую специально построили, и унижал их всех, адским пламенем грозил. Люди всходили на платформу и исповедовались, а он им прощал грехи. Кричали, выли бог знает что. Эта старушка рассказывала, что когда священник касался людей, некоторые начинали молиться на старинный лад. Она почувствовала, как что-то распространяется по толпе: люди падали и катались по земле. Она поняла, что будет беда, и отошла в сторону, но все равно чувствовала это, что-то вроде электрического тока: люди рыдали, хватались друг за друга, исповедовались, а священник взывал к небесам, призывал Бога, просил его сойти с небес и спасти их.

Потом, как она сказала, он на миг замолчал, замахал руками, и ей показалось, что на него снизошел дух святой. Но на самом деле он начал падать с этой чертовой платформы, шаткая штуковина обрушилась. Все, конечно, ринулись к нему, и те несчастные, что стояли впереди, полетели следом за ним. Они, вероятно, подумали, что наступил Судный день или что-то вроде этого. Некоторые начали кричать «Назад!», но никто не слушал, все просто валили вперед. Она говорила, что точно не знает, но ей показалось, что некоторые просто прыгали, раскинув руки, в небо, как будто бы думали, что полетят прямо к Иисусу.

Но им, к сожалению, это не удалось. В результате все повалились огромной кучей на камни, сотни две их там было, попадали друг на друга, как мешки с песком, и этот важный священник оказался в самом низу. Многих смыло водой, потом несколько недель на берегу находили трупы. С тех пор Новое Откровение держится тихо, вот только собрали деньги на памятник. Мне кажется, этот случай, по существу, их прикончил.

«Эта плита воздвигнута в вечную память тех благочестивых душ, что соединились с райским хором на этом месте в 1928 г.». Вот и все, что там написано. И Иисус в окружении ангелов. Некоторое время они пытались представить все это так, будто бы случилось какое-то чудо, но никто не поверил.

Старуха рассказывала, что много лет ни с кем об этом не говорила. Ей было стыдно, что она там была, что чувствовала это электричество. Сказала, что никогда не забудет, как люди прыгали с утеса с распростертыми руками, призывая Иисуса. Мыс Споткнувшихся, да уж.