Брайан Ламли - Голос мертвых

Солнце из-за гор поднялось с опозданием, уже окруженное раскаленной дымкой. В восемь тридцать утра трое американцев с нетерпением поджидали Гогошу на пыльной дороге возле кабачка. Возле ног у них стояли сумки, головы прикрывали кепи, а темные очки предохраняли глаза от яркого солнечного света. Старый охотник обещал подхватить их здесь в назначенное время, хотя они не были уверены в том, что правильно поняли значение его слов.

Рэнди Лаверна едва успел осушить бутылочку пива и поставить ее возле порога кабачка, когда они услышали лязг и шум мотора приближавшегося местного рейсового автобуса. Это было настолько странное, почти фантастическое явление в здешних местах, что его непременно следовало сфотографировать. Сет Армстронг достал фотоаппарат и принялся снимать старый, потрепанный и побитый автобус, показавшийся из-за сосен и медленно спускавшийся по серпантину по направлению к кабачку. Зрелище можно было назвать весьма неординарным: совершенно лысые покрышки на колесах, трясущийся и дребезжащий капот, облако сизого дыма, изрыгаемого мотором, грязные, засиженные мухами стекла окон. Ветровое стекло было сплошь покрыто пятнами засохшей крови миллионов разбившихся о него насекомых. Из неплотно закрытой, болтавшейся передней двери высунулся с широкой улыбкой на обветренном лице Эмиль Гогошу и принялся размахивать руками, приглашая американцев в автобус.

Развалюха наконец дернулась и остановилась. Шофер кивнул им с усмешкой и поднял в руке рулон билетов из коричневой бумаги. Гогошу вышел и помог всем троим закрепить вещи на специальной подножке, тянущейся по всей длине этой живописного вида древней машины. Наконец они оказались внутри, заплатили за проезд и уселись, точнее рухнули на продавленные сиденья, когда шофер переключил передачу и нажал на педаль, трогаясь с места, чтобы спуститься дальше по склону.

— О'кей, — переведя дыхание, заговорил Джордж Вульп, оказавшийся рядом с Гогошу. — Куда же мы направляемся?

— Плата вперед, — ответил охотник.

— Слушай, старик, — возмутился Вульп, — похоже, ты нам не слишком-то доверяешь!

— Ну, не такой уж я и старик, — парировал Гогошу. — Мне всего лишь пятьдесят четыре года. Я еще силен и вынослив. Однако жизнь уже научила меня тому, что иногда лучше заранее получить свои денежки. Доверие или недоверие не имеет к этому никакого отношения. Просто я не хочу, чтобы вы сорвались с горы с моими деньгами в кармане, вот и все! — Увидев выражение лица Вульпа, он громко расхохотался, но тут же успокоился и заговорил уже другим тоном:

— Мы идем в Липову, а там сядем на поезд до Себиша. Затем постараемся нанять повозку до деревни Халмагиу. А оттуда уже станем подниматься в горы. Фактически это окружной путь. Вы понимаете, что я имею в виду? Мы пойдем туда не напрямик. Дело в том, что отсюда до замка по прямой, пожалуй, не более пятидесяти километров. Но мы не вороны и по прямой лететь не можем. Вот почему, вместо того чтобы пойти через Зарундули, мы двинемся в обход их. Мы не можем пересечь их напрямик — там нет дорог. А Халмагиу — прекрасный отправной пункт, для того чтобы начать восхождение. И, пожалуйста, не пугайтесь и не волнуйтесь: подъем не составит труда, он совсем несложен, во всяком случае днем, уж если такой “старик”, как я, способен его совершить, он будет совсем прост для вас, как для горных козлов.

— А разве мы не могли бы проделать весь путь от Савиршина на поезде? — поинтересовался Вульп.

— Ах, если бы такой поезд был! Но его просто нет. Не будьте столь нетерпеливы. Мы так или иначе непременно туда доберемся. Вы сказали, что должны быть в Бухаресте через шесть дней, чтобы успеть на нужный вам самолет? Так в чем же дело? Зачем спешить? Насколько я понимаю, мы окажемся в Себише еще до полудня, если успеем пересесть в Липове. Вполне возможно, что от Себиша до Халмагиу пойдет автобус, который доставит нас до места не позднее половины третьего дня. Либо мы наймем что-нибудь — телегу, повозку или что-либо в этом роде... В этом случае мы припозднимся, и тогда нам понадобится место для ночлега. Если мы окажемся там после четырех часов дня, будет уже слишком поздно... Если, конечно, вас не привлекает перспектива ночевки в горах...

— Нет, это нас совершенно не устраивает.

— Еще бы, — ухмыльнулся Гогошу. — Такие, как вы, ходят в горы только в хорошую погоду. А погода, кстати, прекрасная. Правда, для меня слишком жаркая. В общем, проблем у нас возникнуть не должно. У нас есть большая банка венгерских консервированных сосисок, буханка черного хлеба, бутылка дешевой сливовицы и несколько банок пива. Уверяю вас, что ночь, проведенная под звездным небом возле ярко горящего костра под сенью высокого утеса, где от сосен исходит неповторимый запах смолы, пойдет вам троим только на пользу и доставит несравнимое удовольствие. Ваши легкие получат райское наслаждение. — Все это было высказано вполне доброжелательно и звучало весьма заманчиво.

— Посмотрим, посмотрим... — ответил ему Вульп. — А пока мы заплатим вам половину обещанной суммы.

Остальное вы получите тогда, когда мы наконец увидим те развалины, о которых вы говорили.

Он вытащил пачку лей и отсчитал купюры. Такую сумму Гогошу за целый месяц не зарабатывал, однако для американца эти, деньги были весьма незначительны. В довершение всего Вульп насыпал в сложенные ладони охотника кучу медных монет, которые американцы вообще считали не иначе как железками. Гогошу тщательно все пересчитал и спрятал, стараясь сохранять невозмутимый вид, однако это удавалось ему с большим трудом. В конце концов он все же расплылся в широкой довольной улыбке и облизал губы.

— Этого вполне хватит на выпивку, — произнес он и тут же торопливо добавил:

— Хотя и ненадолго. Ну, вы меня, конечно, понимаете?

— О да, конечно, я вас понимаю, — улыбнулся Вульп, откидываясь на сиденье.

Сзади послышались возбужденные голоса Армстронга и Лаверны, которые старались перекричать лязг и рокот мотора. Впереди сидела пожилая женщина, державшая на коленях корзинку, в которой кудахтали куры. Через проход от нее двое молодых крестьян — оба нескладные и неуклюжие — обсуждали возможные причины мора, напавшего на домашнюю птицу, и о чем-то спорили, тыкая пальцами в потемневший от времени номер “Сельскохозяйственной жизни Румынии”. В задней части автобуса сидела еще какая-то семья, все члены которой были щеголевато и нарядно одеты, но выглядели при этом несколько смешно и нелепо — новые модные костюмы и платья им явно не шли. Вероятно, они ехали на свадьбу или на какое-то другое семейное торжество.

Американцам — спутникам Вульпа — все это казалось странным и забавным, но у самого Джорджа — то есть у Георга — было такое ощущение, что он... возвратился домой. Да, он снова был дома. И все же он чувствовал себя озадаченным, сбитым с толку, и его не покидало какое-то горькое ощущение.