Андрей Буровский - Сибирская жуть-5. Тайга слезам не верит

— …Пошли!

Вроде бы рассекала склон некая складка, тоже проделанная водой.

Друзья шли, стараясь ступать бесшумно, производя много лишнего шума именно поэтому. В одном месте Коля с треском плюхнулся в кустарник, словно сорвался с места марал.

Совсем близко этот костер, и Володя вдруг с отчаянием почувствовал, что нет там никого, возле огня.

— Ну!

Бешеным рывком, задыхаясь, чуть не по пояс в орляке, выметнулись наверх, поводя стволами ружей. Сами чувствовали себя последними дураками.

Наверху и впрямь никого не было. Выбрасывая клубы дыма, тлела большущая куча хвороста, заготовленная, надо полагать, заранее. Куча была завалена грудой свежесорванной травы, а внутри все еще горело жарко, сухими прутьями и сучьями. Сделано все так, чтобы горело много часов и без всякого участия человека.

А на другом хребте, дальше от реки, тоже колыхался другой дым. Совсем близко, от силы в километре, как будто хобот смерча качался над полуденной тайгой.

Полуденной?! Было почти пять часов. Куи… Куи… Куи… Куи… — пронзительно кричала птица. Коршун делал круги над хребтами, ловил крыльями восходящие потоки. Если уходить, не так много времени остается до темноты. И ужасно захотелось пить…

— Коля… Ты сам видишь, нехорошо тут…

— Влипли, как пацаны… — и Николай выругался тоскливо и грязно.

— Почему «как», Николаша?!

— Ладно, хватит базарить, бежим…

Не тратя времени, ломанулись обратно. Бог мой, как им хотелось пить! Никто не побывал на том месте, где друзья заметили первую просеку, свернули с прежнего маршрута. Озираясь, посидели у воды.

— Ну, двинули?!

— А то…

Шли, пока темнота не стала скрывать предметы, часов до 10 вечера. Отмахали километров двадцать пять. Надо было вставать на привал: ночью по тайге ходить опасно. И так уже раз кто-то сверкнул зелеными глазами из темноты, рысью протрухал в сторону от людей. А в другом месте кто-то высокий, с рогами, стоял буквально в нескольких метрах, и хорошо, что не напал, так и стоял… А если бы все-таки бросился?!

— Слушай, а ведь голоса у сов звучат как-то странно, а?

— Ох, не пугай… Разве странно?

— Ну вот, послушай… Вот, слышал? Это — как обычно. А в прошлый раз? Гораздо гуще, тяжелее звук… Так совы пока не говорят, так они будут осенью…

— Коля, может, не будем спать ночью?

— А на что завтра будем похожи? Завтра бежать и бежать. Нет, надо до света поспать.

— Тогда давай по очереди сторожить.

В темноте Володе было страшно. Крики сов странным образом окружали место, где они поставили палатку. Костра, естественно, не жгли, растворились в безлюдной тайге. Но чувствовал Володя, что кто-то видит их, следит, наблюдает.

Часа в три, незадолго до рассвета, Владимир толкнул Колю:

— Вставай!

И сам молча нырнул в палатку, поспать хотя бы немного.

Все началось через час — уже белела полоска на востоке. И началось все так быстро, что Николай не успел поднять оружия. Заметил движение сбоку, успел сделать одно движение — поднять ружье почти к плечу. И тут же толкнули с другой стороны, ружье бабахнуло в пространство, и долго отдавалось эхо, все удаляясь во все стороны. Тот, с боку, налетел, вцепился — хотел, вражина, брать живьем. Развернуть ружье Коля не смог, не было места; к тому же в него еще вцепились сзади, потом за ноги, и он упал лицом вперед, и на спину, между лопаток, впрыгнул кто-то и захватил шею, и стало невозможно дышать. Из-под Коли тащили ружье, его обшаривали, мяли, тискали, лезли в карманы, в голенища сапог, обдавая волнами удивительных запахов.

Вот теперь, наверно, будут вязать… или сначала оглушат по голове? Николай напрягся, стиснул зубы.

Рядом так же возились с Володей. А тут вдруг слезли со спины, совершенно отпустили ноги. Николай рывком сел. Его держали за руки, с обоих сторон, но это было и все. В холодном сером полусвете Николай увидел небольшую толпу, состоявшую из очень странных людей… И вела себя толпа тоже странно.

Вроде бы русские — типичные лица, бороды, всклокоченная шевелюра… Вообще уж очень заросли, даже и для лесовиков. Одеты тоже странно — кто в ткани, а кто и в шкурах. Куртки из шкуры — на плечах почти у всех. Трое держат ружья, но еще трое — и луки.

И выражения лиц, глаз… не угрожающее, нет, не злое… Но взгляды, жесты дикие необычайно, и странные. Все подчиняются пожилому, крепкому, почти кубическому по габаритам. Он и без ружья, и без лука.

Этот главный и нарушил тишину:

— Вы пошто сюда пришли?

— Мы геологи. Разведку проводили.

И сразу же два вопроса, уже не от главного:

— Геологи? Вы мосты строите?

— Разведку? Кого разведывать идете?

Главарь поморщился:

— Не мешайтеся… Вы нас искали? Нашу деревню разведывать шли?

— Мы и не знали, что здесь есть деревни… Мы золото разведывали. И полиметаллические руды.

— Поли… металли… Мудрено. Объясните еще раз.

— Это руды, где есть разные металлы.

— Например, и олово, и медь? — проявил понятливость вожак.

— Мы и такие нашли, и где сразу по три металла, по четыре. И золото находили.

— Такие места и мы знаем. А зачем по Желтоводью шли?

— Тоже золото искали, руды…

— И где нашли?

— На тридцатом километре, на сорок пятом, где Железный ручей.

— Та-ак… Смотрите, — повернулся к своим вожак, — не врут. А если вы бы нашу деревню нашли, тогда что?

— Мы сколько деревень проходили, и ничего… — заулыбался Николай. — Чем ваша-то деревня такая особенная?

— Чем… А тем, что тайная она деревня. И знать про нее не полагается. Вот чем. Теперь понятно?

— Мы слыхали про такую деревню… Что ушла от коллективизации и до сих пор живет… Мы думали — слухи.

— Как видите, не слухи. Мы когда ушли? — спросил вожак. Вроде бы его вопрос был откровенно риторический, но народ стал кивать головами, подсказывать, и ответ получился уже коллективным:

— В двадцать восьмом и ушли.

— А потом второй раз ушли, — продолжал вожак, и почти хором уточняли мужики: — В пятьдесят девятом… Шесть лет назад ушли.

— В общем, дважды сбежавшие мы, — усмехнулся вожак. — И уж коли вы нашли нас, ребята, то выходит, путей у нас два. Или убить вас, или с собой взять. Резать русских парней у меня рука не подымается, да и незачем.

— Девки для них есть… Охотиться станут… Глафира на выданье… Вы стреляете-то хорошо? Наталье тоже жениха нет… Может, кузнечному делу умеют? Огородников мало… — разноголосо ответили вожаку. Всем хотелось взять парней с собой, резать их никому не хотелось.

— Как же так… Вся страна… огромная страна, а вы одни? — доказывая очевидное, Николай стал чуть ли не косноязычен. — Как же жить? И зачем… Так?!

— Зачем… От нас что хотели? Чтобы мы все обчее имели, и ничего своего. Чтобы коммуна была — общие ложки, общие плошки; прости Господи, общие бабы.